— Зря я сюда пришел. Мне лучше уйти. Меньше всего мне хотелось бы, чтобы у тебя, Таня, возникли из-за меня проблемы.

— Нет, ты никуда не пойдешь! — тоном, не терпящим возражений, заявила я. — Проходи и рассказывай, что случилось?!

Венчик еще немного потоптался у порога, затем разулся и прошел в комнату.

— Даже не знаю, с чего начать, — замялся он.

— Ты пока подумай, а я сварю кофе, — я решила предоставить Венчику тайм-аут, давая возможность морально подготовиться к откровенному разговору.

Через несколько минут, когда я только перемолола зерна арабики, он зашел на кухню и выдал мне то, что считал самым главным:

— Таня, меня подозревают в убийстве, но я тут ни при чем. Мне бы отсидеться у тебя до вечера. Как только стемнеет, я сразу уйду.

— А тебе есть куда идти? — уточнила я.

— Заброшенных мест в Тарасове много, первое время перекантуюсь в одном из них, а потом переберусь в другой город.

— И это все, что ты мне хотел сказать? — спросила я, не скрывая своего разочарования.

— Если честно, то не все. Я хотел попросить тебя, чтобы ты нашла того, кто убил Вику, но ты, наверное, сейчас занята другим расследованием, — заключил Аясов, вероятно, разглядев вблизи припудренный синяк на моем лице. Немного помявшись, он достал из кармана несколько купюр и положил их на стол: — Правда, денег у меня с собой немного.

— Во-первых, я сейчас свободна. Вчера закончила расследование. Во-вторых, ты мне столько раз помогал, что я просто обязана отплатить тебе тем же. Убери деньги, они тебе сейчас нужнее.

— Это расследование, если ты за него все-таки возьмешься, ничем не отличается от других. Я знаю, что ты не работаешь бесплатно, так возьми, пожалуйста, эти деньги в качестве аванса, я потом найду еще. Для меня это важно.

— Ладно, считай, что мы договорились. Я возьмусь за это расследование, но при одном условии — ты мне расскажешь все-все-все, — я красноречиво оглядела своего гостя с головы до ног.

— Понимаю, я теперь выгляжу не так, как обычно. Но так уж вышло, — Венчик смущенно улыбнулся. — Я постараюсь все тебе, Таня, объяснить.

— Уж будь добр, — сказала я, разливая кофе по чашкам.

Мы сели за стол. С этой самой минуты Аякс перешел в новое качество, став моим клиентом. Сделав глоток обжигающего напитка, я отметила про себя, что он получился горьковатым. Все-таки приготовление кофе — это священный ритуал, и стоит только во время него отвлечься на посторонние дела, как это сразу отразится на результате, причем не в лучшую сторону.

Венчик пригубил кофе и стал рассказывать о том, как он спас щенка русской сторожевой, угодившего в канализационный люк. Я сознательно не стала предупреждать его, что мне уже кое о чем известно. Мой расчет был на то, что Аясов начнет свой рассказ с более ранних событий, тех, из-за которых он оказался на улице без средств к существованию. Мои надежды не оправдались. Отправной точкой повествования стало спасение породистого пса, принадлежащего «очень хорошему человеку». Именно так Венчик охарактеризовал Бусыгина. Он назвал его не владельцем строительной корпорации, не бизнесменом, не состоятельным человеком, а «очень хорошим».

— Он знает, зачем ему дана ложка с длинной ручкой, — загадочно произнес Аякс и, выдержав небольшую паузу, стал по своему обыкновению рассказывать притчу: — Один человек упал с лошади, ударился головой о камень, его душа вознеслась на небеса, но там к его появлению не были готовы. Ангелы с чертями разругались между собой, не зная, куда отправить новопреставленного — в ад или в рай. После длительных споров было решено дать ему возможность самому решать, что ближе. Для начала испытуемого привели в ад. То, что он увидел, никак не вязалось с его представлением об этом месте. Вместо котлов, в которых, как ему казалось, должны вариться грешники, наш тестируемый увидел длинный стол, уставленный различными кушаньями. По обеим сторонам того стола сидели грешники, лица которых были перекошены от непосильных мученических страданий. Приблизившись к ним, новопреставленный понял, в чем дело. У каждого грешника в руке была ложка с длиннющей ручкой. Они все зачерпывали своей ложкой вкусную еду, но до рта донести не могли — промахивались.

— Но ведь можно… — я решила вставить свою ремарку, но Венчик сделал мне жест рукой, и я замолчала.

— После этого его привели в рай. Он с порога увидел похожую картину, с той лишь разницей, что лица у всех сидящих за столом были довольные и счастливые. Подойдя ближе, наш испытуемый увидел, что каждый праведник зачерпывает своей ложкой с такой же длинной ручкой, как и у грешников, еду, но в отличие от них даже не пытается подносить ее к своему рту, а кормит своего соседа по столу. В итоге все сыты и довольны.

