— Фобия, — позвала она, — а ты знал, что в этом году тебя сделали участником парада злодеев?

В наушнике раздалось недовольное хмыканье.

— Мы здесь не для того, чтобы восхищаться парадом, Кошмар.

— Не переживай. Ты здорово смотришься там, наверху, — откликнулась Нова, любуясь актером. Он был наряжен в длинный черный плащ и потрясал громадной пластиковой косой с приклеенными к ней резиновыми змеями. Но когда артист распахнул плащ, под ним обнаружилось бледное щуплое тело, не прикрытое ничем, кроме ядовито-зеленых плавок.

Толпа пришла в исступление. Даже Нова не удержалась от кривой усмешки.

— Ну надо же, какие вольности они себе позволяют.

— А мне даже нравится, — хихикнув, отозвалась Ингрид, наблюдавшая за парадом из окна.

— Внушает ужас, это точно, — согласилась Нова.

Фобия ничего не сказал.

— А это что…? — ахнула Ингрид. — Ох, силы небесные, в этом году они еще и Королеву Пчел вытащили.

Нова снова посмотрела. Сначала актриса была скрыта за силуэтом города на платформе, но вот она оказалась в поле зрения, и брови у Новы поползли на лоб. Женщина красовалась в белокуром парике вдвое больше ее головы. Вульгарное, расшитое блестками платье в желто-черную полоску сверкало и переливалось на солнце. Размазывая по щекам черную тушь, актриса прижимала к груди огромного плюшевого шмеля и громко жаловалась на то, как обижают ее бедных пчелок.

— Ого, — заметила Нова, — Кстати, получилось довольно похоже.

— Мне уже не терпится рассказать Хани, — сказала Ингрид. — Жаль, мы не догадались заснять все это.

Но Нова уже не смотрела на шествие — она, наверное, в тысячный раз обшаривала взглядом толпу. Она так и приплясывала на месте, не в силах стоять. Ей необходимо было двигаться.

— Тебе обидно, что здесь нет Детонатора? — поинтересовалась Нова.

После затянувшейся паузы Ингрид ответила:

— Да нет, ведь я-то здесь.

Девушка снова сосредоточилась на шествии. Привстав на носки, она пыталась разглядеть других своих соратников среди персонажей парада, когда раздался оглушительный грохот. Крыша самого высокого здания на платформе — макета Торговой Башни — отвалилась, словно от взрыва, и оттуда с безумным хохотом показался новый актер, картинно воздевший руки к небу.

Восторг зрителей достиг апогея, а Нова стиснула зубы до боли.

Костюм Аса Анархии были ближе всех к настоящему — знакомый черный с золотом костюм и такой узнаваемый шлем.

Захваченная врасплох толпа быстро приходила в себя. Для многих именно этот момент был главным событием парада, даже более привлекательным, чем явление обожаемого всеми Совета.

Не теряя времени люди принялись извлекать порченные фрукты и вялые капустные кочаны, принесенные сюда специально для этого. Выкрикивая непристойности и злые шутки, они забрасывали гнильем злодеев на платформе. Артисты держались с завидной стойкостью. Они увертывались, прятались за макеты домов и визжали с наигранным показным ужасом. Тот, что изображал Аса Анархию, принял на себя основной огонь, но ни на миг не вышел из образа — потрясая кулаком, он обзывал бегущих рядом с платформой ребятишек канальями, вонючками и кошмариками, а потом снова нырнул в пустой дом и накрылся изнутри крышей, готовясь сделать сюрприз для зрителей на следующей улице.

Нова облизала пересохшие губы, внутри у нее все сжималось и стало полегче только, когда платформа, наконец, проплыла мимо.

Кошмарик…

Он и ее так звал, много лет тому назад.

За платформами следовали акробаты, над головами плыл гигантских размеров воздушный шар с портретом Гром-птицы. Нова обратила внимание на транспарант с рекламой предстоящих испытаний Отступников.

Отвага. Доблесть. Честь. Есть ли в тебе то, без чего не стать героем?

Не сдержавшись, Нова издала громкий звук, будто ее затошнило, и стоящая рядом старушка смерила ее укоризненным взглядом.

Неожиданно кто-то с лету наскочил на нее. С трудом устояв на ногах, Нова инстинктивно схватила бегущую девочку за плечи, не дав ей упасть на тротуар.

— Эй, смотри, куда бежишь, — сказала Нова.

Девочка подняла голову — лицо наполовину закрывала маска, Укротитель Ужаса в уменьшенной, более щуплой и худосочной версии.

— Что там у тебя, Кошмар? — раздался в ухе голос Ингрид. Нова не ответила.

Буркнув под нос невнятное извинение, девчонка вырвалась и снова нырнула в толпу.

Нова поправила рубашку и хотела было вернуться к параду, как вдруг увидела, как та же девчушка врезается еще в кого-то. Но вместо того, чтобы помочь ей не упасть, как сделала Нова, человек стремительно присел, ухватил девочку за лодыжку и одним быстрым движением перевернул ее вверх тормашками.

