Помимо нас нашлись и другие желающие подышать свежим воздухом, все пуфики и скамьи, расставленные на террасе были заняты. Какая-то девица рыдала, облокотившись на перила, а парень, сидевший позади нее на софе, пытался расстегнуть молнию на ширинке, вероятно, чтобы помочиться в огромную кадку с цветами. Я столкнул парня на пол и водрузил на софу отяжелевшего Мопса. Укурок что-то злобно проворчал, но встать не смог и вырубился прямо на кафельной плитке, воспользовавшись чьими-то ногами в качестве подушки.
– Уинзор! Уинз! Мопс! Да приходи же ты в себя.
Мне пришлось влепить ему несколько оплеух, прежде чем сознание вернулось в эту пустую башку.
– А! Медведь. – Он улыбнулся и сразу же поднес руку к разбитой губе. – Сколько лет, сколько зим.
– Три недели прошло, и я надеялся, что больше вас не увижу.
– Это время явно не пошло тебе на пользу. Ты все такой же грубиян.
– А ты хорошо наподдал. Из-за чего этот парень хотел превратить тебя в собачью отбивную?
– Какой парень? – Мопс явно не понимал, почему по подбородку у него стекает кровь, а голова раскалывается на части.
– Ну тот злобный тип, который надавал тебе по ушам.
– Как он выглядел?
– Как пьяный морж.
– Видимо, он ко мне приставал, а я отказал. – Уинзор опять улыбнулся, и кровь потекла сильнее. – Сегодня я пользовался особенной популярностью.
– Клюква говорил, что это ты в пьяном виде ко всем пристаешь.
– Он постоянно врет. Особенно насчет моих похождений.
– Я покурю. А ты лежи смирно.
– У меня может быть сотрясение, Медведь? Ты в этом разбираешься?
– Тошнит?
– Нет.
– Тогда все в порядке.
Я подошел к краю веранды и сделал глубокую затяжку. Даже в самых изощренных фантазиях мне не доводилось представить, что кто-то из ненормальной четверки снова окажется на моем пути. Как они попали к Яну? И кто тут еще, помимо Мопса? Наверное, Марта притащилась вместе с ним. Я повернулся к Мопсу, чтобы спросить, и заметил Яна, проталкивающегося ко мне.
– Мне сказали, что была драка, и ты в ней замешан. – Он явно был раздосадован, на лбу поблескивали капли пота, галстук перекосился, а большие коровьи глаза налились кровью и слезились.
– Не я, вот этот, мопсоподобный.
– Вы знакомы?
– Хотел задать тебе тот же вопрос.
– Кажется, мы встретились несколько дней назад, в центре. Его друг показался мне симпатичным, и я его пригласил.
– Это их ты имел в виду, когда говорил про моих ровесников?
– Кажется.
– Отличный выбор.
– Значит, вы знакомы?
– О, весьма поверхностно. Но они убеждены, что я славный парень.
– Расскажи им, как ограбил магазин на заправке.
– Непременно.
Какое-то время мы стояли молча. Огни города, мерцавшие вдали, действовали на меня успокаивающе, опьянение ослабевало, и я чувствовал себя почти умиротворенным. Впервые за два года. Ян тоже закурил, продолжая нервно поглядывать на Мопса.
– Он в порядке?
– Отделался легким испугом и парой царапин.
– Эванс сказал, что он к нему слишком навязчиво приставал, лапал, называл сладеньким, и все такое.
– Такое возможно, судя по тому, что я сам знаю о Мопсе.
– Здесь так не делают. Нужно согласие, а потом можно уединиться в специальном кабинете.
– Чего ты мне-то втираешь? Я ни к кому подкатывать не собираюсь. Раздавай в следующий раз обучающие буклеты.
– Это мысль. Принести тебе выпить, или дорожку?
– На твой вкус.
Ян скрылся из виду, а я вернулся к Мопсу, который опять отключился. Убедившись в том, что он просто уснул от количества выпитого, я попятился назад, наступил спящему на полу парню на руку, и врезался в кого-то спиной со всего размаху.
– Вот ведь! Извините.
– Смотри, куда идешь, идиот!
Мне показалось, что не так давно кто-то уже называл меня идиотом точно таким же тоном.
– Марта? – Я обернулся, и мои самые страшные опасения подтвердились. Она выглядела рассерженной, но сексуальной в белой майке с глубоким вырезом, из-под которого торчал черный бюстгальтер. Волосы были аккуратно сложены на затылке и заколоты каким-то мудреным образом, а ноги лишь слегка прикрывала темно-вишневая юбка.
– То-то я почувствовала, что нужно назвать тебя именно идиотом. Обычно в таких случаях я выражаюсь немного иначе.
– Не похоже, что ты рада встрече.
– Я и не пыталась изобразить радость.
– Мопс вон там, – я показал на софу, и попытался обойти ойкнувшую Марту.
– Что случилось?
– Приставал к какому-то моржу, который не был настроен отвечать на его ухаживания.
– Бедненький. Он в порядке?
– Я не врач. Но он жив, и уже спит блаженным сном.
– Нужно найти Реми и Пэта. Поможешь мне?
– Значит, Клюква и Реми тоже тут? С чего вдруг я должен тебе помогать?
– С того, что за тобой должок.
