— Прощайте, люди добрые, я в небо ухожу!

И стала, поедая нить, подыматься к бескрайним небесным полям. Братья открыли дверь и смотрели, не отрывая глаз. А голова всё поднималась и поднималась.

— Ты и в самом деле в небо отправляешься, голова?

— Угу, — промычала она, ведь она цеплялась зубами за нить и не могла открыть рта.

Когда рассвет был уже совсем близко, черный змей Капей поднялся на небо. Он изрядно растолстел, ведь столько паутины съел, и побледнел от изнеможения. Он сильно потел, и пот его падал на землю свежей росой. Луна так холодна именно оттого, что Капей ел ледяную паутину. Капей когда-то был черным змеем, а теперь он — лунная голова в бескрайних небесных полях. С тех пор тарантулы плетут свою паутину ночною порой.

На другой день братья сбегали на берег реки, искали-искали, но тщетно: нигде не было талисмана. Они спросили всех живых существ: черепаху аперéму, мартышку игрунку, маленького броненосца, ящерицу тегу, водяных и древесных скорпионовых черепах, огромную осу тапиукáбу, ласточку, кукушку, дятла, чачалаку, кассика, птичку, что кричит «Таáн!», и ее подружку, что кричит «Таин!», ящерку, что спорит с мышью, рыбу паку, рыбу тукунарé, рыбу арапаиму, рыбу куримату, птицу ибиса, птицу йерерé — всю эту живность; но никто ничего не знал. Тогда братья вновь отправились в путь по дорогам империи. Тяжело давили на сердце тишина и отчаяние. Макунаима то и дело останавливался как вкопанный, думая о треклятой… Как он по ней скучал! Время точно остановилось. Он непрерывно плакал. Слезы, скатывающиеся по детским щекам героя, орошали волосы, что росли на его груди. И он то и дело качал головой и вздыхал:

— Мочи нет, братцы! Сердцу первой любви не забыть — только как же без любимой быть?

И шел дальше. И везде, где он проходил со своей свитой из разноцветных попугаев, ему воздавали почести.

Однажды герой прилег в теньке, пока братья ловили рыбу; мимо проходил Чернокожий Пастушок, приемный сын Девы Марии, которому Макунаима молился каждый день. Он сжалился над несчастным и решил помочь ему — послал ему птичку-невеличку уирапурý. Герой услышал беспокойный щебет, и птичка села ему на колено. Макунаима замахнулся и отогнал ее. Но минуты не прошло, как он снова услышал щебет, а птичка села ему на живот. А Макунаима больше и ухом не повел. Тогда птичка сладко запела, и Макунаима понял всё, что она пела. А пела она о том, что несчастный Макунаима потерял муйракитан на берегу реки, поднимаясь на дерево бакупари. Но печалиться не стоит, пела птичка уирапуру, потому что муйракитан проглотила речная черепаха, а рыбак, который ее поймал, продал зеленый камень перуанскому купцу по имени Венцеслáв Пьéтро Пьéтра. А разбогатевший хозяин талисмана остановился в роскошном имении в Сан-Паулу, громадном городе, что ласкают воды потока Тьетé.

Пропев всё это, птичка хвостиком махнула и упорхнула прочь. Когда братья вернулись с рыбалки, Макунаима объявил им:

— Шел я по дороге, ловил зверя на приманку, и вдруг у меня в боку защекотало. Я хлопнул — а там уховерточка, она-то мне всю правду и рассказала.

И Макунаима рассказал братьям, где находился талисман, и объявил, что собирается отправиться в Сан-Паулу на поиски этого Венцеслава Пьетро Пьетры, чтобы забрать у него похищенную драгоценность.

— …И пусть на этом самом месте сделает себе гнездо гадюка, если я не верну муйракитан! Хотите, братья, идите со мной, не хотите — лучше одному, чем вместе с кем попало! Ну, я-то упертый, как жаба, и если что-то мне в голову пришло, то я уж буду стоять на своем. Да, я отправлюсь, чтобы просто проверить, правду ли говорит птичка уирапу… то есть — тьфу! — уховертка.

После таких речей Макунаима звучно рассмеялся, представив, как он разыграл птичку. Маанапе и Жиге решили отправиться с ним вместе, хотя бы потому, что за героем нужен был глаз да глаз.

Глава 5

Пьяйман

Едва забрезжил день, Макунаима прыгнул в камышовую лодку и вмиг домчался до устья реки Риу-Негру, чтобы оставить свою совесть на острове Марапатá. Повесил ее высоко-высоко — на самую верхнюю колючку десятиметрового кактуса, чтобы не сожрали муравьи. Тогда он вернулся обратно, где его уже дожидались братья, и все трое отправились к левому берегу Солнца.

