— Всего доброго, Никита Алексеевич, — попрощалась она, не глядя на Кольцова. — Если понадобитесь, я вас еще вызову.

— Буду счастлив, если этого не произойдет! — не сдержался Кольцов, но Лена уже вышла за дверь и окончания фразы не услышала.

Левченко курил у машины, водитель служебной машины копался под капотом, группа уже уехала.

— Вы в комитет, Елена Денисовна? — спросил Саша, метким щелчком отправляя окурок в стоявшую неподалеку урну.

— Нет. Поеду к этому Гарику, поговорю с ним в неофициальной обстановке.

Лена открыла ежедневник, где у нее были выписаны все телефоны и адреса людей, упоминавшихся в делах об убитых девушках, нашла номер Игоря Славогородского и вытащила свой мобильный.

Трубку долго не брали, Лена уже собралась сбросить звонок, когда услышала отрывистое:

— Алло!

— Игорь Андреевич Славогородский? Я старший следователь Крошина Елена Денисовна. Мне необходимо поговорить с вами о Наталье Савиной, прошу уделить мне несколько минут.

— Вы по телефону хотите говорить? — Голос сделался напряженным.

— Нет, я бы хотела встретиться лично. И, если можно, где-то на нейтральной территории, не хочу вызывать вас повесткой.

Это сообщение заставило ее собеседника смягчить тон:

— Да-да, разумеется… Когда и где вам будет удобно?

— Вы сейчас где находитесь?

— Я в офисе, это на пересечении улиц Мира и Первомайской.

— Прекрасно. Тогда я буду там минут через десять, жду вас на крыльце.

— Хорошо.

Лена убрала мобильный в сумку и посмотрела на Левченко:

— Торопитесь?

— Нет. Могу с вами.

— Отлично, тогда поехали.

Славогородский ждал их на крыльце — высокий, пухлый мужчина с начавшими седеть волосами до плеч, тщательно уложенными в волны при помощи укладочного средства. Это Лена заметила сразу, едва приблизилась к нему. На Славогородском был темно-синий костюм и голубая рубашка без галстука, ботинки ослепительно блестели, как будто их владелец вообще не касался асфальта при ходьбе.

— Игорь Андреевич? — Лена протянула раскрытое удостоверение.

— Да, это я. — Он вдруг заметно занервничал, бросив взгляд на подошедшего следом за Леной Сашу.

— Старший лейтенант Левченко, уголовный розыск, — представился тот, тоже показывая удостоверение.

— А… розыск зачем? — промямлил Славогородский, вытирая лоб платком. — Я же не убегаю…

— А у вас есть повод убегать? — спросила Лена.

— Нет-нет, конечно, нет! — заторопился он. — Это я так… пошутить, так сказать, для разрядки…

— Где мы можем поговорить?

— Давайте в кафе пойдем, тут два шага… мне бы не хотелось, чтобы сотрудники… ну понимаете же, как у нас относятся…

— К чему?

— Ну ко всякого рода полицейским визитам… начнут болтать невесть что…

— Мы пришли к вам как к свидетелю, — пожала плечами Лена. — Разве до этого с вами не беседовал следователь?

— И следователь, и оперативники… я им все рассказал, мне скрывать нечего…

— Так ли уж нечего? — Лена посмотрела в лицо Славогородского, и тот внезапно пошел красными пятнами:

— На что вы намекаете?

— А я не намекаю, я напрямую спрашиваю — так ли уж вам нечего скрывать, Игорь Андреевич, как вы говорите? У меня вот есть другая информация. Может, добровольно поделитесь? Или под протокол предпочитаете?

— Вот сволочь, все-таки сдал, — пробормотал Славогородский очень тихо. — Будете о Наталье спрашивать?

— Буду, — кивнула Лена. — Я за тем и приехала. Но разговор наш пойдет не о том, как она вашего сына английскому учила, а о том, чем занималась после того — или вместо того. Давайте, Игорь Андреевич, не будем воровать время друг у друга, раз уж я все равно все знаю, а вы знаете, что я знаю, — да?

— Идемте в кафе, дождь начинается, — буркнул Славогородский и направился вправо от здания офиса.

