— Мы с тобой можем этот самый факт подтвердить! — не растерялась тётушка.

— Разумеется, и допустим, что нам сразу поверят. Значит, тогда он замучается объяснять тугодумам-полицейским, почему два незнакомца, если это действительно незнакомцы, хотели его убить! Сначала нас всех допросят на месте, потом отвезут в ближайшее полицейское отделение. И это всё растянется на часы. Так что ты можешь забыть о посещении ресторана, а заодно и о спокойном вечере, проведённом у экрана телевизора или компьютера. Нас вообще могут отпустить поздним вечером, потом придётся добираться назад, к парку.

— Это зачем ещё?! — искренне изумилась тётя Мила.

— Чтобы вернуться к нашей машине. Ехать прямо на ней в отделение нам, скорее всего, не позволят. А домой как-то добраться будет необходимо. Кроме того, молодого человека нужно будет подвезти, так что дома мы с тобой будем где-то за полночь, не раньше. Злые, уставшие и голодные.

— Чудное окончание такого замечательного дня ты сейчас обрисовала, дорогая племянница!

— Таковы реалии нашей жизни, уж не взыщите. Но и это ещё не всё. Завтра чуть свет нам снова придётся отправиться в отделение.

— Опять?! Но зачем?!

— Чтобы подождать дежурного следователя, часиков так около двух. А потом снова и снова отвечать на одни и те же надоевшие вопросы. А там уже как пойдёт, но могут и до позднего вечера продержать.

— Почему это, интересно знать?

— Потому что таковы основные методы работы нашей полиции. По факту нападения с поножовщиной дело завести придётся, а работать по нему никому не хочется, потому как дело-то дохлое. Значит, будут брать свидетелей измором. И, чего доброго, попытаются переквалифицировать меня из свидетеля в подследственного. А его, — тут я снова ткнула в парня, — из пострадавшего соответственно тоже в подследственные.

— Это на каком же ещё основании? Ты — частный детектив и разрешение на ношение оружия имеешь!

— Но я применила холодное оружие, будучи не при исполнении.

— И что же? К тому были все основания, — горячилась тётушка.

— Это ещё доказать нужно. Мы это сделаем, разумеется, но нервы нам помотают. Что до парня, полицейские станут изучать всю его подноготную буквально под микроскопом.

— И выяснять, были ли у нападавших типов основания для агрессивных действий?

— Да, как вариант. А вообще это от следователя зависит, может повернуть, как ему вздумается.

— А давайте уберёмся отсюда по-тихому? — предложил ранее молчавший парень. — Тем более что у вас, как я понял, собственный транспорт имеется.

— О! Наконец-то хоть одна здравая мысль! — оценила я. — Пойдёмте отсюда, и не просто так, а в быстром темпе! Вдруг кто-то видел всё это безобразие и шум успел поднять?

— Женя, но у него нож из руки торчит и кровь капает! Полагаешь, это не привлечёт внимание отдыхающих граждан?! И никто из них не вызовет, рано или поздно, полицию?!

— С этих граждан, пожалуй, станется.

— Про полицию не скажу, а видео снять очень даже могут, а потом в соцсети выложат, а видео назовут: «Очередной фрик разгуливает по городу с ножом в руке», — припечатал молодой человек.

— Это ты о своём внешнем виде так говоришь? — немного по-своему истолковала фразу тётя Мила. — Это да, вещички у тебя своеобразные. И общий стиль выдающийся такой, майка, вообще, кажется, женская, как по мне.

— Что вы имеете против моего «прикида»?! — мгновенно ощетинился молодой человек. — Это, между прочим, брендовые вещи, которые стоят весьма приличных денег.

— Ладно, бог с ними, с вещами, — согласно кивнула тетя.

Парень гордо смолчал.

— Что, и причёска дорогая? — тут же азартно поинтересовалась моя родственница.

— А давайте мы не станем здесь устраивать филиал программы «Модный приговор»? Или хотя бы перенесём его в машину.

— А до автомобиля, по парку, он как добираться станет?!

— Так, сейчас мы это исправим. Позволь позаимствовать. — Я протянула руку к тёте Миле, стянула с её плеч широкий шарф из хлопковой ткани и, не слушая возражений, перемотала рану вместе с ножом, довольно ловко фиксируя, а заодно и пряча его от любопытных взглядов. — Теперь никто ничего не заметит, вернее, не обратит внимания. В крайнем случае, все решат, что парень просто руку сломал или мышцу потянул.

— И перебросил через своё предплечье модный дамский шарфик?! Женя, он же испачкается и будет безвозвратно испорчен, ведь кровь так плохо отстирывается!

— Особенно засохшая кровь! Так что предлагаю поторопиться.

Больше спорить и рассуждать никто не стал, и мы ушли наконец с того места. Двигаясь в достаточно быстром темпе, добрались до центрального входа в парк, неподалёку от которого я несколькими часами ранее припарковала машину.

