— Дядюшка Ау, — машинально подсказала Лена, думая, что в совете Андрея есть рациональное зерно.

Встреча в официальной обстановке наверняка лишит Никиту желания упражняться в его обычных словесных шпильках. Хотя… это же Кольцов, он всегда считал себя умнее и выше остальных, а уж ее, Лену, вообще ни в грош не ставил.

— Ты, наверное, прав… Но одно хорошо — я не думаю, что Кольцов убийца. Все, что угодно, но не это. И значит, его допрос — простая формальность, — вздохнула она, глядя мимо Андрея в стенку.

— И из чего же ты такой вывод вдруг сделала? — изумился Андрей. — Только из того, что Кольцов твой бывший? Это, подруга, не алиби.

— Ты с ума сошел? Дело не в том, что он… — Лена запнулась, не в состоянии произнести слово «бывший», ей это почему-то было очень неприятно и даже стыдно. — Короче, наши прошлые отношения тут ни при чем. Просто я Никиту хорошо знаю, да, он отвратительный человек, заносчивый, эгоистичный, грубый, бестактный — но это совершенно не повод подозревать его в трех убийствах.

— А мы его пока и не подозреваем. Мы его вызываем как свидетеля — разве не так? Он может рассказать нам что-то такое об убитой Савиной, чего никто, кроме него, например, не знал, — резонно заметил Паровозников, и Лена кивнула:

— Ну да… если он захочет нам это рассказать.

— Крошина! — укоризненно покачал головой Андрей, наливая себе еще кружку кофе. — Ну ты старший следователь или кто? Заставь. И хватит уже чувствовать себя неловкой и неуклюжей девочкой, которая старается понравиться мужчине. Который, кстати, всегда был ее недостоин, если хочешь знать.

Лена удивленно уставилась на него, но Паровозников проигнорировал ее взгляд и пожаловался:

— В буфете-то сегодня санитарный день, я ж утром объявление читал. Умру голодным…

Домой она опять вернулась раньше Филиппа, но на плите обнаружила кастрюльку с картофельным пюре и стеклянный поддон с куриными рулетами.

— Надо же… это он до работы успел? — удивилась Лена, приподняв накрывавшую поддон сверху фольгу. — Вот что значит увлеченный человек…

На самом деле Филипп готовкой не увлекался, он просто привык делать все, за что брался, хорошо и на максимально возможном уровне, а еще ему нравилось слушать, как жена рассыпалась в комплиментах.

— Да, я тщеславен, — говорил Филипп, ничуть не смущаясь. — Но что в том плохого?

— Ты и на работе ждешь комплиментов? — язвила Лена.

— На моей работе, сама понимаешь, много не говорят. Но если начальство отмечает, тоже приятно.

— У меня, видимо, какие-то детские комплексы… Всегда смущаюсь, когда хвалят, как будто не заслужила, даже если знаю, что это не так.

— Придется мне научить тебя принимать похвалы так, как должно, — смеялся Филипп в ответ.

Рулеты восхитительно пахли, Лена почувствовала, как сильно проголодалась, и вспомнила, что сегодня вообще не ела, и тут же закружилась голова.

Наскоро вымыв руки прямо в кухне и даже не переодеваясь, она плюхнула в тарелку щедрую порцию пюре, два рулета и уселась за стол.

— И за что мне досталось такое счастье в виде самого заботливого и рукастого мужчины? — пробормотала Лена, отправляя в рот первый кусочек. — Ммм…

Расправившись с ужином довольно быстро, Лена заварила свежий чай и подошла к окну, посмотрела вниз. Их двор хорошо освещался, и она наблюдала за тем, как на специально выделенной и огороженной площадке в дальнем углу гуляют с собаками две женщины. Смешной коротконогий корги пытался взобраться на бревно по лесенке, но не мог осилить этого упражнения, зато поджарая овчарка с легкостью взмывала и на бревно, и на отвесную стену. Крошина вспомнила, что хозяйка овчарки — начальник кинологической службы в звании майора, очень опытная женщина, имевшая даже какие-то награды. Судя по тому, как реагировала собака на каждый жест хозяйки, между ними существовало абсолютное взаимопонимание.

«Бывает же такая безусловная любовь и преданность, — думала Лена, наблюдая за тем, как овчарка то и дело заглядывает в лицо хозяйки, словно ждет реакции. — Как будто ничего и никого вокруг не замечает, только своего человека. И корги этот лопоухий ей не интересен, и его хозяйка… Нет, люди на такое не способны».

Она так задумалась, что не услышала, как во входной двери повернулся ключ, как Филипп, раздевшись, вошел в кухню и даже что-то спросил, потому что, когда Лена вернулась в реальность, он произнес:

— Так я не понял — ты давно дома?

— Что? Ой, прости, я что-то… — Лена подошла к мужу, обняла его, потерлась носом о подбородок: — Устал?

— Нет, сегодня я бодр и полон сил, — усмехнулся Филипп, обнимая ее. — Засиделся, дело готовил в суд.

— Удачно?

