Ну, может, не соврала. И пожалуй, оказавшись перед выбором, верить в армянского объездчика-трансвестита или не верить, предпочтешь поверить.

— Ты поэтому хотела расследовать? — спросил я. — Потому что много знаешь про фильмы Кордовы?

— Само собой. Это же был знак. Сандра дала мне свое пальто.

К моему изумлению, страница на сайте успешно загрузилась, и наверху теперь значилось: «Победа».

Я подтащил к столу деревянный стул, сел, попутно заметив, что от Норы мускусно пахнет мужским одеколоном, волнующим, как дуновение горького шоколада, и поневоле вообразил, что это и есть искомое доказательство, намек на старого Моэ Гулазара, который навечно с ней.

[Дотти считается одним из первых «лебедей» Трумена Капоте. В 1966 году она была… на знаменитом Черно-белом балу, который Капоте закатил по случаю успеха «Хладнокровного убийства». — Классик американской литературы Трумен Капоте (Труман Стрекфус Персонз, 1924–1984), автор, помимо прочего, документального романа «Хладнокровное убийство» (In Cold Blood, 1966) об убийстве канзасского фермера Герберта Клаттера и его семьи, был известным в Нью-Йорке светским львом; «лебедями» он называл многочисленных дам из своего окружения. Черно-белый бал-маскарад был дан Капоте 28 ноября 1966 г. в честь издателя «Вашингтон пост» Кэтрин Грэм.]

[Джеймс Кобёрн — Джеймс Харрисон Кобёрн III (1928–2002) — американский киноактер, в 1960-х и начале 1970-х — один из самых популярных актеров в амплуа крутого парня.]

29

Почти всю ночь мы с Норой просидели на «Черной доске». Все равно что в кромешной темноте бродить по зеркальному лабиринту, на каждом шагу натыкаясь на люки и тоннели, слыша голоса из комнат без дверей, ощупью спускаясь по шатким лестницам, бесконечно уводящим в недра земли.

Всякий раз, когда я открывал было рот — мол, пора расходиться, пусть глаза отдохнут, утром еще покопаемся в этом бездонном архиве, — попадалась еще одна байка, на которую никак нельзя не кликнуть, еще один непостижимый эпизод, слух или странная фотография.

«Устраши в себе зверя» — немало страниц на сайте посвящалось якобы жизненной философии Кордовы, каковая вкратце сводилась к тому, что ужас, страх до потери сознания, рождает свободу, открывает тебе глаза на живописные, темные и великолепные стороны жизни, тем самым побеждая чудовищ разума. Это означало, как выражались кордовиты, «отправить агнца на бойню» — избавиться от кроткого пугливого «я», сбросив с себя оковы, наложенные друзьями, родными и обществом в целом.

«Едва агнец умерщвлен, ты способен на все и на что угодно; отныне весь мир твой, — провозглашал сайт. — Самовластный. Смертоносный. Совершенный».

Эти три слова, которыми Кордова в том самом интервью «Роллинг Стоуну» описал свой любимый кадр — крупный план собственного глаза, — были лозунгом кордовитов на «Черной доске» и по жизни. Самовластие: индивидуальность священна, индивид — благородный, могущественный, самодостаточный борец, единолично властвующий над собой вдали от общества. Смертоносность: неотступное осознание неизбежности собственной смерти, а раз смерть неизбежна, отчего не вгрызаться в жизнь зверем. Совершенство: постигай, что жизнь твоя и любые текущие обстоятельства идеальны. Ни сожалений, ни вины: даже тупик — всего лишь кокон, откуда следует вырваться, выпустить жизнь на волю.

Я и так знал, что поклонники Кордовы полагают его аморальным чародеем, темным служителем, который уводит их прочь из затхлой и скучной повседневности в глубокие норы сырого мирового нутра, где, что ни час, случаются сюрпризы. Прочесывая перешептывания и гипотезы на «Черной доске», густые джунгли анонимных комментариев — от пиетета до испуга, от блистательных вывертов логики до извращений, — я лишний раз убеждался в том, что давным-давно заподозрил: Кордова — не просто сумасбродный чудак вроде Льюиса Кэрролла или Говарда Хьюза […или Говарда Хьюза… — Говард (Хауард) Хьюз (1905–1976) — бизнес-магнат, блистательная и эксцентричная звезда американского бизнеса. В 1920–1930-х продюсировал кино, в том числе крайне успешные «Ангелы ада» (Hell’s Angels, 1930) и «Лицо со шрамом» (Scarface, 1932), в 1940–1950-х владел продюсерской и прокатной компанией RKO. Был известным авиатором-рекордсменом и финансировал многочисленные авиаконструкторские разработки, владел авиакомпаниями и авиалиниями. В конце жизни стал затворником.]; Кордова внушает толпам преданность и благоговение, чем немало напоминает идеолога религиозной секты.

К 3:45 мы с Норой — уже в бреду, с пустыми глазами — перешли в гостиную, где откопали пиратский диск с «Подожди меня здесь» (купленный за семьдесят пять долларов у Бекмана) и посмотрели первую сцену, в которой двадцатидвухлетняя Тамсин Поук в роли Дженни Декантер среди ночи одиноко едет по лесной грунтовке.

Внезапно из-за деревьев выламывается Тео Кордова — в роли неизвестного № 1, — отчего Дженни кричит, бьет по тормозам, а заглохшую машину крутит и выбрасывает в канаву.

Мне всегда казалось, что Тео Кордова смахивает здесь на обезумевшего Пака: истощенный, полуголый, глаза остекленели, на голой груди кровь и, похоже, отметины человеческих зубов. Теперь, после истории Карги123 на «Черной доске», Тео смотрелся еще жутче. Он постучал в боковое стекло, подергал дверь, произнес свою единственную реплику — «Умоляю, спасите меня», — еле слышную за воплями Дженни, и голос его сочился изо рта, точно древесная смола.

Нора сделала паузу.

Потом кадр за кадром подобралась к 05:48, и стало видно, что у Тео на руке не хватает трех пальцев.

— Вот!

— Это же кино. Спецэффекты, грим, протез…

— Ты на лицо посмотри. Это настоящая боль. Я же вижу.

Она нажала «Вкл.», и рука Тео упала.

Дженни умудряется завести машину и, чуть не сбив измученного раненого мальчишку, мчится дальше по дороге, визжа покрышками и треща ветвями, хлещущими в стекло. Улепетывая в слепом ужасе, смаргивая слезы, она наблюдает за Тео в зеркало заднего вида.

Полуголая фигура красно сияет в свете габаритных фонарей, быстро тончает, чернеет, а затем — стремительно, как насекомое, — бросается прочь с дороги и исчезает.

Конец ознакомительного фрагмента