— Да ладно! Не такой я и страшный.

— Дружище, — уплетая очередной голубец, вмешался отец семейства, — если Машка сказала, что тиран, значит так и есть. Она у меня ходячий сканер. Начинай искать святую.

— Да где ж я ее найду? — он заботливо потрепал Варвару за косы. — Эта невеста еще слишком молода, а с матерью Терезой я уже опоздал. Но вот сканер… Кое-кого я бы просканировал.

— Это ты все Барскую забыть не можешь? — друг поднял глаза от тарелки. — Запал, что ли?

— Тьфу на тебя! — Андрей скривился. — Мне другое покоя не дает — зачем она у нас? Не очередная ли грязная афера Скруджа?

— Паранойя у тебя, Андрюха, — хмыкнул Гагарин. — В запущенной форме. Нормальная она девка, и не дура.

— Ну, это и я понял.

— Угу. Аж два раза к ней катался выяснять уровень айкью, — Иван отложил вилку. — Ты меня, конечно, сегодня удивил! Вся команда теперь уверена, что ты к ней клеился. Какой черт тебя дернул?

— Она не в моем вкусе. Ты прекрасно это знаешь. К тому же слишком наглая и самовлюбленная.

— То есть от прежних твоих клуш отличается и цену себе знает?

Вместо ответа Андрей налил Варе сок и сам не заметил, как тут же выпил весь стакан. Ничего не понимающая девочка удивленно смотрела на своего кумира.

Мария с Иваном переглянулись.

* * *

На другом конце города, в новом престижном районе в этот вечер тоже было нескучно. После изысканного легкого ужина Александр Михайлович Барский отпустил прислугу домой, оставшись наедине со своей гостьей. Любимая племянница в последние годы бывала здесь нечасто, да и то в основном по делу, то информацию о ком выведать, то совет испросить. Он сам приучил ее ценить собственное время, потому не обижался.

— Настюша, — Барский хитро сощурился, отчего на высоком лбу проступили неглубокие морщины. Мимикой он пользовался редко, только когда хотел показать свою благодушную расположенность к собеседнику. — Судя по тому, что за ужином ты не проронила ни слова, сейчас начнется форменный допрос. Я угадал?

Молодая женщина напротив весело улыбнулась. В проницательности дяде не откажешь, свои миллиарды он заработал не в лотерею.

— Дядя Саша, я, может, просто соскучилась.

— Со мной, уважаемый пресс-секретарь, можешь не юлить, — улыбнулся тот. — Кстати, поздравляю с началом работы. Парни уже устроили тебе боевое крещение?

— Почти, — почему-то сразу всплыл в памяти пронзительный взгляд капитана. — Я им не понравилась.

— Кому конкретно?

— Хм… Тренеру и капитану.

— Я догадывался, что так будет, — мужчина цокнул языком.

— Дядя, так значит, причина есть?

— Не бери в голову! — Барский отмахнулся, как от докучливой мухи. — Ничего они тебе не сделают, я ручаюсь. Этот Градский просто старый маразматик. Если бы не блестящие результаты в прошлом году, я бы давно настоял на смене тренера. А Таранов…

— Что Таранов? — Настя вся подобралась. На правду и надеяться не приходилось, но в чем именно солжет дядя — это было важно.

— Андрей неблагодарный, зарвавшийся выскочка. Я дал ему шанс показать себя в лучшей команде лиги, я дал ему баснословный гонорар и статус капитана, а он… Щенок.

Водянистые глаза дяди злобно сверкнули, а руки собрались в кулаки.

«Слишком много эмоций…» — с удивлением заметила Барская.

— Настя, — дядя наклонился вперед и произнес наставительным тоном: — Держись от него подальше! За привлекательным фасадом там нет ничего хорошего.

— Да я как-то и не рассматривала его… в этом смысле.

— Ты умница, я всегда это знал. А капитан пусть гоняет шайбу и машет клюшкой. Ему заплачено.

— Но все-таки, в чем причина вашей с ним неприязни? — Насте отчаянно хотелось докопаться до правды, хотя бы полуправды или нескладной лжи. Дальше нюх опытного журналиста сам возьмет след. Знать бы направление…

— Милая, мы так редко с тобою видимся. Давай не будем портить друг другу прекрасный вечер, — Александр Михайлович был сама любезность. — Ни один игрок команды или тренер не посмеет мешать твоей работе. Я об этом позабочусь, клянусь. Скоро все наладится. В конце концов, это была моя идея пригласить тебя на должность пресс-секретаря, а мои идеи всегда реализуются успешно.

— Я верю, — гостья нацепила на лицо фальшивую улыбку. На большее, похоже, от дядюшки не стоило рассчитывать. Он слишком хорошо умел держать глухую оборону.

