Марина Крамер
Тайны взрослых девочек
Не взирай на этот мир со страхом и отвращением. Смело смотри в лицо тому, что предлагают тебе боги.
Морихэй Уэсиба, основатель современного айкидо
Осмотр места происшествия всегда вызывал у Лены противоречивые чувства. С одной стороны, она не боялась трупов и вида крови, с годами работы это вошло в привычку и перестало нервировать и вызывать отвращение. Но с другой… Всякий раз за этой фразой «осмотр места происшествия» стояла чья-то сломанная судьба, даже две — того, кого убили, и того, кто убил. А сегодня, кажется, и искать долго не придется. Если верить эксперту, оба выстрела произведены из одного оружия, и оно крепко зажато в руке трупа, лежащего рядом с кроватью в просторной спальне. Здесь же, на кровати, второе тело.
— Эк ему кто-то черепушку-то раскроил выстрелом в упор, — вздохнул эксперт Иван Игоревич Никитин, закончив осмотр тела на кровати. — Этого можно увозить. А мы пока девушкой займемся.
Лена перевела взгляд на второй труп. Перед ней на полу лицом вниз лежала светловолосая женщина, одетая в голубые джинсы и вязаный разноцветный кардиган. Входное отверстие на правом виске почти не оставляло сомнений — самоубийство. В правой руке был крепко зажат «макаров». Никитин аккуратно вытащил пистолет из побелевших пальцев убитой и опустил в протянутый ему пластиковый пакет:
— Это на экспертизу. Но, скорее всего, здесь ничего не понадобится: гильзы вроде похожие. Перевернем дамочку. — Он осторожно перевернул труп на спину и ахнул: — Ого! Да это же Жанна Стрелкова. Дела, братцы…
Лена подошла ближе и взглянула в лицо убитой. Оно показалось ей смутно знакомым. Напрягла память и поняла, что эксперт прав: это действительно была Жанна Стрелкова, владелица картинной галереи, очень известная персона, несколько лет назад возглавившая фонд по борьбе с онкологическими заболеваниями. Буквально пару дней назад ее галерея перечислила на счет местной больницы крупную сумму денег, об этом трубили все местные каналы и даже один федеральный. Молодая, красивая, обеспеченная женщина — и вдруг выстрел в висок?
— Странно как-то, — пробормотала Лена, присаживаясь на корточки и осматривая руку убитой.
— Что именно?
Никитин продолжал осмотр. Сейчас он диктовал данные практикантке Кате.
— С чего бы ей в висок себе стрелять?
— Мало ли. У богатых, Леночка, свои приколы.
— А второй труп у нас — Стрелков Валерий Иванович, отец Жанны? Ты не находишь, что это как-то?..
— Думаешь, инсценировка?
— Допускаю. Не могла же она убить родного отца, правда?
Оперативники уже закончили осмотр дома, и теперь один из них, капитан Андрей Паровозников, ждал, какие еще распоряжения отдаст Лена. Стоял в дверях спальни и тоже пристально вглядывался в лицо убитой.
— Следов взлома или какого-то еще постороннего проникновения не обнаружено, — сообщил он.
— Остальных обитателей дворца опросили? — повернулась к нему Лена.
— Да. Повар пришел в шесть утра, но он по дому не ходит, у него дверь прямо в кухню, свой ключ. Проверим, конечно. Домработница сегодня выходная, адрес и телефон взял, съезжу прямо сейчас. С садовником Костя разговаривает.
— Садовник — это тот, кто тела обнаружил?
— Да. Он сегодня должен был ехать в оранжерею за каким-то деревом, зашел, чтобы деньги получить у хозяина. Тот обычно рано встает, а сегодня его в кабинете не было. Садовник решил в спальню подняться, а тут это. Он сразу полицию вызвал. Кстати, охрана поселка клянется, что никаких чужих машин не было. У них учет строгий, мэр же здесь живет. Мы журнал посмотрели: все номера машин совпадают с теми, что в списке.
— Это ничего не значит. Могли и не на машине приехать.
— Ага, в голубом вертолете, — фыркнул Паровозников. — Не бывает здесь такого, Елена Денисовна.
— Ладно, разберемся. В документах нашли что-то интересное?
— Ничего. Ее кабинет на третьем этаже, там только отчеты о финансовых поступлениях в фонд и расходовании средств. Еще по галерее какие-то бумажки и отчет о выставке — смета и прочее. Да, еще акт о покупке картины Грабаря.
— Что за картина? — заинтересовалась Лена.
— Кажется, «Мартовский снег». — Андрей полез в записную книжку. — Да, точно, тысяча девятьсот четвертого года картина.
— Не может быть, — вдруг сказала Катя, и Лена с Андреем повернулись к ней.
— Почему? — спросили они в голос.
— Потому что она в Третьяковке хранится.
— И что?
— Вряд ли то, что купила наша галерея, подлинник. Скорее копия. Но я могу у мамы спросить, она точно скажет.
