— Еще какие напарники, — возразил он, покосившись на меня. — Абсолютно. Добро пожаловать в команду. Будешь нашим талисманом. Почему ты соврала полиции?

Нора уставилась на него, от такого напора опешив. Снова перевела глаза на меня, подождала ответа.

Я молчал — я впитывал смыслы моей встречи с Александрой. Глубоко вздохнул, попытался хотя бы притвориться, что обдумываю Норино условие. В скобках отмечу, что нанимать напарника — тем более только что выползшего из флоридских болот — это только через мой труп.

— Великого приключения не будет, — сказал я. — Я не Старски. А он не Хатч. [Я не Старски. А он не Хатч. — «Старски и Хатч» (Starsky & Hutch, 1975–1979) — американский полицейский телесериал, созданный Уильямом Фредериком Блинном, история двух полицейских, очень разных, но неразлучных друзей.]

— Либо я с вами до упора и мы выясняем, из-за кого или чего Александра умерла прежде времени, — провозгласила Нора решительно, словно шестьдесят раз отрепетировала перед зеркалом в ванной, — либо я вам не рассказываю, какая она была, что она делала, и пошли вы оба куда подальше. — Она подтянула пальто к себе и принялась запихивать в сумку.

Хоппер выжидательно посмотрел на меня.

— Зачем же сразу так категорично, — сказал я.

Нора будто и не услышала.

— Ну хорошо. Работайте с нами, — сказал я.

— Честно? — улыбнулась она.

— Честно.

Она протянула руку, и я ее пожал, мысленно скрестив пальцы.

— Вечер был тихий, — с жаром начала Нора. — Одиннадцатый час. В вестибюле никого. Она вошла вот в этом — я ее, конечно, заметила. Она была красавица. Но очень худая, глаза почти прозрачные. Посмотрела прямо на меня, и я первым делом подумала: ух, красотка. Лицо четкое, а вокруг все как будто в расфокусе. Но потом она пошла ко мне, и я испугалась.

— Почему? — спросил я.

Нора прикусила губу:

— У нее из глаз как будто все человеческое ушло, а наружу выглядывало что-то другое.

— Например что? — уточнил Хоппер.

— Не знаю. — Она уставилась в тарелку. — Она, кажется, не моргала. И даже не дышала. Сняла пальто, отдала мне, я ей номерок протянула — а она все не дышала. Я вешала пальто и чувствовала, как она меня разглядывает. Когда обернулась, думала, что она еще у стойки, но она уже поднималась по лестнице.

Я видел такой же внезапный рывок, когда она вдруг возникла в метро.

— Еще кто-то пришел. Я взяла одежду, и тут Александра спустилась в вестибюль. На меня не взглянула, вышла наружу. Я думала, покурить. Как она вернулась, я не видела — мало ли, в суете пропустила, — но перед закрытием ее красное пальто так и висело. Одно-единственное осталось.

Она торопливо глотнула воды.

— Прошло три дня, — продолжала она. — Каждый вечер я закрывала гардероб и складывала ее пальто к забытым вещам. А утром вынимала и вешала. Уверена была, что Александра за ним вернется. И боялась, что вернется. — Она помолчала, заправила волосы за уши. — На четвертый день под конец смены на улице было холодно, а у меня только ветровка. Ну, я закрыла гардероб и ушла в этом пальто. Могла надеть любое из забытых. Но надела это.

Нора посмотрела на свои руки; она вся раскраснелась.

— Назавтра прихожу в ресторан, а там полиция. Они видели, как я вошла в ее пальто. Когда рассказали, что случилось, я расстроилась ужасно. Что я наделала? Я боялась, они подумают, что я причастна. Ну, достала пальто «Ив Сен-Лоран» из забытых, сказала, что это ее пальто. — Она нервно вздохнула. — Думала, они точно узнают, что я наврала, родным это пальто покажут. Но… — Она качнула головой. — Никто больше не приходил и меня ни о чем не спрашивал. Пока, во всяком случае. — Она глянула на меня. — Только вы.

— Что еще на ней было? — спросил я.

— Джинсы, черные ботинки, черная футболка с ангелом на груди.

Одежда, в которой Александра умерла.

— Она говорила с вами? Упоминала, что у нее встреча с кем-нибудь?

Нора потрясла головой:

— Я сказала, как обычно, «добрый вечер» и «вы поужинаете у нас?». Нам полагается учить маленький такой сценарий, для пущего гостеприимства. Но она не ответила. Каждую ночь с тех пор, как я ее увидела, — до того, как узнала, что она умерла, — у меня были кошмары. Знаете, просыпаешься внезапно, в комнате эхо, и понятия не имеешь, какие слова сейчас кричал?

Она по-честному ждала ответа, так что я кивнул.

— Вот ровно так. А моя бабушка Илай, мамина мама, говорила, что Краи настроены на четвертое и пятое измерения.

Надо срочно вмешаться, пока нас не угостили еще каким-нибудь мудрым наблюдением бабушки Илай. Я улыбнулся:

— Ну, я изучу вопрос и позвоню.

— Сначала надо телефоны записать, — сказала Нора.

Они с Хоппером обменялись контактами. Едва я задумался, как бы эдак отсюда катапультироваться, Нора глянула на часы, взвизгнула и принялась выкарабкиваться из кабинки.

— Тьфу ты. На работу опаздываю. — Она схватила чек, порылась в сумке. — Ой. — Посмотрела на меня, прикусила ноготь. — Я кошелек дома забыла.