… — Да все совсем не так, как вы думаете. — Славогородский смотрел в стоявшую перед ним чашку кофе. — Никто ни к кому не приставал, никто не принуждал. Она мне сразу понравилась — хорошая девчонка, искренняя, добрая… К сыну очень хорошо относилась, он у нас проблемный, в коллективе ужиться никак не может, дерется постоянно, ни с кем не дружит. А Наташа… она к нему подход нашла, что-то такое сумела ему внушить, что у него впервые за все время появился друг. До этого никакие психологи не справлялись, в голос говорили — надо на домашнее обучение. А как это — в первом классе, что ли? А дальше что делать? А потом как он жить должен, если не сумеет приспосабливаться? — Славогородский аккуратно провел ладонями по волосам, стараясь не разрушить укладку. — А вот у Наташи получилось, понимаете? Жена моя почему-то не сумела, а двадцатилетняя девочка — запросто. Мы в кино стали втроем ходить, на спектакли, даже в развивающий центр снова Илью отдали, а из предыдущего нас попросили его забрать, потому что он и там со всеми дрался. И как-то само собой случилось, понимаете?

— Нет, не понимаю, — спокойно ответила Лена. — Но дело не в моем понимании. Ваша связь продолжалась долго?

— Это была не связь.

— Ну хорошо, пусть так. Долго?

— До того самого дня, как она… как ее… ну, в общем, как ее нашли на лавке у кинотеатра, — хмуро произнес Славогородский, не отрывая взгляда от чашки.

— А где вы были в этот момент?

— В каком смысле?

— Где вы провели вечер накануне и ночь?

— Я был сперва в офисе, это могут подтвердить сотрудники. Мы сдаем большой нежилой объект, ведутся последние работы, много согласований… в общем, задержались. Почти в половине двенадцатого приехал домой, поужинали с женой, легли спать. Утром позвонила Наташина мать, кричала, плакала, сказала, что Наташа не ночевала дома. Но я ее в тот день не видел, честное слово. Она приходила при жене, та с ней и расплачивалась, — Славогородский прижал обе руки к груди: — Я вам клянусь, мне не было никакого смысла убивать Наташу!

— Скажите, Игорь Андреевич, а почему вы заказывали фотосессию у Никиты Кольцова в таком странном образе? — Лена разложила перед Славогородским несколько распечатанных на принтере снимков, которые сделал ей Никита прямо в студии.

Славогородский, едва взглянув на листы, дернулся, как будто обжегся, сжал руки в кулаки и тяжело задышал.

— Так объясните?

Но он вдруг начал бледнеть и заваливаться на бок, пока не грохнулся со стула и не захрипел, раздирая пальцами грудь под рубашкой.

— Саша, бригаду! — сказала Лена, вскакивая из-за стола и присаживаясь на корточки рядом с хрипевшим Славогородским. — Так, граждане, не толпимся, здесь не цирк, человеку плохо! — попыталась она отогнать обступивших их столик посетителей, но сделать это смог только Левченко, успевший вызвать «скорую».

— Надеюсь, он не кофе захлебнулся, — услышала Лена над ухом голос администратора, тоже прибежавшего на шум. — Нам только иска не хватало…

— Успокойтесь, у него сердечный приступ, ваш кофе тут ни при чем, — сказала она, пытаясь посчитать пульс.

К счастью, «скорая» приехала очень быстро, Славогородского погрузили на носилки и вывезли из помещения кафе.

Лена записала номер больницы и посмотрела на Левченко:

— Как думаете, с чем связана такая бурная реакция?

— Что-то ему на снимках не понравилось.

— Но он же их уже видел, Кольцов сказал, что сделана фотосессия была в прошлом году. Ничего нового там быть не могло.

— Тогда выходит, что вы попали в какое-то чувствительное место.

— Да, еще бы знать, в какое, — вздохнула она. — Но на всякий случай охрану у палаты нужно посадить, вдруг, отлежавшись, решит в бега кинуться.

Шмелев не обрадовался новости.

— Ты когда научишься работать так, чтобы у тебя свидетели и подозреваемые в кардиологию не укладывались, а? Или ты там с заведующей соглашение заключила? — пробурчал он, подписывая требование на охрану.

— Мне что — у каждого справку о состоянии здоровья спрашивать? — слегка огрызнулась Лена. — Кто виноват, что они с таким слабым сердцем мнят себя молодыми ловеласами? С двадцатилетней девчонкой роман крутить он был здоров, а на вопросы о ее гибели отвечать — так его следователь довела…

Конец ознакомительного фрагмента