— Что вас так беспокоит, любовь моя? — проворковал Эрлкинг, искоса глядя на нее и натягивая кожаные перчатки.
— Просто интересно, сколько мне еще ждать. Ночь тянется очень долго.
— Вы так жаждете от меня избавиться?
— Да, — ответила Серильда без колебаний. — Постоянно.
Он уставился на нее, будто прикидывая, наказать ее за эти слова или посмеяться.
Наконец — наконец! — король приказал опустить подъемный мост, открыв дорогу в мир смертных за озером. В Адальхейде было темно, жители прятались по домам от Дикой Охоты, которая, как они знали, вскоре нагрянет.
— Может быть, вам стоило бы остаться, Ваша Мрачность, — раздался голос одного из темных. Серильда вскинула глаза и увидела придворного с бронзовым загаром. Поймав ее взгляд, темный усмехнулся. — Ваша супруга явно опечалилась, видя, что вы ее покидаете.
У Серильды было искушение забросать наглого демона камнями, но вместо этого она захлопала ресницами, как простодушная, кокетливая смертная девушка, какой они все ее и считали.
— Я бы ни за что не стала отрывать своего мужа от его истинной любви — охоты. Но, конечно, я буду с нетерпением ждать его возвращения, — сладенько улыбнувшись, сказала она.
Эрлкинг едва заметно кивнул ей, его глаза засветились одобрением.
— Хорошей вам охоты! — воскликнула она. — Постарайтесь никого не похищать. Особенно детей. Разве что самых озорных и непослушных, из тех, что вытирают свои козявки о любимое платье младшей сестренки. Таких не худо и забрать. Ой, и еще тех, которые…
— Серильда, — прошипел Никель, яростно мотнув головой.
— Ах, ты прав, — спохватилась она и заулыбалась охотникам. — Лучше не надо никаких детей. И никаких матерей, если уж на то пошло. Это стало бы для детишек слишком сильным ударом.
Последние слова Серильда произнесла с обидой — и немалой. Ее собственную маму давным-давно унесла Дикая Охота. Серильда тогда только еще училась ходить. Очень долго Серильда надеялась, что встретит дух своей матери здесь, в замке. Но спустя несколько недель, придирчиво изучив лица всех женщин-призраков до единой, она убедилась, что ее матери здесь нет — ни у одной из здешних обитательниц не было темных волос и сколотого переднего зуба. Серильда потеряла надежду узнать, что же стало с ее матерью. Ведь, даже если та осталась жива, сама Серильда больше никогда не увидит внешний мир, застряв в замке, как в западне. Тоже по милости Эрлкинга.
Ханс прочистил горло.
— Может, они просто не будут вообще никого похищать?
— Ах. Ну да. Это очень разумно, Ханс. Ужасная привычка, эти похищения.
Эрлкинг, который до сих пор не обращал на нее внимания, привязывая к поясу охотничьи ножи, встретился с ней взглядом.
— Я не стану давать обещаний, которые не могу сдержать, — с этими словами он обнял жену за талию и привлек к себе.
Серильде потребовались все силы, чтобы не поморщиться, когда холодные губы коснулись уголка ее рта.
Почти сразу Эрлкинг отпустил ее. А мгновение спустя охотники оседлали своих скакунов. Заметив, как один из них наблюдает за ней, Серильда сжалась от страха, что кто-то из темных мог заметить ее отвращение.
Но на нее смотрела не темная, а призрак из замка — из числа тех немногих, кто присоединялся к темным на их охоте, — женщина с перерезанным горлом. Однажды Серильда видела этот дух по другую сторону завесы — женщина тогда рыдала так, словно сходила с ума от раскаяния и вины. Ответив на взгляд Серильды понимающим кивком, она дернула поводья.
Король поднес к губам охотничий рог. Его зловещий звук эхом отразился от стен замка. Выпустили гончих — угли у них под шерстью светились, как факелы.
Кавалькада пронеслась по мосту и скрылась из глаз на извилистых улицах города, залитых лунным светом.
Скривившись Серильда встряхнулась, прогоняя противное чувство от липкого прикосновения короля.
— Великие боги, я уж думала, они никогда не уедут!
Повернув назад, к центральной башне, она чуть не столкнулась с пятеркой маленьких призраков, изучающих ее любопытными взглядами.
— Куда это ты сегодня так спешишь? — спросил Фриш, скрестив на груди руки. — Ты что-то задумала?
— И без нас? — обиженно подхватила Анна.
Серильда вздохнула.
— Не говорите глупостей. Просто я очень рада, что они убрались. А вы разве не рады?
Дети не стали настаивать на своем, но было ясно, что они ей не поверили.
— Ничего особенного, — сказала Серильда, по очереди обнимая их. — Я просто хочу кое-что проверить, и только. Я вернусь в наши покои задолго до начала этого их… показа. Вы, кстати, не знаете, что он будет из себя представлять?
