— Ты ведь знаешь, что это невозможно. У меня там Владлен, там все приспособлено для ухода за ним, да и Дарине сложнее улизнуть из поселка, а в городе она будет делать это постоянно. Нет, Тимур…

— Аня, ты меня извини, конечно, но Владлену уже ничего не угрожает. Три года его почти нет, посмотри правде в глаза. Есть оболочка, тело, в котором жизнь поддерживается при помощи аппаратов, а самого Владлена Мецлера — нет.

Анна закрыла лицо руками и заплакала:

— Ты жестокий… думаешь, я не понимаю этого? Просто представь, каково мне каждый день видеть его таким? Три года!

— Аня… может, настало время его… отпустить? — тихо произнес Сагитов, и Анна вмиг перестала плакать:

— Что?! Не смей, слышишь?! Не смей никогда предлагать мне такое!

— Не кричи! Просто подумай хоть раз о том, чего бы хотел сам Владлен! — оборвал Сагитов. — Как думаешь — он согласился бы, будь у него выбор, провести вот в таком состоянии годы, а? Человек, живший активной жизнью, любивший лыжи, спорт и все, что с этим связано, оказывается прикованным к аппаратам, потому что даже дышать самостоятельно не может! Ты уверена, что ему бы это понравилось, если бы он мог сам решить?

— Но он не может! А я могу! А вот расстаться с ним — нет, не могу! Мне спокойнее, когда я знаю, что он все еще жив!

— Что ты называешь жизнью?

— Прекрати! — взвизгнула она и бросилась к двери, трясущимися руками принялась отпирать замок, но он не поддавался.

— В другую сторону ключ поверни. — Сагитов подошел к ней, осторожно отстранил от двери и сам повернул ключ в замке. — Поезжай домой, Аня. От тебя сегодня все равно мало толку.

Поселок Листвяково, сибирская тайга

К воротам большого кирпичного дома подъехал внедорожник с заляпанными грязью номерами и просигналил, одновременно моргая фарами. Ворота поехали в сторону, машина припарковалась во дворе, и из нее вышел довольно молодой мужчина в камуфляжном костюме и высоких резиновых сапогах.

Навстречу ему спешил, прихрамывая, пожилой мужичок в странном одеянии, состоявшем из заправленных в сапоги шаровар и свободной рубахи, поверх которой была накинута жилетка, отороченная по подолу и полам мехом.

— Здорово, Игнатьич, — поприветствовал его молодой, но руки не протянул. — Хозяйка у себя?

— У себя, у себя, — мелко закивал тот, — вас ждет. Проходите.

Семеня от гостя на небольшом расстоянии, Игнатьич повел его к крыльцу, в прихожей обогнал, пока гость замешкался, снимая куртку:

— Прозревшая ждет вас… проходите в кабинет.

— Не надо в кабинет, — раздался откуда-то из глубины дома женский голос. — В гостиную проходите. Игнатьич, распорядись кофе подать, а сам вон иди, натоптал мне тут сапожищами.

— Ухожу, Клавдия Васильевна, ухожу. — Игнатьич хоть и прихрамывая, но все-таки очень быстро исчез, а навстречу гостю вышла женщина лет шестидесяти:

— Доброго вам дня. Проходите, Прозревшая ждет.

Он прошел по длинному коридору в гостиную, где его буквально ослепило от сверкавшей под потолком хрустальной люстры, пришлось даже прикрыть на секунду глаза ладонью.

В ответ на это раздался мелодичный женский смех:

— Что, Игорек, отвык? У вас таких уже не вешают? А я вот люблю…

— А яркость у нее не регулируется? — убирая руку, спросил гость. — Так и без глаз недолго остаться.

— Ты даже не поздороваешься? — с улыбкой спросила женщина, стоявшая в дальнем углу комнаты и перебиравшая что-то на каминной полке.

Он подошел к ней и крепко обнял, прижал к себе:

— Я соскучился…

— Руки… руки убери, — негромко сказала она, и мужчина мгновенно повиновался:

— Прости… все время забываю, что тут ты Прозревшая.

— Перестань, Игорь. Ты прекрасно знаешь, что я делаю это для нас обоих. Но ты не должен вести себя со мной так, словно не веришь в мое высшее предназначение.

Он фыркнул в кулак и снова виновато посмотрел на женщину:

— Ну прости, Янка, никак не могу к этому привыкнуть.

— Как твои дела? — указав ему на мягкое кресло возле журнального столика, спросила женщина.

— Да все неплохо вроде. Осталось немного совсем — и я буду очень богатым человеком. — Он опустился в кресло и с наслаждением вытянул ноги: — Ох… затекло все за дорогу, угораздило же тебя в такую глушь забраться…

— Зато спокойно. Тут даже пункта полиции нет, приезжает иногда участковый из района. А нам спокойнее — к чему нашему Согласию лишние глаза и ненужный интерес? — Она села напротив, взяла с угла столика бронзовый колокольчик на длинной ручке и позвонила. — Ты при Клавдии не подавай вида, что мы хорошо знакомы, ладно? Мне не нужно, чтобы кто-то из окружения знал обо мне то, что знать не должен.

