Глава 13
Первым делом Серильда подошла к гобелену, тому самому, что висел в нише у самой двери. Ткань была изорвана, не то изрезана клинком, не то разодрана, и висела лохмотьями. Несмотря на плачевное состояние гобелена, Серильде всегда хотелось его изучить — ведь по смертную сторону завесы он сиял, будто что-то неведомое поддерживало и питало его. Среди руин замка, больше напоминавших груду камней, он оставался красочным и целым, не тронутым временем.
Но из-за друд Серильде никогда не удавалось как следует рассмотреть его поближе. Стараясь не дышать, она бережно подхватила два самых больших лоскута. Подняла их, собирая воедино разорванную картину. Подошел Злат и без лишних вопросов взялся за оставшиеся клочки, помогая заполнить пробелы.
Потом они вместе долго рассматривали то, что получилось. А получилось что-то очень милое. Королевская семья в саду. Фонарики вокруг, свисающие с ветвей деревьев. Король, королева, принц и принцесса.
Прелестный семейный портрет.
Вот только король и королева в своих роскошных нарядах и усыпанных драгоценностями коронах были мертвецами. Скелетами с темными глазницами и белыми зубами, застывшими в вечной ухмылке. Костлявые пальцы королевы крепко сжимали руку дочери.
Принц и принцесса, напротив, казались совершенно живыми.
Златокудрая малышка была как две капли воды похожа на портрет девочки в медальоне Злата.
— Моя сестра, — выдохнул он, доставая медальон из-за ворота рубашки и открывая его, чтобы сравнить.
Хоть девочка на портрете в медальоне казалась чуть младше, но это была та самая принцесса с гобелена — это было ясно как день. Те же золотые локоны, вьющиеся у лица. Та же озорная улыбка. Серильда удивлялась, что не заметила сходства между ней и Златом, когда встретилась с ним впервые. Сходство не бросалось в глаза: у девочки волосы были светлее и аккуратно уложены, а у него — рыжие, как медь, и вечно растрепанные. У нее глаза были ярко-голубые, у Злата — карие с золотистыми искорками. Оба светлокожие, но у принцессы не было и десятой части веснушек, что усыпали кожу Злата.
Однако было что-то более глубинное, что их роднило. Рвущаяся наружу радость, смех и озорство в глазах.
Серильда перевела взгляд на принца. Там, на гобелене.
Злат.
— Ты уверена, что это я? — спросил Злат разочарованно.
— Несомненно.
Парень хмыкнул.
— Я похож на расфуфыренного идиота.
Серильда рассмеялась.
— Почему? Только из-за того, что в кои-то веки нормально одет? Или потому, что как следует причесался?
Он бросил на нее раздраженный взгляд.
— Только посмотри на этот воротник с кучей складок. Знаешь, как от них шея чешется? — Он аж поскреб шею от такого воспоминания.
— Наверное, вас заставляли часами позировать для портрета, чтобы у ткача получилось похоже, — сказала Серильда. — Ты, должно быть, ужасно мучился.
— Вот и мне так кажется. — И Злат криво улыбнулся.
— Со смертной стороны завесы, — сказала Серильда, — гобелен почти как новенький. Как будто его хранит магия. — Она провела пальцами по рваному краю одного лоскута. — Как ты думаешь, почему по эту сторону он порван?
— Может, проклятые друды постарались. — Злат оглянулся на дверь. Напряжение не оставляло их обоих, они ждали новой атаки. Но в коридоре царила тишина. — Или… не знаю… может, Эрлкинг специально его уничтожил. Не хотел, чтобы я видел портрет своей семьи.
— В этом есть смысл, — согласилась Серильда.
Злат отвернулся.
— А может быть, этот жуткий замок просто жуткий, как и все, что в нем находится. Идем. Нам вообще-то нужно искать наши тела.
И, не сговариваясь, они повернулись ко второму таинственному месту этой загадочной комнаты.
С балок и светильников ниспадал занавес из легкой материи, прикрывающий что-то вроде большой клетки. Серильде уже давно не терпелось посмотреть, что же там внутри.
Обеими руками подобрав подол платья, она скользнула вперед, опережая Злата. Занавес опускался до самого пола и собирался там складками; было похоже, что он провисел так, никем не тронутый, целую вечность, и в нем успели скопиться залежи пыли. Серильда приблизилась, очертания предмета стали прорисовываться четче, и у нее в груди шевельнулась надежда. Высотой ей до бедра, он был довольно длинным и по форме напоминал гроб. Достаточно большой, чтобы вместить то, что они ищут.
Они могут быть здесь. Их тела, ожидающие, когда в них вернутся души. Когда спадет проклятие.