— Да не особо, — пожал плечами Ханс. — Но темные чему-то очень радуются, а это всегда подозрительно.
— Скоро все узнаем. — Серильда посмотрела на небо. — О, время уже позднее. Или… скорее, раннее. Думаю, вам пора в кровать.
И, не дожидаясь ответа, она поспешила к главной башне.
У входа призрак сметал паутину с подсвечников, и Серильда не стала подниматься на второй этаж у него на глазах. Вместо этого она прошла в парадный зал и рассматривала гобелены до тех пор, пока слуга не ушел. Убедившись, что рядом больше никого нет, Серильда стрелой бросилась вверх по лестнице, ведущей к той самой комнате с витражами, которую все называли залом богов. По сути, это был коридор с семью окнами из цветного стекла, каждое из которых изображало одного из древних богов. Сквозь стекла пробивалось слабое сияние Громовой Луны.
На лестничной площадке Серильда приостановилась. Зал был пуст.
Прижимая ладони к складкам платья, она пошла по коридору, вглядываясь в стеклянные портреты. В последнем окне красовался Вирдит, бог историй и удачи. Бог, который исполнил желание ее отца и то ли благословил, то ли проклял его дочь, оставив в глазах Серильды метку в виде колеса фортуны.
Она остановилась, чтобы рассмотреть фигуру Вирдита, облаченную в желтый плащ с малиновой и оранжевой отделкой. Его волосы каскадом ниспадали почти до щиколоток — в лунном свете они казались черными, но днем стекло приобретало глубокий оттенок аметиста. В одной руке бог держал золотое перо, а в другой — длинный свиток. Но вместо того, чтобы смотреть вниз, на свою работу, Вирдит мрачно, задумчиво глядел в небо.
Как будто решая чью-то судьбу.
Судьбу каждого.
Странно было видеть эту фигуру — этого бога, запечатленного сотни лет назад, и осознавать, какое огромное влияние он оказал на ее, Серильды, жизнь. Ее страсть к рассказыванию историй, когда-то доставлявшая ей столько радости. Привычка выдумывать и привирать, из-за которой она оказалась здесь, в замке Эрлкинга. Суеверные шепотки соседей, которые преследовали ее все детство. Множество несчастий, которые, быть может, случились по ее вине.
И вот он здесь, Вирдит, одетый в старомодную одежду, держит в руках нелепо длинное перо, которое явно могло принадлежать только какой-то волшебной птице. Серильда подумала, что даже на стенах у Эрлкинга нет чучела птицы, у которой могли бы расти такие перья.
Все это выглядело довольно напыщенно.
— Зачем ты это сделал? — пробормотала она, обращаясь к портрету. Бог не ответил; он продолжал смотреть вдаль, равнодушный к невзгодам своей смертной крестницы. — Почему было просто не исполнить желание? Подарить моему отцу ребенка, и все. Зачем было меня проклинать? Забивать мне голову всеми этими выдумками? — Серильда вспомнила историю о принце, убившем Перхту. Правдивую историю. Историю Злата. — И почему некоторые выдумки сбываются?
— Беседуем с богами? Ну и как?
Серильда обернулась и увидела Злата, держащего два тонких золотых меча.
— Пока разговор получается довольно односторонний.
Злат перевел взгляд на Хульду, изображенную с гигантской прялкой и золотой нитью на веретене.
— Зловредные они существа, правда? Разбрасываются благословениями, проклятьями, дарами, а потом… ни слуху от них, ни духу.
— Вирдит мог бы, по крайней мере, поделиться со мной своим инструментом, — Серильда показала пальцем на длиннющее перо. — Представляешь, сколько историй я могла бы записать, будь у меня перо длиной в две моих руки?
— То есть, ты хочешь перо вместо меча? — Злат поднял один из клинков. — Ну и ладно, оставлю себе оба.
— Так один из них для меня?
— Я подумал, что смогу решиться на всю эту безумную затею, только если мы будем вооружены.
Злат протянул ей один из мечей, и Серильда удивилась трепету, внезапно охватившему ее, стоило взяться за резную рукоять. На эфесе был изображен татцельвурм — символ королевской фамилии Адальхейда. Предков Злата.
— Где ты это взял?
— В оружейной, — ответил Злат. — Там хранятся хорошие штуки. Но учти, хоть друды и боятся золота, но это все же не боевой меч — скорее декорация. Лезвие не слишком остро заточено, имей это в виду.
— Значит, мне придется отдубасить этих тварей до смерти. — Серильда попробовала взяться за рукоять так и этак, пока не нашла удобное для себя положение. Хотя меч был не слишком велик, он оказался тяжелее, чем она ожидала.
Тут она заметила деревянный половник, висевший у Злата на поясе.