— Конечно, милая, о чем речь. Я помню правила. — Игорь выпрямился и постарался придать лицу равнодушное выражение, что давалось ему с трудом — в присутствии Яны он терял голову, совсем как в тот день, когда увидел ее совершенно по-новому на набережной в Санкт-Петербурге.

Зная ее до этого несколько лет, Игорь тогда едва смог говорить — настолько прекрасной показалась ему женщина в свете фонаря на фоне темной Невы и гранитного парапета.

Вошла Клавдия с серебряным подносом, на котором стояли две тонкие фарфоровые чашки и кофейник.

— Поставьте на стол и можете идти, — мягко улыбаясь, произнесла Яна так ласково, что у Игоря от удивления брови взметнулись вверх — таким тоном она не разговаривала никогда и ни с кем. — Благодарю от души, Клавдия Васильевна.

— Рада помочь, Прозревшая, — чуть склонившись, пробормотала женщина и, пятясь, удалилась, а Яна, шумно выдохнув, расслабилась:

— Тяжеловато, конечно, все время улыбку эту приклеенную держать, чтоб не сползала.

— Маскируешь волчий оскал, любимая? — пошутил Игорь и увидел, как блеснул злой огонек в ее светло-серых глазах. — Янка… — Он дотянулся до ее колена, сжал пальцами. — Ну не сердись, я же все понимаю. Скоро все закончится. Пошлем твое Согласие, куда Макар телят не гонял… Уедем куда-нибудь, где тепло и океан…

— Ты шутишь? Куда я уеду, а мои люди?

— Янка… ну ты серьезно, что ли?

— Конечно, — кивнула она, разливая кофе. — Ты только представь — власть. Абсолютная власть, люди, которые ловят каждое твое слово, люди, готовые только по одному движению твоего пальца совершить что угодно… — Яна отставила кофейник и на несколько секунд закрыла глаза. — Просто представь — ведь я могу внушить им все, что захочу… для того Согласие и создано — для власти…

— Зачем тебе это? — поморщился Игорь, подтягивая к себе чашку. — Мне казалось, мы затеяли это все с единственной целью — деньги. Не думал, что ты настолько вживешься в роль.

— Ты просто не понимаешь… — произнесла Яна свистящим шепотом и чуть подалась вперед, так что от резкого движения Игорь отпрянул, и кофе из чашки выплеснулся ему на колени.

— Черт! — Он вскочил, стряхивая горячую влагу на пол.

— Ковер испортил, — своим обычным голосом заметила она.

— А то, что сам мог обвариться, — не заметила? — недовольно спросил он, пытаясь промокнуть пятна на брюках салфетками.

— Твой костюм явно пропитан чем-то водоотталкивающим, так что проблемы нет. А ковер светлый. — Яна снова взяла колокольчик. — Клавдия Васильевна, будьте так добры, — журчащим мягким голосом произнесла она, когда женщина вошла в комнату, — наш гость случайно опрокинул чашку… могли бы вы…

— Конечно, Прозревшая, конечно! — заторопилась та. — Я сейчас же все почищу!

— Тогда мы не будем мешать вам и пойдем в кабинет. Наш гость просит прощения за свою неловкость, — с легким нажимом договорила Яна, метнув в Игоря выразительный взгляд, и тот кивнул:

— Клавдия Васильевна, прошу извинить меня за причиненные неудобства, я немного устал за рулем… надеюсь, вы не сердитесь?

— Что вы, что вы! Я понимаю… путь не близкий…

— Идемте за мной, — сказала Яна, поднимаясь из кресла, и Игорь послушно двинулся следом по длинному коридору, а затем по винтовой лестнице на второй этаж.

На самом верху, у небольшой ниши в стене, Яна вдруг остановилась и, оглянувшись, притянула Игоря к себе, быстро поцеловала и, оттолкнув, взялась за ручку двери.

Он рванулся к ней, но тут же замер, словно пригвожденный к полу холодным, пронизывающим взглядом.

— Не надо, — предостерегающе произнесла Яна.

— Я понял, — недовольно пробурчал Игорь. — Только и ты тогда…

— А что — я? — с улыбкой спросила она, и Игорь в который раз поразился тому, как быстро эта женщина меняет свои маски — с такой скоростью, что он не всегда успевает уследить.

— Ты не устаешь от этой патоки, в которой плаваешь? — Он уселся на небольшой диванчик в нише между книжных полок, закинул руки за голову и посмотрел на Яну, замкнувшую дверь на ключ и теперь стоявшую прямо перед ним с легкой улыбкой на губах.

— Рааа-дость… понимаешь, рааа-дость… — протянула она тем же голосом, которым разговаривала с Клавдией. — Согласие должно дарить радость окружающим, и тогда природа ответит нам тем же… в радости кроется сила… через радость в нашу жизнь приходит благополучие…

— Все, хватит! — Игорь затряс головой, почувствовав, как начали слипаться веки. — Прекрати, Янка, я серьезно. Мышей своих разводи на это, а со мной не надо так.