* * *

В автомобиле разместились таким образом: я, разумеется, за рулём, а тётя Мила с парнем, за которым необходимо было присматривать, на заднем сиденье.

— Как рука, сильно болит? — поинтересовалась я, прежде чем трогаться с места.

— Чертовски, — проскрипел зубами парень.

На него навалилась усталость, лицо побледнело и слегка осунулось, на лбу стала выступать испарина. Во время драки и сразу после неё в крови молодого человека бурлил адреналин, теперь он явно пошёл на спад. Это нехорошо, хоть и закономерно. И усталость — плохой показатель, значит, организм реагирует на кровопотерю и сильную непрекращающуюся боль, так и до болевого шока недалеко.

— Оцени боль по шкале от одного до десяти, — обратилась я к пареньку.

— Пятнадцать! — слабо выдохнул молодой человек.

— Так, тётя Мила, у тебя есть с собой что-то сладкое?

— Еда или питьё, Женечка? — В некоторых ситуациях тётушка просто неспособна действовать быстро и без лишних вопросов. И ей лучше ответить, от этого напрямую зависит скорость, с которой она будет соображать и двигаться.

Поэтому я терпеливо пояснила:

— Жидкость лучше. Но поскольку тёплого сладкого чая у тебя с собой быть не может, ищи еду.

— Я хотела завернуть несколько свежих печений, но ты воспротивилась, — обиженно напомнила она мне.

— Разумеется. Ищи сладкий шоколадный батончик или конфету, буквально любую. Сейчас состав и даже срок годности не имеет особого значения. Я знаю, у тебя в сумочке по кармашкам вечно что-то сладкое распихано.

— Это потому, что в дороге обычно не знаешь, когда появится возможность подкрепиться, — бормотала тётушка, суетливо проверяя кармашки.

— Как найдёшь, немедленно дай молодому человеку. Тебя, кстати, как звать? Я — Евгения, а тётя — Людмила, но все зовут её Милой.

— Уже слышал, — буркнул молодой человек и добавил: — Меня зовут Георгий.

— Какое у тебя имя красивое! — отвлеклась тётушка от своего занятия.

— И какой несвоевременный комментарий, — веско вставила я.

И добавила, обращаясь к парню:

— В какую больницу поедем, Георгий? У тебя есть предпочтения?

— Да, — твёрдо ответил он, — я не хочу в больницу. Можно мне домой?

— Почему не хочешь в больницу? Там тебе что-то от боли дадут. А рану, вероятней всего, придётся зашивать. И сделать прививку от столбняка. А потом курс лекарств от воспаления принимать. То есть необходим целый комплекс мер. Ведь никто не может поручиться за чистоту этого ножичка.

— С таким шутить нельзя, деточка! Здоровье у человека одно, не нужно допускать, чтобы с телом происходили непоправимые вещи! — Тётушка наконец-то отыскала требуемую конфету, быстро развернула её и сунула молодому человеку. — Положи за щёку, а лучше под язык, так глюкоза скорее в кровь попадёт, и тебе станет чуточку легче, ослабит шок от боли и кровопотери. А медицинская помощь просто необходима. Ведь Женечка права, и нож этот, чего доброго, может грязным оказаться! Так и до сепсиса недалеко!

— Мы снова дискутируем! — Я начинала терять терпение. — И стоим на месте! Так куда мне ехать?!

— В ближайшую клинику! — ответила тётя Мила.

— Нет! Я не хочу в больницу! — продолжал настаивать молодой человек.

«В конце концов, у него могут быть свои причины и соображения, — подумала я, — ведь врачи любой клиники или бригада «Скорой помощи» после того, как обработают подобное ранение, просто обязаны позвонить в полицию. А обращаться туда Георгий явно не намеревается. И доводы, недавно приведённые мной, здесь, скорее всего, ни при чем. Ведь обычно жертвы внезапного нападения очень испуганы и желают получить хоть какую-нибудь помощь и защиту. Пылают не то чтобы жаждой мести, но вполне понятным стремлением обезопасить себя. То есть хотят, чтобы преступников нашли и задержали. А молодой человек стоически переносит ранение и не горит желанием вступать в контакт с нашими правоохранительными органами. Значит, или имеет определённый опыт общения с ними, причём весьма негативный, или ему самому приходится скрывать нечто серьёзное.

Все эти мысли вихрем пронеслись в моей голове, пока тётя Мила и наш новый знакомый продолжали лениво препираться. Нужно было принимать какое-нибудь решение, и чем быстрее, тем лучше.

— Не надо в больницу, пожалуйста! — тем временем повторил молодой человек. — Я смотрю, вы и сами неплохо разбираетесь в медицине или в ранениях. По крайней мере, Евгения. Значит, мы можем приехать домой, и вы окажете мне необходимую помощь.