Нова изумленно наблюдала, как незнакомец тащит девочку (та извивалась, пытаясь вырваться) назад к ней. На вид он был примерно ее, Новы возраста, но намного выше, смуглый, с коротко стриженными волосами и в очках в толстой оправе. Он легко двигался в толпе, и можно было подумать, что руках у него плюшевая игрушка, а не яростно брыкающийся ребенок.

Поравнявшись с Новой, парень остановился и улыбнулся.

— Вот, возьми, — сказал он, протягивая руку.

— Отпусти сейчас же! — вопила, отбиваясь девчонка, — Поставь меня!

Нова смотрела на парня и на девчонку, потом окинула взглядом окружавшую их толпу. Слишком много народу. И все глазеют на них. Глазеют на нее.

Это нехорошо.

— Что ты делаешь? — повернулась она к парню. — Поставь ее на землю.

На это он ответил еще более безмятежной улыбкой, и у Новы вдруг екнуло сердце. Не просто от того, что подобные улыбки сводят других девушек с ума — что-то в парнишке показалось ей смутно знакомым, и Нова напрягала извилины, пытаясь сообразить, откуда она его знает и не опасен ли он.

— Ну что ж, Сорока, — заговорил парень довольно строго, — даю тебе три секунды, после чего посылаю запрос о переводе тебя на испытательный срок. И вообще, я вспомнил, что нашим уборщикам как раз требовалась помощь…

Девочка, фыркнув, перестала вырываться. Маска заскользила и чуть не слетела у нее со лба.

— Какой же ты противный, — проворчала она и полезла в карман. Достав что-то, она подала это Нове, которая нерешительно протянула навстречу руку.

На ладонь скользнул браслет — ее браслет.

Нова в недоумении уставилась на свое запястье — там, где много лет она не снимая носила браслет, только белела тонкая полоска незагорелой кожи.

В ушах прогремел голос Ингрид.

— Кошмар, что происходит?

Нова не ответила. Сжимая браслет в кулаке, она смотрела на девочку — та в ответ вызывающе сверкнула глазами.

Юноша, не церемонясь особо, разжал руки и выпустил девчонку, но та, упав на мостовую, проворно вскочила на ноги, не успела Нова и мигнуть.

— Я не стану об этом докладывать, — обратился к ней парень, — потому что уверен, что теперь-то ты, наконец, исправишься. Правда?

Девочка сердито зыркнула на него.

— Не строй из себя моего папашу, Скетч, — с этими словами она бросилась прочь и скрылась за ближайшим углом.

Нова повернулась к нему.

— Кстати, она только что пробовала обокрасть еще кого-то.

В ухе снова зажужжал голос Ингрид.

— Кошмар, с кем ты там разговариваешь? Кого обокрали?

— …может заставить ее переосмыслить свои поступки, — говорил парень, но Нова пропустила большую часть его речи. Их взгляды на миг встретились, потом он перевел глаза на ее сжатый кулак.

— Хочешь, помогу с этим?

Девушка плотнее сжала пальцы.

— С чем это? С браслетом?

Он кивнул и, прежде чем Нова сообразила, что происходит, взял ее за запястье. Это настолько ее поразило, что она разжала кулак.

— Когда я был маленьким, — сказал парень и бережно взял с ее ладони филигранную медно-красную вещицу, — мама всегда просила помочь ей застегнуть браслет… Ой! Тут застежка сломана.

Нова — она воинственно-недоверчиво всматривалась в его лицо — опустила глаза на браслет.

— Вот засранка! — ахнула она.

— Нова? — снова прозвучал голос Ингрид. — Тебя что, засекли?

Нова пропустила это мимо ушей.

— Все нормально, — успокоил ее парень, — Я могу починить.

— Починить? Это? — Нова хотела вырвать у него браслет, но он увернулся. — Ты не понимаешь. Этот браслет не… это же…

— Доверься мне, — и он достал из заднего кармана тонкий черный маркер. — Носишь на этой руке, да?

Он приложил браслет к запястью, опять заставив Нову вздрогнуть и замереть от неожиданного прикосновения.

Одной рукой придерживая браслет, он зубами снял с фломастера колпачок и начал рисовать прямо у нее на коже, заполняя пространство между двумя концами сломанной застежки. Нова следила за рождением рисунка — вот две тонкие линии соединили проволочки, затем между ними появился изящный замочек, с поразительно изящным и тонким для рисунка фломастером узором, который, к тому же, по стилю идеально совпадал с орнаментом браслета.

Закончив рисовать, паренек закрыл маркер колпачком, все еще зажатым в зубах, и склонился над ее запястьем. Он подул на него — легко, чуть заметно, но от этого дуновения у Новы побежали мурашки.

Рисунок ожил, отделился от кожи, обретая объем и форму. Тонкие линии слились с краями браслета, так что Нова не могла бы сказать, где кончается настоящий браслет и начинается нарисованная застежка.