Он протянул руку в ответ и крепко пожал маленькую ладонь. Посмотрел в окно. Из-за горизонта медленно поднималось солнце.

— Тебе надо уходить.

Джим кивнула, вырвала свою руку из крепкой ладони и рванула к двери. Взялась за массивную кованую ручку и услышала за спиной его насмешливый голос:

— Но я так и не ответил на твои вопросы.

— У тебя ещё будет время для этого, — она смело посмотрела ему в глаза. — Странно, но я раньше тебя не видела в академии.

— Потому что, Джим Ветерн, я и хотел, чтобы меня никто не видел. Мне так было удобно. И это уже моя тайна. И я хочу, чтобы тайной это пока и оставалось. — Джим снова кивнула. Не увидев на её лице ни презрения, ни страха, ни праздного любопытства, он искренне улыбнулся. — Думаю, мы с тобой поладим.

Джим выскочила в коридор и помчалась куда глаза глядят. Мгновение — и её схватили сильные руки.

— Не туда бежишь! Надо во-о-он туда. — Вампир развернул её в нужную сторону, наклонился к самому уху и тихо прошептал: — Два поворота вправо, потом один налево, не пропусти маленький узкий и неприметный альков, тебе именно туда, за статуей находится потайная дверь. Потом вниз по ступенькам, снова направо — и ты в общем холле. Дальше разберёшься сама, — и подтолкнул её. Джим, не оглядываясь, помчалась со всех ног теперь уже в нужном направлении, размышляя и всё больше удивляясь, как же она всё же умудрилась оказаться здесь и при этом ничего не запомнить. Она уже не слышала, как ей вслед тихо сказали:

— Что мне твоё имя, Джим Ветерн? Ты мне сегодня подарила надежду! — На лицо вампира набежала лёгкая тень. — За столь долгое время у меня впервые появилось желание жить дальше.

Глава 10

Будни обычные и не очень…

Сегодня был один из тех редких вечеров, когда Джим сама, без посторонней помощи добралась до своей комнаты, не заходя в лечебный корпус. Толкнула рукой слегка приоткрытую дверь и устало прошла внутрь. Медленно добрела до окна, взобралась на высокий подоконник, подтянув ноги к груди, обняла коленки и принялась вглядываться в черноту ночи. На улице шёл дождь. Он монотонно, на одной ноте стучал по старой крыше, а когда ветер менял направление, то настойчиво бился в стекло.

Сердце академии, самый первый внутренний круг, закрытый от всех небольшой корпус факультета Некромантии, а именно Западная башня, находился прямо напротив вспомогательного корпуса Б, где жила сама Джим. Сколько раз она видела это здание, этот корпус? Да множество раз! Вот только никогда раньше не придавала значения огням в самой дальней башне.

В окне загорелся свет. Мелькнула тень. В попытке хоть что‐нибудь увидеть за каплями дождя, Джим буквально прилипла носом к оконному стеклу. И в этот момент тёмный силуэт вернулся и остановился в проёме ярко освещённого окна. Джим улыбнулась и помахала рукой, хотя вполне понимала, что при такой погоде и на таком расстоянии просто невозможно что‐либо разглядеть. Немного подумала и распахнула окно настежь. Капли дождя ворвались в комнату, принеся с собой запах сырости и прелой листвы. Холодный ветер взъерошил непослушные волосы. От удовольствия она зажмурилась и тихо рассмеялась. Она могла бы так просидеть очень долго, но лицо намокло, а холод пробрался под тёплый свитер. Закрыла окно, сползла с подоконника и поплелась к кровати. Мгновение — и она провалилась в глубокий сон.

С первых дней их с Арникусом знакомства Джим запретили с кем‐либо говорить о нём. При этом сделал это самолично «чёрный плащ», явившись к ней в комнату ранним утром. Джим, как обычно в спешке, собиралась на занятия и была сильно озадачена отсутствием некоторых важных предметов её повседневной одежды. Когда в отчаянии опустились руки, а ноги готовы были уже бежать в закрытую часть академии, Адагелий Оторонталий просто вышел из портала посреди её комнаты и вручил ей с недовольным видом кучку вещей. Долго пристально рассматривал её, а потом принялся пространно рассуждать о пользе сна, если спать исключительно в своей постели. Не преминул также напомнить, что не стоит забывать личные вещи в неизвестных местах у всяких наглых незнакомцев, напрочь лишённых уважения к представителям почтенного деканата. Тогда и был наложен строжайший запрет на распространение любой информации о юноше, живущем в башне.

