Полицейские попросили меня поехать домой и составить список украденного. Кроме револьвера пропали телевизор, стереосистема и тому подобные вещи. Хотя подозреваемых пока не поймали, уже по тому, что они взяли, становилось ясно, что это простые любители. Преступление было не первое, и полиция вычислила виновников. Жертвы грабителей оказались знакомы между собой.
Подростки крали из тех домов, в которых бывали и где чувствовали себя уверенно. Когда полиция получила ордер на обыск в их квартире, там обнаружилась большая часть украденных вещей.
Мотив: им хотелось обставить свою квартиру.
Как я уже говорил, я был зол, но куда меньше, чем отец девятнадцатилетнего грабителя. Тот едва не разорвал сына на части:
— Ты с ума сошел! Этот парень не только мой клиент, он еще агент ФБР! У него лицензия на ношение оружия, и он знает, как им пользоваться. Что, если бы в ту ночь он пришел домой и застрелил тебя! Ты же мог погибнуть!
— Об этом я не подумал, — с глуповатым видом ответил парень. Заводилой оказался старший из троих, а этот, похоже, просто поддался его влиянию.
На допросе в полиции он клялся, что они, завладев моим револьвером, так перепугались, что бросили его в реку. Остальные вещи мне вернули. Парень признал себя виновным, компенсировал ущерб и, думаю, отец хорошенько выбил из него дурь.
С точки зрения криминалиста-профайлера, то есть моей, при расследовании краж со взломом первое, на что следует обращать внимания — как и сделали полицейские, — это характер украденного.
Если пропали обычные вещи — наличные, кредитные карты и украшения либо телевизор, музыкальный центр или видеоаппаратура, — то речь о самой обыкновенной краже, и единственное, что тут можно сделать, это установить степень опытности и изощренности воров, основываясь на выборе жертвы и количестве добычи. Если не поймать их на месте, придется ждать, пока не возникнет связи с другими кражами — как в моем случае.
А теперь сравним это преступление с другим — тоже кражей, — которое произошло в нескольких милях от меня.
Женщина заявила, что в ее квартиру вломились, и когда полиция спросила, что у нее украли, она ответила, что пропала часть ее нижнего белья. Незадолго до этого в том же жилищном комплексе, окруженном садом, другие женщины жаловались на то, что некий вуайерист подглядывает за ними в окна. В одном случае полицейские взялись за расследование и нашли улики, подтверждающие, что под окном кто-то мастурбировал.
Два эпизода кражи со взломом. Первый преступник (в данном случае преступники) взял револьвер и ценные вещи. Второй — нет. И хотя оба случая вызывают возмущение, большинство из нас инстинктивно понимает, что второй — более опасный. Но как мы приходим к этому выводу?
...Фетишистов полиция часто упускает из виду, считая просто нарушителями порядка, а они зачастую отнюдь не таковы. Вор-фетишист не прекратит свои действия сам по себе.
Все дело в мотиве. И как же по мотиву — не зная ни личность преступника, ни особенности его характера — мы решаем, что он представляет наибольшую угрозу? Просто мы по опыту уже знакомы с подобным типом правонарушителей. Вор — тот, кто крадет чужую собственность ради обогащения или, как в нашем случае, просто потому, что хочет иметь то, что есть у других, — может либо продолжить свой криминальный путь, либо остановиться. Думаю, тот парень как раз остановился. Он узнал, что бывает, если тебя поймают, и совершенно точно не хотел, чтобы его жизнь приняла подобный оборот.
С другой стороны, воров трусиков — или фетишистов — полиция часто упускает из виду, считая просто нарушителями порядка, а они зачастую отнюдь не таковы. Этот второй парень украл женское белье не для того, чтобы продать, и не потому, что не мог обзавестись собственным. Его мотив явно был связан с эротическими фантазиями и имел выраженный сексуальный подтекст. И если учесть, что с этой кражей парень перешел из «младшей школы» — вуайеризма — в «старшую» — к кражам со взломом, которые влекут за собой куда больший риск, то у нас есть все основания предполагать, что на этом он не остановится. Вор-фетишист не прекратит свои действия сам по себе.