— Да. Связал все концы, подобрал все хвосты — ну кому я это рассказываю? Ты поужинала уже? — кивнул он на тарелку в раковине.

— Да, прости, не вытерпела — так вкусно пахло, а я весь день не ела, — призналась Лена.

Муж только головой покачал:

— Я удивляюсь, как ты умудрилась дожить до такого возраста, в принципе. По всем данным, ты должна была умереть от истощения еще лет десять назад, — пошутил он, и Лена засмеялась:

— Да знаешь, как-то обошлась. Я же только на работе поесть забываю, дома-то меня от холодильника не оттащишь. Тебе салатик сделать к рулетам и пюре? — Она выскользнула из-под руки Филиппа и подошла к холодильнику.

— Да, порежь пару помидоров и огурчик, я пока переоденусь и руки ополосну.

Лена любила такие вечера, когда они сидели вдвоем в кухне и разговаривали о чем угодно, кроме работы. Непреложное правило — не тянуть домой то, чем занимаешься весь день, — соблюдалось с первого дня, да и тем для разговоров хватало и без того.

Сегодня Филипп вдруг заговорил о музыке, и Лена даже растерялась слегка — как будто муж подслушал ее мысли, потому что из головы никак не шел вальс из советского кинофильма.

— Тебя почему в музыкальную школу не отдали? — спросил Филипп, разрезая рулет ножом.

— Водить меня туда было некому, да и инструмент покупать, видимо, не хотели. Но, если честно, я и сама не рвалась. Зато, будешь смеяться, я занималась танцами на пилоне. Фил… ну, Фил, что ты смеешься? — слегка обиделась она. — Я не всегда была такой круглой…

— Ты и сейчас не круглая, не наговаривай… просто… — выдохнул Филипп, вытирая выступившие от смеха слезы, — как-то не вяжется у меня…

— Ну я ж не для коммерции, — тоже вдруг развеселилась Лена. — Так, для себя, время убить. Ох, мама злилась… А мне просто нравилось и все — да и физическую форму помогало поддерживать. А потом папа сказал, что в любой момент кто-то сделает пару снимков, и все, привет моей карьере. Вот я и ушла. Хотя зря, наверное, — там никто не знал, кем я работаю.

— Отец был прав, конечно. Мало ли кто мог тебя в лицо узнать, если видел в прокуратуре. Но вообще, ты, конечно, меня удивила… А я вот сам хотел в музыкалку, меня дед отвел. И я честно отучился.

— Ну да, — саркастично заметила Лена, — мы женаты уже почти полгода, а пианино как стояло, покрытое пылью, так и продолжает стоять — хоть бы кто крышку открыл.

— Да как-то случая не было, — смутился Филипп. — И, если честно, я давно уже не играл, все времени нет. А раньше, между прочим, даже был лауреатом кое-каких конкурсов.

— Ты у меня совсем как Штирлиц, — улыбнулась Лена.

— Эх ты, а еще кино любишь! — упрекнул муж, отодвигая пустую тарелку. — Штирлиц не играл на пианино, играла его радистка.

— Уел, — согласилась Крошина. — А к чаю нет ничего. Но в субботу я тебе обещаю торт, а ты за это будешь играть мне весь вечер, так что готовься. Кстати, а ты умеешь вальс Доги?

— Это из фильма? Умею, конечно. А почему именно его?

— Да так…

— Лена, ты врать не умеешь, — заметил муж, внимательно глядя ей в лицо. — Выкладывай.

— Фил, это по работе, я не хочу…

— Но тебя это беспокоит, я же вижу.

— Никак не могу понять, как все это связано — тела девушек, одинаковая одежда, кинотеатры и плеер с этим вальсом, — пожаловалась она. Филипп нахмурился:

— Так это у тебя в производстве дело Зрителя?

— У меня… а ты откуда… это же внутренняя кличка, опера так назвали…

— Лена, ну ты как маленькая, — покачал головой муж. — Такие вещи у нас тоже обсуждаются, но я даже не подумал, что ты ведешь дело.

— Только давай без подробностей, я тебя очень прошу! — взмолилась Лена. — Я весь день об этом говорю, музыка постоянно в ушах — ну сил нет, честное слово, и версий почти нет. Хуже того — я завтра вызвала на допрос Никиту Кольцова.

— А этот откуда выпал? — удивился Филипп, вставая из-за стола и убирая тарелку в раковину.

— Такой тесный город… Он, оказывается, встречался с первой убитой девушкой, хочу узнать подробности. Ты не думай… — начала она, но Горский тут же перебил:

— Лена, у меня нет причин тебе не доверять. Мало ли с кем приходится работать. Просто это странно.

— Более чем! — подхватила она. — Я сперва даже глазам не поверила, когда номер телефона пробили. Так и думала, что он в прошлом году уехал, собирался же вроде.

— Ну ничего, допросишь и забудешь. А хочешь, на неделе сходим в кино после работы? — предложил Филипп. — В кинотеатре рядом с нашей конторой снова ретроспектива старых итальянцев — пойдем?