— Ну-ну… Свежо предание, — насмешливо сказал Киря, — что за дело, выкладывай.

— Ко мне обратилась дочка Андрея Павлова…

— Автокороля? — перебил меня Киря.

— Да, именно. Я согласилась ей помочь.

— Слушай, Танюш, дело-то деликатное, сама понимаешь. Такая фигура крупная — тут легко не будет.

— А когда это я искала легких путей?

— Это точно! Ты всегда умудряешься вляпаться в самое пекло… Только я не знаю, чем могу помочь.

— Мне всего-навсего нужно, чтобы ты мне устроил встречу со следователем Олегом Романовичем Волковым, неформальную такую, чтобы без напрягов.

В трубке помолчали, помычали, потом вздохнули.

— О’кэй, это можно. Он следак прыткий, на хорошем счету. Поэтому, наверное, ему и поручили это дело. Только предупреждаю, легко с ним не будет.

— Тебе повторить про легкие пути? — усмехнулась я.

— Ты неисправима, Таня! Ладно, сделаю, только с одним условием.

— Это еще с каким?! — возмутилась я.

— Как только закончишь это дело, сразу дуешь на свои Карибы, даже если папа римский к тебе обратится, ты его пошлешь и полетишь на отдых!

Я расхохоталась.

— С каких это пор такая забота обо мне? Неужели так плохо выгляжу?

— Выглядишь ты, как всегда, умопомрачительно, я это даже по голосу чувствую! Но краснеть перед Вероникой не хочу больше. Она мне, между прочим, писала, чтобы я повлиял, если ты опять соскочить попытаешься.

— Все-все, поняла и осознала! — стала оправдываться я, кляня про себя тот день, когда познакомила Веронику с Кирей. — Папу римского даже на порог не пущу.

— Ловлю на слове! Жди звонка. — Кирьянов отключился.

У Кири слово с делом не расходится, и спустя два часа я уже сидела в кафе неподалеку от следственного отдела Новоселковского района, прихлебывала кофе, наблюдая перед собой Олега Волкова — старшего следователя по особо важным делам.

Не нужно быть физиогномистом, чтобы распознать в этом человеке довольно мутного типчика.

Он добросовестно улыбался, буравя при этом меня настороженным взглядом водянисто-голубых глаз.

Понимая, что разговор предстоит непростой, я коротко изложила ему причину нашей встречи.

— Я правильно понял, вам нужна полная информация о деле Павлова?

— Абсолютно правильно.

— А почему вы считаете, что в официальных сводках неполная информация?

— Потому что это так, — ответила я, смягчая свои слова улыбкой.

Но Волкова мое обаяние не проняло. Типичный карьерист, он все мерил лишь мерками полезности-вредности для своего служебного положения.

— Олег Романович, послушайте меня, пожалуйста, внимательно. Я взялась за это расследование, и это значит, что я доведу его до конца — с вашей помощью или без таковой. Уверена, что перед встречей вы навели обо мне справки и знаете о моей репутации. Если я взялась за дело, то уже не отступлюсь и докопаюсь до правды, несмотря ни на какие препоны. Вы ведь тоже заинтересованы в успешном расследовании, верно? Так вот, решайте, мы вместе с вами ведем это дело, и все лавры достаются вам, либо я веду его одна со всеми вытекающими последствиями.

Бесцветное лицо следователя слегка зарделось.

Разговор без обиняков для людей такого сорта настоящий шок. Они уютно себя чувствуют, когда думают, что имеют пространство для всяческих маневров. А тут его к стенке приперли…

— Звучит как ультиматум, — скривил губы Волков.

— Никакого ультиматума, Олег Романович, — я похлопала его по руке, дружески улыбаясь, — просто мне нужно как можно быстрее разобраться с этим делом. У меня, так сказать, горящий дедлайн. А вам разве не нужна лишняя галочка в послужном списке? Капитана дадут после такого дела, к гадалке не ходи.

Олег оказался более крепким орешком, чем я надеялась. Он припас свои тузы в рукаве и не собирался сдаваться, пока не выложит их.

— Так-то оно так, — протянул он, пряча свои мутные глазки в чашке в зеленым чаем, — но…

— Что «но»? — подняла я брови.

— К вам ведь Настя обратилась?

— Да.

— Но ей всего семнадцать лет. Она несовершеннолетняя. Вы на каких условиях с ней договор подписывали?

— Вот уж не думала, что такой перспективный следователь проявит столько формализма! На каких условиях я договариваюсь со своими клиентами — коммерческая тайна, охраняемая законодательством, — отрезала я. — Смотрите, Олег Романович, если мы сейчас с вами не приходим к консенсусу, я продолжаю расследование параллельно с вами. Это займет несколько больше времени, ведь вы уже провели собственное дознание. Но когда я разберусь и найду убийцу, ваш непосредственный руководитель, Виктор Иванович, мой давний знакомый, обязательно будет введен в курс дела. Ему станет известно, что я работала вопреки официальному следствию, а не благодаря ему. Виктор Иванович вряд ли будет доволен, что его сотрудники не так расторопны, как вольный частный детектив, не имеющий властных полномочий.

