Но этот юнец Серильду ничуть не интересовал, ее не заботило, что он о ней подумает. Она была в отчаянии, а он отнесся к этому, как к игре, — значит, он так же жесток, как и король, заточивший ее сюда. Она шмыгнула носом, вытерла его рукавом и гордо выпрямилась под пристальным взглядом странного гостя.

— Я начинаю думать, что ошибся, — сказал он. — Может, ты действительно ведьма.

Она приподняла бровь.

— Можем проверить. Превратить тебя в жабу или в кошку?

— Давай! В жабу, это мне подходит, — моментально ответил он. — Кошек никто особо не замечает. Но жаба? Она могла бы причинить массу неприятностей на ближайшем пиру, — юноша склонил голову к плечу. — Но нет. Ты все-таки не ведьма.

— Ты что, много ведьм встречал?

— Просто не представляю, чтобы у ведьмы был такой жалкий и беспомощный вид.

— Я не жалкая, — сквозь зубы процедила Серильда. — И не беспомощная. Да кто ты вообще такой? Если я тебя не вызывала, почему ты здесь?

— Мой долг знать обо всем заслуживающем внимания, что происходит в этом замке. Поздравляю. Я счел тебя достойной.

Юноша махнул соломинкой в ее сторону, будто посвящал ее в рыцари.

— Я польщена, — невозмутимо сказала Серильда.

Юноша со смехом поднял руки в знак примирения.

— Ладно, ладно. Ты не жалкая и не беспомощная. Видимо, я просто неверно истолковал все эти всхлипы и стоны, и так далее, и тому подобное. Прости, — его слова звучали слишком легкомысленно и весело, чтобы походить на настоящие извинения, но Серильда почувствовала, что ее гнев остывает. — Итак. Эрлкинг притащил в замок смертную и посадил в темницу. Охапка соломы, прялка. Нетрудно догадаться, чего он хочет.

— Конечно. Он хочет несколько соломенных корзин, чтобы хранить клубки, которые спрядет эта прялка. Думаю, он хочет научиться вязать.

— Увлечение ему не помешало бы, — заметил юноша. — Любой устанет, если столько веков подряд только похищать людей и истреблять волшебных существ.

Серильда невольно улыбнулись. Почти улыбнулась. Юноша это заметил, и его улыбка стала еще шире. И Серильда увидела, что один его клык немного острее другого.

— Он пожелал, чтобы ты спряла из этой соломы золотую пряжу.

Серильда вздохнула, ее минутная веселость исчезла.

— Да, пожелал.

— Почему он решил, что ты можешь это сделать?

Помявшись, Серильда все же ответила:

— Я сама сказала ему, что могу.

На этот раз юноша удивился совершенно искренне.

— А ты можешь?

— Нет. Это просто история, которую я придумала, чтобы… Сложно объяснить.

— Ты наврала Ольховому Королю?

Серильда кивнула.

— Прямо в глаза?

Серильда кивнула еще раз, и была вознаграждена чем-то большим, чем просто любопытство. Пусть всего на миг, но ей удалось поразить этого юношу.

— Но он мне не очень-то верит, — прибавила Серильда. — Сначала вроде поверил, а теперь нет. А это — испытание. Если я его не пройду, он убьет меня.

— Об этом я слышал. Там, наверху, столько сплетников. Честно говоря, я думал, что, когда спущусь, увижу, как ты заливаешься слезами и упиваешься жалостью к себе. Впрочем, так все и было.

— Никакой жалостью я не упивалась!

— У тебя свое мнение, а у меня свое. Интереснее другое — что ты… пробовала, — он показал на прялку и катушку, облепленную связанными и переломанными соломинами. — Такого я не ожидал. По крайней мере, от девушки, в которой нет ничего от ведьмы.

Серильда закатила глаза.

— Так у меня ничего и не вышло. Я не златопряха. И не умею делать такое, — тут ей в голову пришла мысль. — Но… в тебе-то есть магия. Ты же как-то сумел сюда проникнуть. Сможешь вытащить меня отсюда?

Но Серильда понимала — это ее не спасет. Если она убежит, Эрлкинг снова явится за ней и уж тогда точно приведет свои угрозы в исполнение. И несдобровать не только ей, но и отцу, и всему Мерхенфельду. Может ли она пойти на такой риск?

Однако, судя по тому, как юноша скрестил руки на груди и покачал головой, казалось, что и этой возможности у Серильды нет.

— Я сказал, что невероятно силен, но я не чудотворец. Сам я могу пройти в замке куда угодно, но тебя мне нипочем не протащить сквозь запертую дверь. А ключа, чтобы ее открыть, у меня тоже нет.

Плечи Серильды поникли.

— Не спеши отчаиваться, — сказал парнишка. — Ты ведь еще не умерла. А значит, у тебя есть явное преимущество перед всеми остальными в замке.

— Мне кажется, это слабое утешение.

— Я к твоим услугам.

— Что-то я в этом сомневаюсь.

