— Я хочу получать за эту работу соответствующее жалованье.

— Соответствующее?

— Моя работа сопряжена с множеством рисков, а главный — лишиться жизни в случае провала операции. Посему оплата должна быть высокой.

— Будет, — пообещал дознаватель.

— Крышу над головой вы мне уже предложили, так что с этим вопрос временно решен. Однако после того как выполню все ваши условия, не хотелось бы оказаться на улице. Мне нужна… нужна будет квартира. Моя собственная.

— Без проблем, — коротко пообещал родственник самого императора, как показалось, улыбнувшись в темноте.

— И оформите все это в письменном виде, пожалуйста, и официально заверьте.

— Исполню. — Смеялся он про себя или нет? Голос звучал ровно.

— И в нашем с вами сотрудничестве воздержитесь от магического воздействия на меня, от этих ваших методов давления. И я бы предпочла обойтись без физического контакта, за исключением моментов, когда это действительно необходимо. Могу ли я поинтересоваться, почему именно любовница?

— Самое простое объяснение для окружающих, почему я всегда держу тебя рядом с собой, и никаких обязательств друг перед другом в дальнейшем.

— Меня это устраивает. — Я невольно передернула плечами и сложила руки на груди.

— Тогда договор и все прочие документы ты получишь уже утром.

Я заметила, как он протянул руку, и, поколебавшись мгновение, вложила в нее свою ладонь.

— Так приятно иметь дело с разумными библиотекаршами.

Его пальцы пожали мои, задержали на секунду, согревая теплом широкой ладони, и выпустили.

— При второй встрече вы называли меня глупой.

— С тех пор наметился большой прогресс, — хмыкнул несносный мужчина и вдруг добавил: — А теперь мы едем к Амели.

— Куда?

— К той волшебнице, что сделает из тебя сногсшибательную любовницу.

От усталости я едва не уснула на подъезде к волшебнице, как называл ее Кериас. Голова запрокинулась на удобную спинку сиденья, а потом медленно съехала вдоль кожаной обивки и оказалась лежащей на чем-то более твердом и жестком, оказавшемся плечом моего новообретенного любовника, который взял меня на руки.

— Приехали, — известил Зверь, когда я, сонно моргая, сделала попытку определить собственное местонахождение и обнаружила себя в объятиях дознавателя.

— Почему все-таки любовница? — зевнув, озвучила уже заданный прежде вопрос. Ясно, что не в моих интересах было заставлять его передумать, от щедрых предложений в плачевном состоянии не отказываются, но все же новая роль несколько нервировала.

— А кто, Мышка? — Он поставил меня на ноги, поднял медный молоток и ударил по окрашенной красным лаком двери. — Для кого бы еще я открыл собственный особняк и сам поселился рядом?

— Ведь могли пойти по иному пути, объяснить, что оберегаете свидетельницу.

Спина ровно не держалась, как и ноги, а побеленная стена, соседствующая с лакированной дверью, показалась заманчивой и вполне надежной опорой для уставшего тела. Навеянный сон, к сожалению, не наполнил меня свежестью и бодростью, скорее, еще больше вымотал.

— Ты плохо знаешь людей, которые хорошо знают меня.

— Что?

— Есть такие доброжелатели, которые рассчитывают на скандальный провал этого громкого дела.

Иными словами, мечтают, чтобы Зверь проиграл. Могу их понять. Что-что, а «располагать» к себе императорский родственник умел.

— Уберут тебя с дороги, Мышка, и спугнут мою добычу, — буднично закончил Кериас, дав понять, что игра, в которую я ввязалась, является еще более запутанной, чем показалось вначале.

— A… — Вопроса, призванного вытянуть подробности об этих самых «доброжелателях», не последовало, поскольку дверь наконец-то распахнулась, едва не припечатав меня к стене. Рука дознавателя перехватила и удержала створку на полпути, а улыбка, возникшая на лице Зверя, вызвала сильное удивление, которое меня порядком встряхнуло.

— Амели-и-и, — протянул Кериас столь низким и чувственным голосом, что я тут же постаралась разглядеть обладательницу этого имени прямо сквозь перекрывшую обзор деревянную преграду.

— Ох, — сдавленный стон выражал равную степень радостного изумления и удовольствия, — милорд! В столь ранний час! Умеете вы быть неожиданным.

Это он точно умеет.

— Прошу вас, проходите, — защебетала хозяйка, оправившись от удивления. — Что я могу для вас сделать?

Фраза прозвучала многообещающе и еще не была закончена, когда меня молниеносным движением вытянули из-за двери и, крепко держа за плечи, сунули чуть ли не под нос вновь изумившейся Амели.

— А-а-а, — протянула миловидная брюнетка лет тридцати пяти в наспех наброшенном на плечи роскошном пеньюаре и быстро окинула мою фигуру цепким профессиональным взглядом, — желаете подобрать платье?