Я бессовестно блефовала. С полковником Виктором Черемшановым у меня ничего общего не было, но Волкову совсем не обязательно было об этом знать.

— В общем, Олег Романович, давайте дружить. Это пойдет на пользу всем, — доверительно улыбалась я.

Бедняга маялся между амбициями и осторожностью. К тому же ему было не по себе от роли объекта психологического давления, которую я ему навязала. Привык сам «колоть» и «нагибать», а тут его обрабатывают. Я даже нечто вроде сочувствия к нему испытывала.

— Может, покурим? — предложила я, вынимая из сумки пачку сигарет.

— Аа… откуда… вы думаете…

— Олег, да от вас табачищем разит за три метра! У меня нюх, как у кошки.

Опять вранье беспринципное — мне Киря говорил, что Волков курит.

— Да я бросаю вообще-то, — промямлил следователь.

— Ох, мы все бросаем, — засмеялась я, набросила куртку и пошла к выходу из кафе с пачкой сигарет в руке.

На крыльце кафе мы подымили и пришли к взаимопониманию. Не зря индейцы трубку мира придумали. Есть в этом что-то сакральное.

Вскоре я сидела в кабинете Волкова и знакомилась с весьма интересными фактами.

Выяснилось, что незадолго до смерти Андрей Павлов привел в порядок все свои дела. А именно составил завещание, закрыл все долги и позаботился о будущем всех близких ему людей.

Список наследников был довольно обширным. Львиная доля — автосалоны, СПА-отель, два ресторана — отходила жене покойного Марине. Дочери предназначалась всего лишь одна небольшая фирма — ателье по пошиву чехлов для автомобильных сидений.

В завещание была включена некая Лада Мещерская, которая, по информации следователя, работала нянечкой в семье Павловых много лет назад. Ей полагалась сумма в тридцать тысяч долларов плюс ежемесячная выплата из личного фонда Павлова, ведение которого возлагалось на главного бухгалтера фирмы.

Интересно, с чего бы такая щедрость к бывшей домработнице? Хотя нет, нянечке.

Чутье подсказывало мне, что за этим кроется что-то личное. Однако анализ своих ощущений я решила отложить, а пока продолжала изучать завещание.

Приличная сумма отходила некоему Константину Калачеву — водителю Андрея Анатольевича, служившему ему почти десять лет. Не забыл Павлов упомянуть в завещании главного бухгалтера фирмы «Авторай» Алину Аркадьевну Левицкую. Ей, как и водителю, Павлов завещал по двадцать тысяч долларов. Упомянуты в завещании были еще несколько сотрудников фирмы, им отходило по три тысячи.

Павлов составил завещание за полтора месяца до своей смерти.

Я не преминула обратить внимание следователя на этот факт.

— Как-то странно, человек составляет завещание и почти сразу отходит в мир иной, вам это не кажется подозрительным, Олег Романович?

Следователь лишь пожал плечами.

— Всякое бывает.

Ну конечно, зачем заморачиваться, когда проще пойти по пути наименьшего сопротивления и назначить убийцей первого, кто мало-мальски подходит на эту роль.

— Судя по условиям завещания, — проговорила я, отодвигая бумаги, — самый серьезный мотив был у жены Павлова, остальным предназначались слишком несущественные суммы.

— Ну, не скажите, Татьяна! Двадцать тысяч долларов для многих — целое состояние.

Волков даже не сообразил, что своим возражением оказал самому себе медвежью услугу.

— Вот и я о том же — видите, сколько людей заинтересовано в его смерти? А тот, кого следствие подозревает в убийстве, никаким боком не заинтересован.

— Но тут другое дело совсем, — залопотал Волков, — это же любовник! Застуканный любовник!

— Как-то все тут подозрительно, Олег Романович, согласитесь. Жена, у которой прямой мотив избавиться от мужа, так неосторожно попадается мужу с любовником, а сама остается вне подозрений. А любовник, которому ничего не светит, кроме пожизненного заключения, хватает ружье и убивает застукавшего супруга, хотя ему, при его физических возможностях, ничего не стоит оглушить мужа, так сказать, канделябром и спокойно смыться.

— Тут все не так просто, Татьяна! — замотал сивой головой Волков. — А как же возмездие? Павлов не оставил бы в покое любовника жены. У него до сих пор связи в криминальных структурах. Виталий неминуемо поплатился бы за то, что покусился на честь автокороля.

— Резонно, — проронила я одобрительно, — но все-таки, почему жена осталась вне подозрений?