Серильда раздвинула складки занавеси, ища вход. В воздух взметнулись клубы пыли, и ей пришлось подождать, пока они осядут. Но вот наконец Серильда нащупала край ткани.
Она отдернула занавеску.
Взглянула на клетку — и замерла. Из приоткрытого рта вырвался испуганный вздох.
— Именем Вирдита, это еще что?
Рука Злата нащупала ее локоть. Оба безмолвно уставились на клетку.
Потому что это действительно была клетка — не гроб, не украшенный драгоценностями саркофаг, в котором покоится бренное тело проклятого принца.
Просто клетка с решетками из сияющего золота и днищем, сделанным, возможно, из цельного куска алебастра, хотя об этом было трудно судить — мешала густая жижа, собравшаяся на дне клетки и медленно стекающая по бокам, твердеющая со временем, как наплывы свечного воска.
А внутри, среди этой противной жижи, была… курица?
Серильда осмелилась подойти на шаг ближе. Это существо выглядело в точности как жирная курица со сложенными крылышками, забившаяся в дальний угол клетки. Ее тело покрывали пестрые перья, огненно-рыжие и голубые, как барвинок, голову венчал белоснежный гребешок. На самом деле, для курицы это создание выглядело довольно мило. Вот только позади пухлого тела вместо обычного хвоста из перьев красовался змеиный, с красно-синей чешуей. Он обвивал прутья клетки и был длиной в рост Серильды, не меньше.
Еще поразительнее змеиного хвоста оказалось то, что у существа не было глаз. Поначалу Серильда подумала, что его глазницы были пусты изначально, как у нахткраппа, но, присмотревшись, поняла, что глаза у существа должны быть, но их выкололи. Раны давно зажили, на этих местах остались только неровные шрамы.
— Еще одно чучело? — шепотом предположил Злат.
Серильда обдумала его предположение.
— Тогда зачем держать его в клетке? — прошептала она в ответ.
Они помолчали, потихоньку приходя в себя.
— А почему мы шепчем? — спросила Серильда, неожиданно почувствовав себя глупо.
— Не знаю, — прошептал Злат в ответ. — Не могу разобрать, дохлая она или просто спит. Но ты посмотри. Что это?
Он указал на бок существа — из-под радужного переливчатого крыла что-то торчало.
Серильда наклонилась ближе.
— Стрела?
Эта картина напомнила ей о рубиновой виверне, висевшей в большом зале, — та тоже была пронзена стрелой, которая ее убила. Серильду кольнула жалость. Закусив нижнюю губу, она осторожно просунула руку между прутьями клетки. Они были такими частыми, что это едва ей удалось.
— Ты уверена, что это хорошая идея? — встревожился Злат.
Серильда не была уверена. Но существо не шевельнулось — даже не вздрогнуло, — когда она схватила стрелу и потянула.
Стрела не подалась.
Серильда поежилась.
— Может быть, лучше оставить все как есть, — с сомнением сказала она. После чего сделала с точностью до наоборот: потянула еще сильнее.
На этот раз ей удалось вырвать стрелу из плоти непонятного создания.
Девушка и Злат ахнули в один голос.
— Прости… — неслышно выдохнула Серильда, когда из раны потекла струйка крови. — Мне очень жаль!
Но… странное животное даже… не шевельнулось.
Постепенно Серильда немного успокоилась. Поднесла стрелу к свету, осмотрела черный блестящий наконечник и, пожав плечами, бросила ее на пол.
— Как по-твоему, почему это существо держат здесь? — спросил Злат. — А не в зверинце?
— Понятия не имею. Я даже не знаю, кто это такой.
После долгой паузы Злат ответил:
— Легендарный курозмей.
Не удержавшись, Серильда прыснула и оглянулась на Злата. Тот ответил озорной улыбкой.
— А что? Версия ничуть не хуже других.
Покачав головой, Серильда повернулась к клетке.
И закричала.
Злат, вскрикнув, прижал ее к себе. Вместе они отскочили назад.
Потому что в тот миг, когда они отвлеклись, существо сдвинулось с места.
Не издав ни единого звука — ни жалобного вопля, ни шелеста перьев, ни чавкающего звука шагов по месиву на дне клетки, — оно покинуло свой угол и встало прямо перед ними. Не будь существо слепым, Серильда решила бы, что оно смотрит на них сквозь решетку. Оно их не видело, но склонило голову набок, словно прислушиваясь.
— У кур есть уши? — еле слышно поинтересовался Злат.
— Тише, — шикнула она.
Так началась очень неловкая, очень утомительная игра в гляделки.
Существо не двигалось.
Серильда и Злат тоже.
Девушка не до конца понимала, откуда взялся такой страх, почему все ее нутро вопит, призывая замереть, затаиться. В конце концов, это существо заперто в клетке. У него нет глаз. И вообще — это курица. В основном.