— … или специально покупали эту одежду где-нибудь в недорогих магазинах, — выдал свою версию подошедший Андрей. — Или шили на заказ. Тебе же такая мысль в голову приходила?

Ответить Лена не успела, вмешался Николаев:

— Мне — нет. А с чего ты так решил?

Паровозников укоризненно посмотрел вдруг на Николаева:

— А у нас эксперт стал пропускать очевидные вещи. На платье сегодняшней жертвы либо подчистую срезаны этикетки в таких местах, где обычно женщины их не оставляют, либо их там изначально не было. Зато на плаще с изнанки есть наклейка с размером — пластиковая, с ней тоже никто не ходит, она непременно будет колоться. А на подошве туфли — ценник, и он, кстати, затоптан ровно так, как это можно сделать, только примеряя туфли в магазине. Если бы убитая в них хоть раз по асфальту прошлась, это было бы видно.

Николаев заметно побледнел — он был хорошим экспертом и никогда не пропускал мелочей, а здесь так очевидно прокололся.

— Не понимаю, как такое… — пробормотал он. — Надо посмотреть одежду с двух предыдущих тел… не может быть, чтобы я…

— Да ладно, Алексей Никитич, всякое бывает, — успокоила его Лена. — Сейчас закончим тут, поедем и все еще раз внимательно вместе посмотрим. Андрей, что насчет личности убитой?

— Документов нет.

— Ну это было бы слишком просто… Надо смотреть все материалы по двум предыдущим трупам, искать точки соприкосновения помимо одежды и мест обнаружения тел.

— Ну мы с тобой уже вроде сошлись на том, что все — шатенки с вьющимися волосами.

— Этого мало, тебе не кажется? — Она подняла голову и посмотрела в лицо возвышавшегося над ней Андрея. — Только типаж? И все? А кинотеатры почему тогда? И вальс этот?

— Может, типаж какой-то актрисы? — подал голос Николаев. — Из того же, например, фильма, что и музыка?

— Может, — согласно кивнула Лена. — В общем, работы полно, как всегда…

Вместе с Николаевым они тщательно осмотрели вещи с двух предыдущих трупов. Вещи так и остались лежать в бюро, упакованные в пакеты.

— Действительно, прокололся я, прав Андрей, — пробормотал эксперт, снимая очки. — Туфли новые, стирание этикеток на подошве соответствует только примеркам в магазине, не больше. На платье первой жертвы есть этикетки — ярлычок на воротнике изнутри и еще несколько в левом шве, а вот на платье второй уже ничего нет. И не похоже, чтобы срезано, скорее, сразу не было… — Выглядел теперь Николаев абсолютно расстроенным, Лене даже стало жаль его.

— А родственники убитых девушек вещи не опознали, если я верно помню, — заметила она, роясь в ежедневнике. — Да, точно. Никто из родственников второй жертвы вещи не узнал. Надо еще у Крашенинникова уточнить, как с его убитой было… Попробовать поискать, в каких магазинах продавали подобные платья и плащи?

— А если Зритель их через интернет покупает? И платье на сегодняшней жертве может быть и не из магазина, как и на второй.

— Н-да… это усложнит мне задачу, конечно. Представления не имею, за что взяться, — призналась Лена. — Придется по второму кругу родственников опрашивать, вдруг что-то общее все-таки найду.

— Общего у них, Елена Денисова, причина смерти, маньяк по кличке Зритель и вместо похоронного марша красивый вальс, — вздохнул Николаев. — Девушки задушены, причем без применения удавок — руками, что довольно странно, если этот Зритель имеет субтильное телосложение.

— А мы на этом зациклились, потому что кровь на заборе расположена низко? — спросила Лена. — Других-то данных за эту версию нет.

— Ну почему… — Николаев потер переносицу. — Руки мужские, но не огромные, кстати, почти как мои.

— А большой размер ноги? Мутант какой-то… А так вообще может быть?

— Вполне. Вот и думай…

Думать Лена направилась к себе в кабинет, заварила кофе и, усевшись за стол, подперла кулаком щеку.

«Что у меня есть? Три убитые девушки примерно одного типажа, после смерти переодетые в одинаковые вещи и усаженные на скамейки у кинотеатров. Вальс из советского кинофильма… Мне это почти ничего не дает. Отправить Андрея и Сашку хотя бы крупные торговые центры прошерстить? Ну да — их в городе четыре, но ведь много и мелких магазинов… Да и рынки никто не отменял. И интернет, как ни прискорбно, но тут Николаев прав. А ателье, если платья на заказ шились? Вот же черт…»

В дверь постучали, и на пороге показался следователь Крашенинников — молодой привлекательный парень с чуть взъерошенными волосами:

— Елена Денисовна, а я вам дело принес.

— Какое дело? — не сразу включилась Лена, все еще думая об объеме предстоящей работы.