— Желаю подобрать все! — На этой сакраментальной фразе меня втолкнули прямо в просторную прихожую.

Я не слишком внимательно осматривалась в роскошной гостиной с золотой лепниной на потолке, огромным камином и зеркальным паркетом, удовлетворившись тем, что в нишах возле эркерных окон стояли удобные диваны. Заметив, как мой сиятельный любовник вольготно устроился на одном из них, улыбаясь порхающей вокруг Амели, я рухнула на другой, стоявший чуть поодаль, и проигнорировала брошенный мельком взгляд дознавателя.

Знаю, что согласилась, но можно отложить исполнение новой роли до того момента, когда я высплюсь? Ответного взгляда Кериасу хватило, чтобы он уловил мое настроение и, ласково взяв хозяйку за руку, что-то ей шепнул. Думаю, это было нечто из разряда: «Моя спутница ужасно ревнует, моя волшебница, даже не желает делить со мной этот диван. Не стоит ли начать примерку?» По крайней мере, выразительную гримаску на лице Амели я заметила и мелодичный смех, в меру веселый, под стать шутке, услыхала. А после хозяйка испарилась из гостиной и явилась обратно спустя несколько минут, которых мне не хватило даже на то, чтобы собрать остатки сил, открыть рот и что-нибудь сказать императорскому родственнику, закинувшему ноги на заботливо подставленный пуфик, а спиной опустившемуся на возникшие из ниоткуда подушки.

Оказалось, Амели использовала эти несколько минут, чтобы облачиться в наряд королевы и соорудить на голове прическу, точно для выезда на бал. Из только что проснувшейся феи с длинными распущенными волосами (которые, к слову сказать, не были ни растрепаны, ни всклокочены, а лежали блестящими волнами на белых, выглядывающих из-под пеньюара плечах), она превратилась в царственную особу с горделивой осанкой и повелительным взглядом темных глаз.

— Дорогая, — это обращение относилось ко мне, — пройдите вон за ту занавеску, вами немедленно займутся.

Жест и тон оказались такими выразительными, что согнутые колени разогнулись сами собой, а гудевшие ноги выпрямились и отнесли меня за упомянутую занавеску, и только там я задумалась, как сюда дошла.

— Я уже разбудила девочек, милорд, — донесся из гостиной немного приглушенный музыкальный голос. — Они сейчас же спустятся и займутся вашей, мм, подопечной.

— Миланта не подопечная.

— О-о-о, — тихонько протянула Амели, — прошу прощения, милорд.

Понимать намеки, завуалированные сдержанным тоном, хозяйка умела.

— Какого превращения вы желаете?

— Такого, на какое вы способны, моя волшебница.

Моя? Пф! Какая жалость, что у нее в гостиной нет большого и удобного стола, как у него в кабинете. Им же неудобно беседовать в привычной для Зверя манере.

— Девочки не подведут, а я отдам им соответствующие распоряжения. Так рано в доме находятся лишь Жюли и Мартина. Вы ведь помните малышек?

Наверное, в ответ последовало пожатие плечами, поскольку голоса дознавателя я не слышала.

— Ах, милорд! В который раз убеждаюсь в жестокосердии мужчин, — заворковала Амели, умело пользуясь богатым тембром голоса и говоря приглушенным, почти интимным тоном. — Жюли была в вас влюблена, а малышке Мартине вы всегда ужасно нравились.

— Жюли? — протянул сыщик, явно напрягая память.

— Вы не помните! — притворно досадуя, воскликнула хозяйка.

Конечно, не помнит, у него плохая память на женские имена, а может, и на лица, поэтому он предпочитает запоминать на ощупь.

— Ах, коварные мужчины!

К чему вся эта болтовня?

Оказалось, болтала мадам лишь для того, чтобы лестью и заигрываниями развлечь своего раннего посетителя, дабы он не досадовал на ожидание помощниц, которые по логике сами обязаны ждать прихода клиентов. Я услышала их приближение, поскольку мою комнатку отделяла не одна, а две занавески. Наверное, это было нечто вроде примерочной, с одной стороны примыкавшей к гостиной, где проводился показ всего, что предполагалось выбрать и купить, а с другой — выходившей в мастерскую, куда, щебеча, и впорхнули пташки мадам Амели.

— Кериас, — услышала я приглушенный вздох.

— Он, точно он!

Вероятно, девушки посмотрели в замочную скважину, поскольку в гостиную выходило несколько дверей. Одна могла вполне соединять комнату для гостей с мастерской.

— Мадам лишь сказала, что пришел клиент.

— Как же давно он не появлялся.

— Ох, Жюли, только не говори, что до сих пор страдаешь по милорду. У тебя ведь есть Лоран.