– Я не просил вас о помощи, – видимо, нужно почаще им об этом напоминать.
– Но если бы не мы, ты бы валялся в голодном обмороке на обочине, а потом тебя сгноили бы в китайской тюрьме за бродяжничество.
– Ничего подобного. Кстати, лаосцы мне сегодня уже пытались повесить на меня подобное обвинение.
– Не удивительно, ты выглядишь как венесуэльский беженец.
– Спасибо. Можешь идти и искать их сама. Я пригляжу за Мопсом, так и быть.
– С ним ничего не случится, можешь быть спокоен. – Она резко развернулась, схватила меня за рукав пиджака и потащила за собой.
– Ты был когда-нибудь в Улан-Баторе?
– Это где?
– Столица Монголии, неуч.
– Значит, не был. А что?
– Это место очень похоже на него. Все такое вычурное, а вокруг – степи, и больше ничего.
– Возьму на заметку. Ты представляешь, куда нам идти?
– Пэт обнимался с какой-то тощей девицей, а Реми сидел за белым столиком, когда я их видела в последний раз.
– Это уже что-то.
Мы дважды пересекли всю гостиную, причем с каждым разом пробиваться сквозь пьяных вдребезги гостей становилось все сложнее. Ни в одном из многочисленных углов не было никого похожего на Клюкву, хотя парочки обжимались повсюду. А за «белым столом» была такая текучка, что не было ни малейшей надежды, что Реми задержался там надолго. В конце концов нам пришлось признать поражение и вернуться на веранду. Прическа Марты растрепалась, футболка перекрутилась, а юбка задралась совсем уж высоко, но она не обратила на это внимания, и стоило нам выбраться из зала, Марта согнулась пополам от смеха.
– Что? Что за фигня? Чего смешного?
– Смотри сам, – переведя дух ответила Марта, ткнула пальцем в сторону софы, и снова зашлась диким хохотом.
– Ох, ты ж, ежик!
Мопс, совсем уже пришедший в себя, страстно обвил руками тонкую шею патлатого парнишки, и самозабвенно отдавался поцелую. Чтобы понять, что же конкретно так насмешило Марту, мне пришлось приблизиться к ним вплотную, и расцепить этих голубков. Перепуганный Джереми подскочил метра на два, точно наступил на гадюку. Я перевел взгляд с Мопса, который растерянно шарил руками перед собой, пытаясь понять, что произошло, на всклокоченного Реми, отчаянно силившегося вспомнить, кто я такой, и тоже засмеялся. Марта уже отдышалась и села рядом с Мопсом, погрозив Реми длинным пальцем с десятком самодельных колец.
– Не говори Пэту об этом, ладно? Я услышал, что была драка, вышел узнать, что к чему, а тут Уинзор с рассеченной губой валяется в отключке.
– И ты, будучи настоящим принцем, решил, что только поцелуй любви разбудит Спящую красавицу?
Я снова согнулся пополам, и тут же получил под ребро.
– А ты какого черта тут заливаешься?
– В прошлый раз ты был куда дружелюбнее настроен.
– Медведь!
– То-то и оно. Интуиция тебя подвела, не так ли?
– Я же не ясновидящий.
– Был бы ясновидящим, не полез бы с поцелуями к Мопсу.
– Как будто с тобой такого не случалось!
– Не кипятись, ладно? Я тебя не виню. А Марте, по-моему, не по вкусу, что ты облизал ее лучшего друга.
– Давайте лучше покурим. – Марта вытащила из поясной сумки пачку и кинула нам. Я подкурил две сигареты и отдал Мопсу и Реми. Сам же достал из кармана «Мальборо», чиркнул спичкой и заговорил, обращаясь к Джереми:
– Кстати, ты ошибся, назвав меня хорошим. Видите эту пачку?
– И что с ней? С виду – обычные сигареты.
– Я стащил их сегодня на заправке, и хозяин этой вечеринки мне покровительствовал.
– Энергичный такой парнишка?
– Вот именно.
– Это ничего не меняет. Даже хорошие люди иногда соскальзывают с пути истинного.
– Я и забыл, что вы ненормальные.
– Вранье, – фыркнула Марта, и мы все рассмеялись.
Все еще хихикая, я отошел к перилам и удивился своим ощущениям. По телу разлилось приятное тепло, хотя алкоголь давно уже выветрился. Мне было легко разговаривать с ними, нравилось смеяться, жизнь перестала казаться такой мрачной, несмотря на то, что еще пару часов назад мне хотелось отправиться вслед за Корой. А сейчас она отошла в сторонку, и я не смог вызвать в памяти ее запах. Как ни старался, даже представить ее руки не получалось. Может, это и есть то ощущение полноты жизни, о котором она твердила? Когда не просто лишаешься прошлого, а отпускаешь его? Неужели Кора все это время неотступно следовала рядом со мной только для того, чтобы привести меня в это место, в этот день, дать мне вспомнить, каково это – доверять людям, смеяться вместе с ними, а не вгрызаться в смутные воспоминания? Кто-то неслышно подкрался сзади и положил руку мне на плечо. Инстинктивно я дернулся и подумал, что еще не исцелился окончательно. Но потом обернулся, а в следующую секунду с чувством пожимал жилистую руку, протянутую мне.