В его глазах заплясали искорки, но неожиданно взгляд снова стал серьезным. Он надолго замолчал, будто обдумывал что-то, потом взглянул на нее пронзительно и хитро.

— Ладно, — сказал он медленно, как будто что-то придумал. — Твоя взяла. Я тебе помогу.

Сердце Серильды подскочило, наполняясь безудержной надеждой.

— В обмен, — продолжал он, — на это.

Он ткнул в нее указательным пальцем. Широкий рукав соскользнул к локтю и обнажил запястье, покрытое жуткими рубцами.

Лишившись дара речи, Серильда уставилась на протянутую руку.

Она указывала… на ее сердце.

Серильда попятилась, прижав ладонь к груди, где билось ее живое сердце. Ее охватил такой ужас, как будто странный юноша и впрямь мог впиться в ее кожу и вырвать трепещущее сердце. Он не был похож на одного из Темных с их величественными фигурами и безупречной красотой, но и призрака не напоминал. Он выглядел вполне безобидным, но Серильда не могла себе доверять. Ничему и никому она не могла доверять в этом замке.

Юноша, сбитый с толку, нахмурился. И вдруг, догадавшись, опустил руку и закатил глаза.

— Да я не про твое сердце, — сказал он раздраженно. — А про медальон.

Ах, это.

Нащупав все еще открытый медальон, она сжала его в кулаке.

— Тебе он вряд ли будет к лицу.

— Совершенно не согласен. Кроме того, она кажется мне смутно знакомой, — заявил он.

— Кто?

— Девочка в… — помрачнев, он смолк на полуслове. — Похоже, ты пытаешься меня разозлить, но учти, дразнить и доводить — это мой талант.

— Я просто не понимаю, зачем тебе медальон. Там же нарисован просто ребенок, а не какая-то писаная красавица.

— Сам вижу. Но кто она? Ты ее знаешь?

Серильда прищурилась, повернула медальон к огоньку свечи.

— Ты же только что сам сказал, что знаешь ее.

— Я не говорил, что знаю. Но в ней есть что-то знакомое. Что-то… — он пытался подобрать нужные слова, но только раздраженно зарычал. — Ты все равно не поймешь.

— Так говорят люди, которым лень объяснять.

— И точно так же говорят, если в самом деле ничего не понимают.

Она пожала плечами.

— Прекрасно. Эта девочка — принцесса. Несомненно, — слова сами сорвались у Серильды с языка. Нужно скорее все исправить, признаться, что она понятия не имеет, чей это портрет. Хотя… какая разница? Может, эта девочка и правда принцесса. Очень даже похожа. — Но, боюсь, судьба у нее была печальная.

Высказавшись вот так, довольно расплывчато, она решительно защелкнула медальон.

— Что ж, значит, это не твоя семейная реликвия, — сказал ее собеседник.

Серильда ощетинилась.

— Разве во мне не может быть королевской крови, какого-то дальнего родства?

— Это так же вероятно, как то, что я — сын герцога, согласна? — и в подтверждение он провел рукой по своей одежде — почти лохмотьям. — А если это не семейная реликвия, вряд ли эта безделушка так уж тебе дорога. Не дороже собственной жизни, ведь так? Я предлагаю тебе выгодную сделку. Свою помощь за яблоко и яйцо.

— Медальон подороже яблока, пожалуй, — пробормотала она. Но ее сердце замерло. Она поняла, что дерзкий мальчишка уже выиграл спор.

Видимо, он тоже догадался. На его губах появилась довольная улыбка.

— Так что, нужна тебе помощь или нет? — спросил он, покачиваясь на пятках.

Серильда взглянула на медальон, провела кончиком пальца по золотой застежке. Расставаться с этой вещицей было трудно, почти невыносимо, но она знала, что это глупо. Судя по его уверенному виду, парнишка и правда может ей помочь. Непонятно, что именно он готов сделать, но видно, что он может колдовать. И вообще, у нее не так уж много вариантов. Его появление здесь — уже чудо, вряд ли стоит ждать другого.

Нахмурившись, Серильда сняла цепочку с шеи и протянула ее юноше в надежде, что он не посмеется над ее доверчивостью снова. Ведь это так просто: схватить медальон, расхохотаться и исчезнуть так же, как появился.

Но он этого не сделал.

Наоборот, он принял из ее рук цепочку бережно, даже с почтением. И в этот самый миг воздух вокруг них задрожал. У Серильды заложило уши, стало трудно дышать.

Магия.

Это продолжалось с минуту, а потом прошло.

Серильда сделала глубокий вдох, и ей показалось, что она вздохнула полной грудью в первый раз за всю ночь. Юноша надел цепочку на шею и решительно вздернул подбородок.

— Ну-ка отойди.

Пораженная его резкостью, Серильда вскинула голову.

— Что, прошу прощения?

— Ты мешаешь, — сказал он, указывая на прялку. — Мне нужно место для работы.

— Неужели нельзя попросить вежливо?

Он посмотрел на нее с такой откровенной досадой, что Серильде даже стало интересно, кто из них двоих раздражен больше.