— С удовольствием! — обрадовалась Лена. — Мы давно никуда не выбирались, нужен культурный отдых.

— Договорились. А пока… предлагаю отдых бескультурный, — он вдруг подхватил ее на руки и понес в спальню.

Форменный галстук никак не хотел лежать, как положено, Лена трижды перестегивала его, но становилось только хуже.

«Нервничаю, что ли? — удивленно думала она, глядя в зеркало. — Совсем с ума сошла… Из-за чего? Из-за встречи с Кольцовым? Все давно прошло, я о нем даже не вспоминала. И если бы не эти убийства, все бы так и продолжалось — никакого Кольцова в моей жизни. Что за человек… Как будто чувствует, когда у меня все наладилось, и мгновенно возникает, как черт из табакерки, чтобы снова это испортить».

— Да чтоб тебя! — тихо выругалась она, пытаясь одолеть взбунтовавшийся галстук.

— С утра бурчим? — Из спальни, потягиваясь, вышел Филипп. — О! А по какому поводу официоз?

— Допрос сложный, — коротко ответила она, не желая вдаваться в подробности. — Не поможешь?

— Разумеется. — Филипп ловко пристегнул галстук на место, и тот послушно улегся, перестав раздражать Лену. — Вот так… Позавтракала?

— Кофе выпила. Ты не торопишься сегодня?

— Почему, тороплюсь. Сейчас дверь закрою за тобой и начну метаться по квартире, — улыбнулся он. — Разбросаю тут все, чтобы тебе вечером было чем заняться, потому что у меня вечерний допрос, и я не знаю, во сколько вернусь.

— Горский… будь на моем месте другая, уже начала бы ревновать — еще года не женаты, а ты уже на работе до ночи сидишь, — рассмеялась Лена.

— Но мне повезло, и ты у меня не такая, мало того — сама любишь на работе допоздна сидеть. — Филипп легонько щелкнул ее по носу пальцем. — Из нас вышла идеальная пара. Совет — во время допроса не кусай нижнюю губу, это выдает, что ты нервничаешь, — шепнул он ей на ухо. — И Кольцов этим непременно воспользуется.

— А откуда… — начала было Лена, но тут же прикрыла рот ладонью: — Вот же… сама ведь вчера сказала.

— Эх ты, а еще старший следователь, — засмеялся Филипп и развернул ее к двери: — Все, Ленка, беги, а то я точно опоздаю, генерал не любит таких вещей.

В форме Лена всегда чувствовала себя более собранной, не зря Андрей, знавший ее давно и хорошо, подал ей идею одеться именно так для допроса Кольцова. Строгая одежда и погоны не позволят Лене-размазне взять верх над Леной-профессионалом, и она сама это хорошо понимала, что уж. Кольцов всегда действовал на нее, как удав на кролика, мог говорить любые гадости, вести себя оскорбительно и надменно, а Лена не находила сил противостоять ему. Форма же всегда давала какую-то дополнительную уверенность в себе, помогала отсечь то, что не должно мешать работе, и именно это сейчас и нужно было Лене.

В кабинете было прохладно, оказывается, она оставила открытой форточку, и за ночь помещение выдуло, а с подоконника снесло на пол коробку с чайной заваркой, и пакетики рассыпались по полу.

— О, черт! — простонала Лена, присаживаясь и собирая их обратно. — Ну почему сегодня? — До прихода Кольцова оставалось минут пять, и она не хотела, чтобы тот застал ее в какой-нибудь дурацкой позе или за неподобающим ее званию делом.

К счастью, она успела привести кабинет в порядок и даже сбросить в ящик стола все лишнее, как советовал Андрей, прежде чем в дверь постучали и раздался голос Кольцова — недовольный и раздраженный, каким Лена его и помнила:

— Елена Денисовна? Могу войти?

— Да, пожалуйста. — Она одернула китель, смахнула с рукава прицепившуюся нитку и выпрямилась, попытавшись сделать строгое лицо.

Никита вошел, и Лена, едва бросив на него взгляд, мгновенно поняла, что он совершенно не изменился, даже одежду носил прежнюю — нарочито мешковатые потертые брюки кирпичного цвета, высокие «мартинсы» с развязанными шнурками, какой-то кардиган блеклого брусничного цвета, надетый на белую футболку с растянутым горлом. Вещи были дорогие, но выглядели так, словно их никогда не стирали и не чистили. Лену всегда удивляло это странное свойство Никиты уметь приводить одежду и обувь в такое состояние. И борода…

Крошина мысленно вздрогнула, вспомнив, что никогда не видела, чтобы борода Никиты была аккуратно пострижена, расчесана — хоть как-то минимально приведена в порядок. Словно бы нарочитым пренебрежением к внешнему виду Кольцов демонстративно подчеркивал духовность и тонкую натуру эстета, как он это называл, хотя Лена не понимала, как могут соседствовать эти вещи.

— Хотелось бы услышать причину вот этого, — он бросил на стол повестку.