Даже друзьям нельзя было обмолвиться ни словом, а это уже было гораздо сложнее выполнить. Так и подмывало каждый раз рассказать при встрече, что у неё теперь есть ещё один друг, к тому же самый настоящий вампир. Она понимала, что нельзя, и поэтому молчала, испытывая самые настоящие муки совести. Особенно сильно хотелось поделиться такой новостью с Алисией. С милой, нежной Алисией, ставшей для неё в последнее время близкой подругой.

Этот высокий белокурый юноша внешне больше походил на мальчишку, но лишь до тех пор, пока не заглянешь ему в глаза, на дне которых плескалась вечность и грусть. Загадочный в своём добровольном одиночестве, властный и внешне неприступный, всегда замкнутый и немногословный, он щедро дарил свою благосклонность лишь одному живому существу — Джим. Став для неё самым настоящим спасением, он не позволил ей сломаться, разувериться в своих силах и отказаться от стремления к мечте.

Иногда по ночам он находил её в тёмном коридоре, неподвижно лежащей на каменном полу. Бережно поднимал и уносил к себе в комнату, где ухаживал за ней, грозясь на досуге обязательно прибить в каком‐нибудь тёмном коридорчике зарвавшегося в своих методах обучения магистра Диирде’Грамма. До утра Арни обычно проводил время, сидя на постели рядом с Джим, колдовал над ней, чем‐то поил и непременно рассказывал какую‐нибудь историю из своей прошлой жизни, называя это не иначе как «страшная сказка на ночь о злобном непослушном вампире», и при этом всегда грустно улыбался.

Из одной такой истории она узнала, что у него уже давно нет семьи, а ближайшие родственники, если ещё и есть такие, жаждут его смерти по причине его права на наследие своей семьи. Наследие, которое, пока он отсиживается за надёжными стенами академии, никак не могут поделить многочисленные претенденты. Из другой истории она узнала, что у него была младшая сестра, которая погибла вместе с родителями примерно в возрасте Джим. Ему же посчастливилось избежать такой участи лишь потому, что на тот момент он гостил далеко на севере. И снова грустная улыбка: а действительно ли настолько посчастливилось? А однажды юноша поведал о строжайшем запрете. Ему было категорически запрещено выходить даже в общий сад, который считался вторым кругом от основного здания академии, а если учесть, что таких кругов было пять, то получалось, что он уже несколько десятков лет кряду не покидал стен академии дальше школьного маленького двора. Но вот от чего или от кого именно прятался этот юноша, не рассказывалось никогда.

Благодаря его заботе и поддержке, она по‐прежнему так же бегала, прыгала, отжималась и подтягивалась, но делала это уже на автомате, не задумываясь. Как только магистр Диирде’Грамм начинал чувствовать лёгкость в выполнении заданий, он сразу же добавлял нагрузку, но теперь она больше сводилась к всевозможным приёмам самообороны в непосредственном контакте с самим учителем. За прошедшее время Джим успела немного вытянуться, из‐за чего фигура стала выглядеть более стройной и подтянутой, а движения стали мягкими и пружинистыми.

Волосы тоже немного отросли и стали собираться в небольшой хвостик на макушке, который к концу тренировок вроде бы и присутствовал, но совершенно терялся среди копны непослушных волос, торчащих в разные стороны. Короткие волосы Джим для Арни были болезненной темой, и он не оставлял попыток создать хоть какое‐то подобие причёски в виде сложного плетения, но всё было тщетно: через несколько минут волосы возвращались к первоначальному виду. В такие моменты он отходил в сторону, долго разглядывал её, потом грустно улыбался, сам взъерошивал ей волосы и тихо произносил: «А в принципе, и так неплохо». На что Джим обычно счастливо смеялась, и сама пыталась хоть немного пригладить непослушные вихры, вызывая этим ответную улыбку на лице вампира.

С мастером Диирде’Граммом Джим, как и прежде, встречалась дважды в день, очень редко — по одному разу, но теперь посреди недели к ним ещё добавились дополнительные занятия с деканом Кайданом Орадусом. Каждый раз, когда Джим приходила к нему в класс, она стеснялась и робела. Мало того что она чувствовала себя неловко в присутствии самого наставника, так совсем становилось не по себе, когда она заставала в классе тех самых загадочных воинов. Встреча с ними всегда проходила по одному и тому же сценарию: она тянула на себя дверь, просунув голову и прислушиваясь к звону оружия, шуткам и обсуждениям, переступала порог, и в классе повисала звенящая тишина, а все взгляды направлялись в её сторону. И каждый раз Джим сражалась с непреодолимым желанием развернуться и аккуратно, как можно незаметнее уйти.

«Ну правда, что я‐то здесь забыла? Какими непонятными тропами судьба привела меня на этот путь — путь воина? Да и какой из меня вообще может получиться воин? Вот какие они — и какая я… Как тут вообще можно сравнивать?»