Мы пили чай с кексами, точнее, чай пила я, ибо кофе был только растворимый, а я такой категорически не приемлю.

— Скажи, Татьян, как тебе Эланчик? — спросила Светка, прихлебывая свой напиток под названием «три в одном». И как можно пить такую гадость?

— Эланчик-тараканчик!

— Почему тараканчик? — Светка аж чуть не поперхнулась.

— Да это я так, в рифму, — отмахнулась я. — Довольно милый парень.

— Да он просто очаровашка! — Светка откусила от кекса и продолжила с набитым ртом: — Мы тут все на него заглядываемся. И так и сяк к нему, некоторые даже стали из дома ему свою стряпню приносить. «Элан, я тебе блинчиков принесла… Эланчик, не хочешь со мной чаю попить, я вчера сама эклеры сделала». Ой, смех!.. А Надька, маникюрщица, сдуру назвала его Элаша… — Светка проглотила кекс и громко рассмеялась. — Знаешь, что он ей сказал? Причем так на полном серьезе.

— Что?

— «Не называй меня так больше. Я Элан!»

— Это нормально. Знаешь, мне тоже не очень нравилось, когда один мой ухажер называл меня Танчик.

— Танчик! — Светка снова рассмеялась. — Это, видимо, ласково от слова «танк». Нет, ты у нас, конечно, боевая подруга, но до танка явно не дотягиваешь.

Я тоже откусила хороший кусок от кекса, прожевала, отхлебнула противного чая и поинтересовалась:

— И что, смог кто-нибудь из ваших женских особей достучаться до сердца художника?

Светка томно вздохнула:

— Нет, Татьян. Он абсолютно ко всем равнодушен и очень сух. Возможно, у него кто-то есть, не знаю… А ты, смотрю, тоже обратила на него внимание, стоит такая, глаза блестят.

— Скорее, наоборот, — скромно ответила я.

— Что «наоборот»? — не поняла подруга.

— Это он обратил на меня внимание.

— Танюш, ты не перестаешь меня удивлять! — Светка с обожанием посмотрела на меня.

— Ничего удивительного, — скромно ответила я и поправила свой белокурый локон.

— Слушай, да это круто! — не унималась подруга.

— В чем крутость?

— В том, что ты ему, видимо, понравилась. И что, он спросил у тебя номер телефона или пригласил на свидание? — Светку прямо раздирало любопытство.

— Нет, номер не оставил, а на свидание… хотя я бы не назвала это свиданием, но на чашечку кофе пригласил.

— Танька, ты не шутишь?

— Нет. А что в этом такого удивительного?

— Да ничего… И ты согласилась?

— Если бы ты вышла в фойе минут на пять позже, то, возможно, и согласилась бы. Все как раз к этому и шло. Он уже почти добил меня, а мне нужно было еще как раз минут пять, чтобы поломаться и согласиться.

— Танюш, ты не расстраивайся, — Светка даже ободряюще похлопала меня по плечу, словно я по ее вине упустила свое единственное счастье. — Слушай, он завтра еще будет, может, ты снова придешь к нам в салон, ну, например, сделать маникюр? На крайний случай я могу сама дать ему твой телефон.

Вот это уже совсем никуда не годится. Надо остудить свою подругу.

— Светик, угомонись! Не надо никому ничего давать, и завтра я не приду в ваш салон. И давай оставим эту тему и этого художника в покое. Я сейчас выйду из салона и уже забуду о его существовании.

Но как бы не так.

Каково было мое удивление, когда, выйдя из салона, я увидела стоящего метрах в пяти Элана. Он стоял, прислонившись к дереву, и приветливо махнул мне рукой…

Стоит ли описывать, как мы пили кофе? Думаю, не стоит. В моей истории это будет лишним. Скажу только, что на следующий день он предложил мне погулять. А после прогулки, так, между прочим, пригласил к себе посмотреть его последние работы.

Видимо, этим незамысловатым приемом пользуются все художники. Заманить интересующую его девушку в свою обитель под предлогом посмотреть картины. Хотя предлог можно найти всегда. Но в этом случае отказать практически невозможно, к тому же я и сама была не против.

Квартира, в которой жил Элан, находилась на последнем этаже девятиэтажного дома недалеко от центра города. Как я поняла впоследствии, это была съемная квартира. Одну — большую — комнату он отвел под работу. А вторая, меньших размеров, служила спальней. В комнате, отведенной под мастерскую, на стене всюду были развешаны картины разной тематики, принадлежавшие, судя по всему, кисти хозяина. Весь подоконник был заставлен цветами в обычных и разрисованных горшках. Видимо, к ним тоже была приложена рука художника.