Много разных приключений у них было, пока они шли через каатинги, реки, ручьи, дремучие чащи, пустоши, ущелья, поля белой глины, девственные леса и чудеса сертанов. Макунаима шел с братьями к Сан-Паулу. За все свои прошлые подвиги и свершения герой не накопил ни сентаву, но в глубоких гротах Рораймы были спрятаны сокровища, унаследованные от икамиабы-звезды. Из этих сокровищ Макунаима выделил для путешествия ни много ни мало сорок раз сорок миллионов зерен какао — исконной монеты этих мест — и соорудил из них тьму-тьмущую судов. И величественно и красиво двигалось по реке Арагвáйе это воинство из двухсот каноэ, соприкасаясь бортами, и, как одну большую стрелу, держала их река в своей руке. А впереди Макунаима стоя плыл в своем каноэ и, прищурившись, высматривал город вдали. Он размышлял, кусая пальцы, которые все покрылись бородавками — ведь он то и дело указывал на звезду Си. Братья гребли, отгоняя москитов, и с каждым ударом весел зерна какао сталкивались друг с другом, оставляя на коже воды шоколадный след, в котором весело сновали и угощались камуатá, белобрюхие пирапитинги, позолоченные дорады, красноголовые пираканжубы, чернобокие уарý, каменные сомы бакý и другие речные рыбы.

Как-то раз Вей, Солнце, вылила на братьев столько жару, что пот на их телах стал плотным, словно чешуя, и тогда Макунаима решил, что неплохо бы наконец помыться. Но в реке искупаться было нельзя, ведь в ней жили прожорливые пираньи, которые выпрыгивали из воды на несколько метров, чтобы откусить друг от друга кусок пожирнее. Тогда Макунаима увидал посреди реки скалу, а в ней — пещеру, полную воды, да такую громадную, точно это был след какого-нибудь великана. К этой-то скале они и пристали. Герой долго бегал по краю пещеры, кричал, что вода холодная, но наконец окунулся и вымылся целиком. А вода в пещере была волшебная — ведь сама пещера была не что иное, как след, оставленный колдуном Сумé, когда он в обличье святого апостола Фомы проповедовал Иисусово Евангелие бразильским индейцам. Когда герой вышел из воды, кожа его стала белой, волосы — светлыми, а глаза — голубыми, вода смыла с него всю черноту. И уже никто не разглядел бы в нем сына черного-пречерного племени тапаньюмас.

Увидев такое чудо, Жиге, недолго думая, бросился в след от ноги Суме. Но вода в нем была уже грязная от черноты героя, и сколько яростно Жиге ни тер свое тело, сколько ни окунался, сколько ни плескал на себя воду, чернота полностью не сходила, и он стал цвета только что отлитой бронзы. Макунаиме стало жаль брата, и он бросился утешать его:

— Смотри-ка, братец Жиге, ты хоть белым не стал, но чернота ушла, да и лучше гнусавым быть, чем без носа жить.

Тогда мыться полез Маанапе, но Жиге успел расплескать почти всю волшебную воду. Оставалось только чуть-чуть на самом дне пещеры, и Маанапе смог вымыть только ладони и ступни. Потому он и остался черным, как настоящий сын племени тапаньюмас. Только ладони да ступни у него теперь красные, потому что он вымыл их в святой воде. Макунаима стал его утешать:

— Не злись, братец Маанапе, не злись, брат Господень Иуда Фаддей еще не так страдал!

Что за великолепное зрелище: на краю залитой Солнцем пещеры три брата — белый, красный и черный — горделиво стоят голышом и смотрят вдаль. Все жители речных зарослей собрались поглазеть: черный кайман, красный кайман, желтобрюхий кайман, гигантский крокодиловый кайман — все эти кайманы подняли над водой и вытаращили свои каменные глаза. На ветвях инги, анинги, водяного ореха, трубного дерева, пальм и других растущих на берегу деревьев все сорок видов бразильских обезьян: сапажу, саймири, ревуны, коаты, толстые шерстистые обезьяны, бородатые красноспинные сáки, кайрáры — смотрели, брызжа слюной от зависти. А все разноцветные птицы: светлобрюхие, зеленокрылые, желтоногие, рыжегрудые, краснотелые-что-едят-ягоды-спелые, бледноголовые, крикливые, — все они в изумлении рты раскрыли да петь забыли. Макунаима рассердился не на шутку. Он звонко хлопнул себя по бокам и крикнул природе:

— Ну, что уставилась!

Тогда вся живность бросилась врассыпную, а трое братьев вновь отправились в путь.

И вот они уже шли по землям, омываемым потоком Тьетé. А в этих землях бурбон льется рекой, и традиционная монета здесь уже не какао, а называется так: деньги, медяки, конту, десятки, милрейсы, пятаки, червонцы, гроши, реалы, пятихатки, полтинники, железяки, цветные бумажки, звонкие, — и товар, которому ползерна какао красная цена, здесь не уступят и за двадцать тысяч зерен. Макунаима всерьез разозлился. Искать работу? Он, герой — и вдруг работать?..

— Ай, как же лень! — пробормотал он в отчаянии.

Он уже готов был отказаться от похода и вернуться обратно в места, где он был императором. Но брат Маанапе сказал так:

— Хватит уже упрямиться, братец! Мангровое дерево не скорбит по погибшему раку! — черт подери! — не переживай ты так, уж я всё улажу!