Именно это я и хотела сказать, но Аякс не стал меня слушать.

— И какой же он сделал выбор? — спросила я для поддержания разговора.

— Ему не пришлось его делать. Мимо всадника, лежащего на земле, проезжал экипаж, в котором был лекарь. Тот его реанимировал. Федор обмолвился, что несколько лет назад у него была очень серьезная травма головы, и как следствие — клиническая смерть. Почти неделю он пробыл в коме, а потом пришел в себя в больнице. Уж не знаю, видел ли он что там, — Венчик поднял глаза к потолку, — когда душа временно покинула его тело. Об этом Федор мне не рассказывал, лишь заметил, что после того случая он многое переосмыслил в своей жизни. После этого его бизнес пошел в гору.

Я впервые слышала от Аякса эту притчу, возможно, он сам ее недавно придумал, познакомившись поближе с Бусыгиным. Выходило, что Федор Петрович и есть тот праведник, который кормит ближних со своей ложки, а Венчику было совсем не зазорно сидеть рядом с ним и открывать свой рот. Когда же я пыталась накормить его, он отнекивался и брыкался, потом все-таки соглашался. Только про меня Аясов не говорил, что я знаю, зачем мне нужна ложка с длинной ручкой.

— Поучительная история, — высказалась я, чтобы заполнить затянувшуюся паузу.

— Знаешь, Таня, если мне кто-то сказал бы, как изменится моя жизнь после знакомства с Федором, я бы не поверил. Но это случилось. Я пообщался с ним и понял, что нужен ему. Еще год-два, и среда, в которой он вынужден обитать, могла бы разучить его правильно пользоваться длинной ложкой. Федор тоже осознал это и сказал мне: «Вениамин, мы нужны друг другу. Этот дом скоро начнут разбирать. Из Москвы пришел ответ, что хозяйка последней неосвобожденной квартиры преставилась. С ее наследниками вопрос улажен. Неужели ты хочешь еще одну зиму мыкаться по чердакам и подвалам? У меня в Князево большой дом, половина его пустует, выберешь любую понравившуюся комнату, а если хочешь, можешь и друзей своих забрать. Крыша и койки для всех найдутся, и работа, если они захотят работать. А тебя я прошу быть моим, — Аякс немного помедлил, — консультантом». Федор говорил об этом без всякой жалости, без высокомерия, я просто не мог отказаться от его предложения. Еще меня подкупило то, что он не меня одного к себе звал, но и тех, с кем я в последнее время жил бок о бок. Я чувствовал, Федор не обманет, были только сомнения насчет его жены, но и она оказалась очень милой женщиной, чем-то на тебя, Таня, похожей.

— Еще кофе? — спросила я, не зная, как отреагировать на последнее замечание Венчика относительно того, что Виктория была похожа на меня. По версии полиции он пытался ее изнасиловать, но получив отпор, пустил в ход острый кухонный нож.

— Нет, спасибо, — мотнул он головой из стороны в сторону. — Ума не приложу, кто ее мог убить. Она ладила со всеми — с прислугой, соседями, партнерами мужа. Гвидон к ней был очень привязан, это тот щенок, которого мне посчастливилось найти, а она — к нему.

— Как же случилось, что пес пропал и угодил в колодец, причем не в Князево, а на другом конце Тарасова?

— Вика поехала в город за покупками, взяла с собой Гвидона. На обратном пути она заехала за братом, тот и упустил щенка. Вика забежала еще в один магазин, а Костик стал выгуливать пса. Гвидон погнался за кошкой, Костик не смог его удержать, выронил поводок.

— Ясно, — кивнула я, удовлетворившись таким объяснением. — Насколько я понимаю, тебе на новом месте понравилось?

— Не все, были некоторые обстоятельства, с которыми мне пришлось мириться. Представляешь, Федор решил показать меня врачам! — Венчик поморщился, будто речь шла о чем-то унизительном. — Я отказался пойти в поликлинику, и тогда врачи стали приезжать на дом. Нашли они у меня какие-то болячки… А у кого их нет? Вот у самого Федора гастрит — болезнь всех ответственных людей. Лечи желудок — не лечи, все без толку, надо менять свое мировоззрение. Я так ему и сказал, что нельзя принимать на себя ответственность за просчеты других, надо либо создавать условия для самосовершенствования подчиненных, либо прощаться с ними. Федор не сразу, но все-таки поверил мне. Я предупреждал его, что не имеет никакого смысла капать мне в глаза капли, потому что они не помогут. Эта проблема пришла ко мне из прошлой жизни. Вероятно, я не умел прощать и справляться с обидами, мною одолевало сильное нежелание кого-то или что-то видеть. Чтобы справиться с этой проблемой, мне надо искренне захотеть открыто взглянуть на это, но я не могу, потому что ничего не помню.