Хозяин квартиры пригласил меня на кухню выпить кофе и тут же проворно занялся его сервировкой. Кофе у него был молотый, что было несомненным плюсом. И пока он колдовал у плиты над этим священным напитком, я невольно залюбовалась красотой этого молодого мужчины. Среднего роста, крепко сложенный, сильные руки, но при этом не грубые, как у обычного работяги, а утонченные и ухоженные, что вполне соответствует его роду деятельности. В нем все было гармонично и пропорционально. Ровная спина, развернутые плечи, изящный поворот головы, тонкая талия, узкий таз и… накачанные ягодицы. В этом парне явно смешались гены восточных или кавказских кровей. Темные жесткие волосы, аккуратная средней длины борода, высокие скулы, темные большие глаза, черные ресницы… Эдакий метис, полукровка.

— Татьяна, мне кажется или ты меня внимательно рассматриваешь? — казалось, занятый приготовлением кофе, он совсем не обращает на меня внимания, однако я ошиблась.

— Каюсь, не удержалась, — рассмеялась я.

А после кофе он стал демонстрировать свои картины и, откровенно говоря, дуть мне в уши. А я, наивно моргая своими длинными ресницами и иногда удивленно вздыхая, позволяла ему это делать. И, если честно, мне самой было очень интересно. Ведь по картинам можно лучше понять внутренний мир человека.

— Смотри, Татьяна, эту картину я не просто так написал, — с воодушевлением начал Элан и показал одну из своих работ. — Все в ней взаимосвязано, и каждая мелкая деталь что-то значит. Например, маяк ассоциируется у меня с пронзительным одиночеством, а вот этот желтый цветок в синей вазе навевает кое-какие забытые воспоминания. Что-то типа нежных романтических строк из лирической поэзии, прочитанных еще в детстве… А картина, изображающая христианский храм, дышит покоем и одновременно чем-то неуловимо торжественным, он словно наполнен воздухом… — Элан красноречиво распинался, вдохновленный тем, что я внимательно его слушаю.

Интересно, кто «наполнен воздухом», храм? Или я что-то пропустила?

— А вот в этой картине есть что-то мистическое и, честно говоря, немного тревожное. Ты не находишь? — спросил Элан и, словно между прочим, приобнял меня за талию.

— Я сразу обратила внимание на эти картины. Они просто поражают мое воображение, — честно ответила я и тут же задала глупый вопрос: — Я так понимаю, это одна большая картина, порезанная на три части? — Я продолжала строить из себя блондинку, хотя на самом деле прекрасно понимала, что именно висит передо мной.

— Нет, Танюша, — снисходительно ответил Элан и, как глупенькой девочке, пояснил: — С одной стороны, ты права, выделяя эти картины как бы в один ряд. Это называется триптих. Они выполнены плюс-минус в одной цветовой гамме и были задуманы мной изначально именно как триптих. И размещаться они будут рядом на одной стене. По крайней мере, так будет на выставке и продаваться они тоже будут вместе… Татьяна, а ты веришь в мистику? — неожиданно спросил он.

Я разглядывала триптих: звезды на ночном небе, узор из которых ненавязчиво складывается в изображение, в котором, внимательно присмотревшись, можно различить огромный глаз.

— Ты знаешь, я больше скептик по жизни и атеист, — ответила я. — Хотя тема эзотерики мне интересна. А также у меня хорошая интуиция. И порой при знакомстве с человеком я чувствую симпатию, которую не объяснить рационально, только лишь неким родством душ.

Сама не ожидала, что такое выдам. Хотя, чего греха таить, иногда я люблю пофилософствовать и поразмышлять о смысле жизни, но не всегда готова высказать свои мысли вслух.

— И что тебе говорит интуиция по поводу меня? — спросил Элан и еще ближе притянул меня к себе.

— Пока мне с тобой очень комфортно, — слегка обтекаемо ответила я, хотя это было правдой. — Ой, какая прелесть!

Я невзначай вырвалась из его объятий и обратила свой взор на яркую картину с осенним пейзажем.

— Это Мордовия? — спросила я.

— Что? — Элан словно встрепенулся от неги.

— Мордовия.

— Почему Мордовия?

— Ну, я там как-то бывала и там так красиво, такая насыщенная природа, очень похожая на эту, что на картине.

— Пусть будет Мордовия, — Элан улыбнулся. — Хотя это просто осенний пейзаж. Ну ладно…

Мы еще какое-то время обсуждали картины и общались на разные темы. Потом снова был кофе с… кексом.

Я провела в квартире у Элана почти весь день и так же благополучно осталась у него на вечер. Только вечером мы уже пили не кофе с кексом, а шампанское с…

С чем надо, с тем и пили.

…И вот спустя неделю я сижу, замотанная в парео, с венком на голове и в греческих сандалиях на ногах, и позирую этому молодому и обаятельному художнику.

Подруга Светка умерла бы со смеху!

А ее коллеги из салона умерли бы от зависти.

Хотя мне в данный момент уже было не до смеха, и сама себе я нисколько не завидовала.