— И кто у нас мама? — с уважением спросил Андрей: люди, разбирающиеся в искусстве, казались ему немножко богами, что ли.
— Мама искусствовед, специалист по передвижникам, — чуть покраснела Катя, смущаясь под пристальным взглядом Паровозникова.
— Катерина, ну-ка, быстренько звони маме. — Он протянул ей мобильный.
— Я со своего лучше, она не любит, когда незнакомые номера…
Через пару минут выяснилось, что Катя права: галерея никак не могла купить подлинник Грабаря. Андрей нахмурился:
— Пойду-ка сумму гляну.
Он ушел куда-то в глубь дома, а Лена с удивлением отметила, как провожает его взглядом порозовевшая Катя. Вот сердцеед. Бедная девчонка.
Андрей Паровозников слыл настоящим донжуаном. От него были без ума почти все сотрудницы прокуратуры моложе пятидесяти, а о его бурных романах судачили иногда даже мужчины. Андрей был красив настоящей мужской красотой. Такая копия древнего викинга — светловолосый, голубоглазый, широкоплечий. В придачу он обладал отличным чувством юмора, что тоже нравилось женщинам. Лена в первый год работы тоже попала под власть его обаяния, однако сумела удержаться. Не любила она такой тип, ей всегда нравились мужчины постарше, более спокойные и интеллигентные. Правда, нынешний роман больше огорчал, чем радовал, но сейчас ей некогда было об этом думать.
— Так, все, я закончил, — объявил Никитин, снимая перчатки. — Можем сворачиваться. Лена, ты в контору?
— Да. Можно с вами доехать? Машина утром не завелась.
— Купи нормальную, — фыркнул Паровозников. — Что, папа-мама не помогут?
— У меня, Андрюшенька, родители адвокаты, а не олигархи, а на собственную зарплату не разгуляешься.
— Кредит возьми.
— У меня принцип — не жить в долг.
— Тогда мучайся, — милостиво разрешил Андрей, наблюдая за тем, как Лена опечатывает помещения.
«С чего начать? — думала Лена, сидя в кабинете и тупо глядя на разложенные перед ней бумажки. — Может, это все-таки убийство? Но должен быть мотив. Кто-то третий? Надо работать. Хотя самоубийство тоже вызывает вопросы. Не люблю такие прямые улики, которые не вызывают сомнений, настораживают они меня».
Голова заболела, и Лена, не глядя, вынула из ящика стола упаковку с обезболивающим и забросила в рот таблетку. Через час приехал Паровозников со списком тех, кто бывал в доме Стрелковых. Домработница даже дала каждому визитеру краткую характеристику, что было особенно кстати.
Первая же фамилия показалась Лене знакомой.
— Голицын, Голицын… Откуда я знаю эту фамилию? — пробормотала она и полезла в толстый ежедневник, куда привыкла записывать номера телефонов: не доверяла записной книжке мобильного.
Голицына не было, хотя Лена честно пересмотрела все исписанные странички.
— Может, показалось. Ладно, разберусь потом.
Бросив взгляд на часы, Лена обнаружила, что можно отлучиться на обед. Накинула плащ, вышла из кабинета и заглянула в дверь напротив:
— Николай Петрович, я в кафе сбегаю?
— А ты на два часа сегодня разве не вызывала никого? — Прокурор поднял на нее глаза и снял очки.
— На завтра. Сегодня неожиданно работа привалила.
— Ах да, Стрелковы. Ты зайди ко мне после обеда, подумаем.
Елена Крошина работала в прокуратуре уже десять лет. Пришла туда практиканткой и осталась, хотя родители думали, что дочь продолжит семейную традицию и станет адвокатом. Но Лена не хотела семейственности — боялась, что окажется под прессом родительского авторитета. Отец ничего не сказал, хотя и нахмурился недовольно, а мама долго пила в кухне валерьянку, картинно приложив руку ко лбу.
— Ты как себе это представляешь? — Она бросала на сидящую здесь же дочь пронизывающие взгляды. — Ты не желаешь, чтобы все думали, что мы тебя проталкиваем, неудобно тебе. А сталкиваться по делам с одним из нас тебе будет удобно?
— Мама, не преувеличивай. Ты давно не занимаешься уголовными преступлениями, у тебя другая специализация. А папа, мне кажется, даже не заметит.
— Конечно! Он не заметит, что следствие по делу ведет его дочь!
— Не драматизируй, — поморщилась Лена. — Можно подумать, я не в прокуратуру пошла, а, не знаю, в стрип-клуб.
— Еще не хватало! — рявкнула мама, позабыв о рюмке с валерьянкой.
— Вот видишь. А могло быть и так.
— Спасибо тебе, дорогая! Мы и так с отцом еле пережили твое увлечение пул-дэнсом.
— Наташа, прекрати! — властно сказал отец, появившись на пороге кухни. — Это ее жизнь и ее карьера, в конце концов. Пусть делает то, к чему лежит душа.
— Да, к осмотру трупов всяких бомжей душа у нее лежит!