— Не волнуйтесь. Я заплачу.

— Правда? Спасибо. Я обязательно верну.

Если ее актерские таланты таковы, ее даже в дневную мыльную оперу не возьмут. Нора застегнула сумку, взвалила на плечо и схватила пакет из «Цельных продуктов».

— Я могу забрать пальто, — сказал я. — Чтоб вам не таскать такие горы.

Нора мазнула по мне скептическим взглядом, но затем протянула пакет.

— Увидимся, — чирикнула она и двинулась к выходу, колотя сумками по ногам. — И спасибо за завтрак.

Я встал, посмотрел в чек и почерпнул оттуда, что девушка съела два завтрака: гренок и кофе, но также омлет с беконом, полгрейпфрута и клюквенный сок. У нашей долговязой дамы-командора Джуди Денч [У нашей долговязой дамы-командора Джуди Денч… — Джудит Оливия Денч (р. 1934) — британская актриса театра и кино, лауреат «Оскара» и «Золотого глобуса», дама-командор ордена Британской империи.] аппетит как у сумоиста. Наверняка она потому и решилась поговорить — чтобы я профинансировал трапезу.

— Что думаешь? — спросил Хоппер, тоже выбираясь в проход.

Я пожал плечами:

— Молодая, впечатлительная. Не исключено, что почти все сочинила.

— Ну да. И поэтому ты так скучал и тебе так не терпелось заграбастать пальто.

Я не ответил, лишь выудил из бумажника две двадцатки.

— Ей, — сказал Хоппер, — как минимум негде жить.

Он смотрел в окно: на другой стороне четырехполосной улицы еще виднелись Нора Халлидей и ее обильный багаж. Глядясь в зеркальную витрину, она собирала волосы в хвост. Затем подхватила сумки и скрылась за фургоном доставки.

Напоследок пронзив меня взглядом — ясно говорившим, что доверия и особой симпатии я не заслуживаю, — Хоппер прижал к уху телефон.

— Ушами не хлопай, Старски, — посоветовал он и зашагал к двери.

Я задержался, подождал, пока он минует окно. Вряд ли я его еще увижу — да и эту Ханну Монтану [Ханна Монтана — поп-певица, альтер эго главной героини одноименного американского телесериала (Hannah Montana, 2006–2011), в обычной жизни — школьница Майли Стюарт, скрывающая свою музыкальную карьеру. Майли Стюарт / Ханну Монтану сыграла певица Майли Сайрус (р. 1992).] тоже. Нью-Йорк восторжествует, и оба останутся валяться на обочине.

Все-таки великолепен этот город — он макиавеллиевский по природе своей. Люди почти не обременяют тебя довершениями, завершениями, свершениями, вообще редко бывают последовательны — и нарочно выкручиваться незачем, тебя просто несет потоком нью-йоркской жизни. Изо дня в день Нью-Йорк подтачивает своих обитателей великим потопом, и только сильнейшим — волевым наследникам Спартака — хватает сил не просто не утонуть, но держаться курса. Касается и работы, и личной жизни. Спустя какую-то пару месяцев почти все оказываются в далекой дали от места назначения, застревают в колючих кустах посреди трясины, хотя направлялись прямиком к океану. Кое-кто попросту тонет (садится на наркоту) или выползает на берег (переезжает в Коннектикут).

Тем не менее эти двое принесли мне пользу.

В ту ночь в парке была Александра Кордова. Я думал, что самостоятельно решил расследовать ее гибель, и однако невероятным образом она пришла ко мне первой, занозой впилась в подсознание. Надо проверить даты, но, если не ошибаюсь, встреча у водохранилища случилась за неделю с лишним до смерти Александры. Спустя несколько дней после ее побега из психиатрической клиники «Брайарвуд-холл».

Как она догадалась, что я туда приду? Никто, кроме Сэм, не знал, что я во мраке ночи бегаю в Центральном парке. Как-то вечером, несколько месяцев назад, я укладывал Сэм спать и она объявила, что я был «далеко», а я ответил, что вовсе нет, я бегал по соседству от ее дома. На каждом кругу смотрел на ее окно и видел, что она крепко и сладко спит в постельке. Это, конечно, натяжка, модную квартиру Синтии и Брюса на Пятой авеню мне видно не лучше, чем Эйфелеву башню, но Сэм все равно порадовалась. Улыбнулась, закрыла глаза и мгновенно уснула.

Значит, Александра следила за мной. Других разумных объяснений нет. После отцовского иска она про меня знала. Отыскала меня, вполне вероятно, хотела чем-то поделиться, что-то рассказать об отце — в голове тотчас всплыли зловещие слова «Джона», «он что-то делает с детьми», — но не собралась с духом.

Впрочем, судя по истории Хоппера, застенчивость — едва ли ключевая черта Александриного характера. Совсем наоборот.

Вернусь-ка я на Перри-стрит. Для начала договорюсь о поездке в «Брайарвуд», разузнаю, как там жилось Александре. И пора проверить адрес «Черной доски», стибренный с Бекманова компьютера.

Я подхватил пакет с эмблемой «Цельных продуктов» и вышел из кафе. Вылезло солнце, забрызгало светом торопливые машины на Одиннадцатой авеню. И отнюдь не рассеяло моей тревоги, ибо в лицо мне смотрел пугающий непреложный факт: красное пальто, кровавый стежок на ткани ночи, напоследок явился мне вновь.