— Присаживайтесь, гражданин Кольцов, — официально произнесла Лена, отодвигая повестку на край. — У меня есть несколько вопросов, я их задам, получу ответы, и вы сможете уйти.

— Ах, даже так? Смогу уйти? — протянул Никита с сарказмом. — Это, конечно, в корне меняет дело! А позвольте все-таки поинтересоваться, на какую тему будем разговаривать?

— Присаживайтесь, — повторила Лена, старательно игнорируя попытки Кольцова вывести ее из себя.

Дернув ногой стул, он сел и сразу скрестил на груди руки, демонстрируя, что не намерен откровенничать.

— Никита Алексеевич, вы были знакомы с Натальей Савиной? — спросила Лена, положив перед собой лист протокола.

— С Наташей? — чуть удивился Кольцов и сразу нахмурился: — Ты к чему клонишь?

— Я бы попросила не тыкать мне, я при исполнении, — бесцветным тоном заметила Лена, не поднимая взгляда от листа, где записывала вопрос. — Так были или нет?

— Ах ты ж, боже мой, как все официально! — вконец разозлился Кольцов. — Меня что, обвиняют в убийстве Натальи? Ничего умнее не придумали, Елена Денисовна? — сделав упор на имени и отчестве, произнес он, еле сдерживаясь.

— Я не сказала, что обвиняю вас в чем-то. Я спросила о том, были ли вы знакомы — откуда такая реакция? — по-прежнему спокойно спросила Лена.

— Да, да! Был! Все?

— Когда и при каких обстоятельствах вы познакомились?

— В университете. Я там читаю курс лекций на факультете изобразительного искусства.

— Но, насколько я знаю, Наталья училась на факультете иностранных языков.

— И что? В университете есть столовая например. Есть большой сквер. Чтобы с кем-то познакомиться, вообще не обязательно преподавать там, где кто-то учится, это вам в голову не приходило? — ядовито заметил Кольцов, но Лена снова пропустила это мимо ушей.

Ей вообще на удивление легко удавалось сегодня игнорировать все выпады Кольцова, как будто любая попытка задеть ее натыкалась на невидимый защитный барьер. Раньше она так не умела.

— Значит, вы познакомились в столовой?

— Нет, мы познакомились в сквере. Я увидел на скамье девушку с открытым лицом и ясными глазами — такие лица сейчас почти не встречаются, мне было интересно, как ее увидит фотокамера, сможет ли она передать то, что я увидел.

«Не сможет, — со вздохом подумала Лена, записывая ответ. — Потому что за камерой стоишь ты, а для тебя все люди мусор, недостойный твоего внимания, потому ты не умеешь снимать лица и ухватывать что-то скрытое внутри. Вот камешки на тропинке и роса на листиках у тебя выходят идеально, потому что ты считаешь их достойными своего внимания, а людей — нет».

— У вас были близкие отношения? — Ей необходимо было задать этот вопрос, но одновременно Лена опасалась делать это, понимая, что сейчас вызовет новую волну ядовитых комментариев и намеков.

Так и вышло:

— А что? Вам это интересно, Елена Денисовна?

— Мне это безразлично. А для следствия необходимо выяснить, насколько близко вы общались с убитой Савиной.

— Я с ней не спал, если вы об этом.

— Я спрашиваю не из любопытства. Если вы проводили вместе какое-то время, возможно, Наталья рассказывала вам о каких-то личных моментах? Возможно, ей кто-то угрожал, кто-то ее преследовал?

— Еще бы! — скривил губы Никита. — Ее истеричка-мать. Проходу не давала девчонке, контролировала, как пятилетнюю. Наталья мне даже номер мобильного не давала, потому что эта идиотка каждый месяц распечатку звонков заказывала.

— Ну, видимо, для этого была причина? — заметила Лена. — Ни с того ни с сего вряд ли мать стала бы так себя вести.

— Говорю же — истеричная идиотка! Хотела, чтобы дочь была под ее контролем, чтобы не смела какую-то свою жизнь иметь, должна была рядом крутиться!

— Наталья не пыталась как-то это изменить?

— Как?! Эта карга контролировала даже то, сколько денег она на проезд тратит, выгребала всю стипендию и зарплату до копейки! — опять скривился Кольцов. — Чтобы ко мне на съемку прийти, Наталья выбирала момент, когда мать на работе, мы созванивались только по городскому номеру — не понимаю, как карге не приходило в голову и там распечатку заказывать.

— То есть, чтобы отлучиться куда-то, Наталья вынуждена была врать матери?

— А что еще прикажете ей делать? У девчонки вообще никакой жизни не было, ничего удивительного, что, в конце концов, она кому-то настолько доверилась, что оказалась убитой!

— Не вижу связи, — заметила Лена.

— Ну это немудрено, — уцепился Кольцов. — У вас же все просто и прямолинейно, куда вам понять. А Наташа могла просто попытаться вырваться из-под этого пресса в виде мамаши, кто-то ей наобещал золотые горы, и все.