— По убийству у кинотеатра «Октябрь».

— А-а… ну давай сюда. И заодно на словах расскажи, что там вообще.

Петя присел к столу, положил папку перед Леной и вздохнул:

— Да там мало что… Наталья Савина, двадцать лет, студентка факультета иностранных языков нашего университета, найдена на скамейке у кинотеатра. Причина смерти — асфиксия, на шее след от пальца руки. Была одета в черно-белое платье, черные колготки, туфли на невысоком каблуке и плащ, на глазах солнечные очки. Мать убитой сказала, что все эти вещи ее дочери не принадлежали и из дома она уходила совсем в другой одежде. В университете характеризуется положительно, по словам матери, ни с кем не встречалась, подрабатывала репетитором английского у ребенка восьми лет, семью работодателя я опросил — в день убийства Наталья как раз возвращалась после занятий с мальчиком, ушла вовремя, но домой не пришла. Мать забила тревогу, начала обзванивать подруг, до утра на телефоне провисела, в полицию, понятное дело, тоже позвонила, но там сами же знаете… — Петр махнул рукой. — Пока трое суток не прошло, никто и разговаривать не станет. В общем, утром Наталью нашел дворник, и в отделении кто-то вспомнил о ночном звонке матери, показали ей фото, ну и…

— А про вещи ты точно помнишь? — Лена просматривала материалы дела, но старалась больше слушать то, о чем рассказывал Петр, потому что прочитать успеет всегда, а живые впечатления — совсем другое.

— Конечно. Я еще уточнил — мол, как это не ее вещи, а мать говорит — Наташа таких никогда не носила, вообще, в тот день из дома в джинсах и кроссовках ушла. Мы все помойки облазили в том районе, надеялись хоть что-то найти, но нет. И ведь где-то же он должен был труп переодевать, правда? И куда-то потом прятать то, что было на девушках изначально?

— Я тоже об этом думала. Невозможно же разложить тело где-то на скамейке… Может, квартиру снимал?

— Каждый раз в разных районах? — с сомнением произнес Петя. — Сложноватая схема. Это ж надо тогда выслеживать жертву, подгадывать…

— Ты думаешь, выбор жертв спонтанный? Не похоже — они все одного типажа.

— Ну мог ведь увидеть, и — раз! — в голове щелкнуло.

— Нет, Петя, так это не работает, — вздохнула Лена, закрывая папку. — Всегда есть схема, модель поведения, ритуал, понимаешь? К убийству готовятся — надо вещи купить, например, потому что это точно какой-то триггер для Зрителя.

— Может, он оптом где-то отоварился, вещи-то практически одинаковые.

— Практически, но не совсем. И это только лишний раз говорит в пользу моих аргументов — вещи покупались в разное время, у плащей есть отличия по фасону, очки тоже не одинаковые, хотя форма похожа. Платья из разной ткани, только рисунок одинаковый, и два из них без следов этикеток, то есть, скорее всего, сшитые. Нет, Петя, не в один день все это покупалось. И девушки выбирались тоже не спонтанно. Надо попробовать опросить знакомых, может, кто-то в учебных заведениях заметил что-нибудь… или девушки родным жаловались…

— Хотите меня тоже привлечь? — с опаской поинтересовался Петя. — У меня так-то завал, потому вам это дело и отдают…

— Дело мне отдают потому, что таких случаев уже три, — опять вздохнула Лена. — Я бы, конечно, не отказалась от помощи, но раз ты занят…

У Крашенинникова, видимо, проснулось что-то типа совести, потому что он чуть покраснел и предложил:

— Могу заново университет, где Савина училась, отработать, я там со многими переговорил. Ну и с родителями… им, наверное, легче будет со мной говорить, чем заново все это переживать, рассказывая вам.

— Спасибо, Петя, ты бы мне очень этим помог. Мне еще по свежему трупу надо определиться, а потом уж начинать ворошить старое.

— Я поеду тогда? — Он поднялся и посмотрел на Лену вопросительно. — Мне как раз в сторону университета нужно, по делу о краже… Заодно и зайду.

— Хорошо. Если будут новости — звони.

Крашенинников кивнул и выскочил за дверь так проворно, словно боялся, что Лена нагрузит его еще чем-нибудь.

Она посмотрела на закрывшуюся дверь и поймала себя на мысли, не дававшей ей покоя уже примерно полгода. Петя Крашенинников изменился с тех пор, как она перетащила его сюда, в провинцию, из Москвы, и эти изменения Лену, скорее, огорчали. Первое время Петя вникал во все, лез буквально в каждое дело, старался работать как можно больше, очень нравился и операм, и сотрудникам Следственного комитета. Но… прошло какое-то время, и молодой следователь словно бы растерял весь пыл, с которым брался за дела сразу после переезда.