* * *

Домой она вернулась поздно, уставшая и недовольная. После общения с дядей вопросов стало еще больше, хотя, казалось бы, куда уж больше. Александр Михайлович в своей стихии был настоящей акулой, и хоккей его хищного подхода не миновал. Не доверять собственному тренеру и капитану команды — это даже не паранойя… Что-то он утаивал, и судя по тому, что не признался даже ей, дело было нечисто.

В подобных случаях лучше включить «благоразумие» на максимум, и убрать ручки прочь от чужих тайн. Какой бы любимой и единственной родственницей Настя ни была, а работа для дядюшки всегда была дороже.

Оставалось делать ставку на капитана. Тот молод, эмоционален, взрывоопасен и фамилию ее на дух не переносит. Значит, и причину вражды в секрете держать не будет. Еще одна-две стычки, и все раскроется. Нужно только запастись терпением, а уж ждать и терпеть она умеет, как никто другой.

Дядя, видимо, сам до сих пор не осознал, что, воспитывая ее с семилетнего возраста, вольно или невольно передал некоторые из своих качеств. Даже его манера лгать была ей знакома и понятна. Он сколько угодно мог рассказывать, как помог нынешнему «неблагодарному» капитану и как его озолотил. Но что-что, а в игре местного Тора она уже видела. Он клюшкой всегда намашет себе на хлебушек с икорочкой.

Лишь предупреждения дяди касательно личной жизни Андрея Барскую позабавили. Подумать только, ее прозорливый дядя боится, чтобы она не завела с Тарановым роман! Она роман с Тором!

Настя и сейчас, вспоминая напутствие Александра Михайловича, еле удержалась от смеха. Этот отечественный вариант скандинавского бога грома и молнии, может, и производил на дамочек неизгладимое впечатление, но не на нее. Здесь чары Тора был бессильны, как бы ни манил пронзительный взгляд, как бы ни хотелось снова прикоснуться к сильной спине.

Пусть большой кот охотится за другой дичью, с ней это фокус не пройдет.

Нет, ни с кем и никогда.

Хватит.

Настя закончила с приготовлением ко сну, натянула на голое тело просторную майку и легла спать. Денек выдался насыщенным, и никто не смог бы дать гарантию, что завтрашний будет лучше. Стакан теплого молока с медом постепенно начал действовать, и Барская медленно, незаметно перешла границу между явью и сном.

В квартире царила полная тишина: ни тиканья часов, ни грохота соседей, ни шума машин под окном. Тихо. Пронзительно тихо, как в фильме ужасов или в кошмаре.

Это было словно в прежней жизни. Тени взмывали то вверх, то вниз, завывая жуткую песнь и хихикая, а затем резко, стремительно расступились, выбросив ее в далекую декабрьскую ночь.

На небе не было ни луны, ни звезд, лишь тусклый, блеклый свет от фонарей у дороги, но толку от него было мало. Желтые лучи немилостиво тонули в толще снегопада. Снег все не останавливался. Он крупными, хлесткими хлопьями летел ей навстречу, бил по щекам, ослеплял глаза. Студеный, шквалистый ветер пронизывал насквозь и сбивал с ног. Короткий полушубок ни от чего не спасал. Она замерзала. Каждый шаг давался с трудом. А ведь пройти было всего ничего, от стоянки до подъезда. Двести метров по прямой — какая, в сущности, мелочь! Но не сегодня.

Ноги неумолимо вязли в сугробах, проваливались до колена. Холод. Жуткий холод тут же опутывал их до боли, до потери чувствительности. Словно и не ноги это вовсе, а деревяшки, привязанные к телу. Еще нет и половины пути, а они уже не слушаются, они чужие.

Растирая по щекам слезы, косметику и проклятый снег, она напрягала все силы, но двигалась вперед. Как угодно, хоть на четвереньках, хоть ползком, но выберется. Иного выхода нет, только смерть.

Впереди непроглядная стена и надежда, позади — все та же стена, да заметенная снегом машина. Плачь и иди.

Настя резко подскочила в кровати. Спустя пару секунд рука нашарила выключатель ночника, и спальню залил мягкий теплый свет.

— Сон… Это только сон… — прошептала она сама себе. — Все прошло, закончилось…

Эти слова Анастасия Игоревна Барская повторяла далеко не первый раз. Страшный сон, кусочек из мозаики далекого прошлого, возвращался слишком часто. Тогда в одночасье переменилась вся ее жизнь, но платить за быстрые изменения приходилось до сих пор, во снах и наяву. День за днем, смиренно принимая свою ношу и не надеясь на иной итог. Лучше так, чем постоянно притворяясь и боясь разочаровать.