Иногда почти одинаковые преступления, такие как кражи, являются результатами совершенно различных мотиваций у людей, совершающих их. Дифференциация мотиваций — это ключ к пониманию личности преступника и оценки его опасности для общества. Возьмем дело одного грабителя, с которым я столкнулся, работая в ФБР. Назовем его Дуайт. В шестнадцать лет его точно так же арестовали за воровство; мотивом была жажда наживы. Дальше Дуайт был арестован за вооруженное нападение. Собственно говоря, впервые он попал в полицию в десять лет, за проникновение в чужое жилье. К четырнадцати годам у него имелись также обвинения за кражи со взломом, несколько нападений с отягчающими обстоятельствами и угоны машин. Свой первый автомобиль он угнал, когда у него не было даже ученических прав, не говоря о полноценных. Его отправили в исправительное учреждение, где его сочли крайне проблемным. Психологи и консультанты описывали его как враждебного, агрессивного, импульсивного, лишенного самоконтроля и каких-либо угрызений совести подростка. Он всегда обвинял других в своих прегрешениях. Не отрицал, что употребляет алкоголь и марихуану. Его быстро записали в асоциальные элементы.
В то время как «мой» грабитель происходил из полной семьи, с матерью и отцом, которые пришли в ужас, узнав о преступлении сына, и приложили все усилия, чтобы вернуть его на правильный путь, у Дуайта в семье царила полная неразбериха. Мать отдала его своим родителям, которые формально усыновили внука, когда ему исполнилось год и два месяца. Второго сына мать оставила себе, по какой-то причине отказавшись от Дуайта. Дед его служил в ВВС, поэтому они много переезжали, но когда Дуайту исполнилось девять лет, приемные родители развелись, и он остался с бабкой, то есть без мужского примера для подражания.
В школе он постоянно попадал в неприятности, несколько раз его временно исключали. К сожалению, время подтвердило печальные прогнозы, которые делались на его счет с ранних лет: после многочисленных нарушений закона он получил, в конце концов, смертный приговор за страшное изнасилование и убийство.
Одинаковые кражи, но насколько разные преступники! Один украл потому, что это показалось ему легким, и он особо не задумывался. Второй — потому что жизни других людей не имели для него значения.
* * *
Где-то в начале 1978 года мне пришла в голову мысль, что для того чтобы понять, что произошло на месте преступления, будет неплохо разобраться, что творилось в голове главного действующего лица этой драмы — правонарушителя. А единственный способ это узнать, чтобы применять полученные данные при расследовании других преступлений, — спросить его самого. Удивительно: хотя в криминологии ведется масса исследований, никто этим раньше не занимался, разве что самым случайным и легкомысленным образом.
Мне было тридцать два, и я служил инструктором в Отделе бихейвиористики Академии ФБР, после того как вернулся в Куантико, поработав полевым агентом в Детройте и Милуоки. Я преподавал прикладную криминалистическую психологию как новобранцам, так и членам Национальной академии. Новички не представляли для меня проблемы: они были моложе и знали меньше, чем я. А вот с офицерами было по-другому. Они являлись высокопоставленными служащими, опытными следователями из разных штатов и даже из других стран, которых отправляли в Куантико на продвинутый курс обучения. Я совру, если скажу, что меня не смущала перспектива выступать перед авторитетами из ФБР, стоять перед умудренными опытом мужчинами и женщинами, которые проработали гораздо дольше меня и раскрыли больше преступлений. На всякий случай, прежде чем заговорить о каком-либо деле, я спрашивал аудиторию, не расследовал ли его кто-то из присутствующих. Если такой находился, я просил его еще раз изложить факты, чтобы не попасть в неловкую ситуацию.
Вопрос заключался в следующем: что нового я могу сказать этим людям, которые и так все знают?
Во-первых, подумал я, если дать им представление о внутренних процессах, о логике преступников, о том, как они решают совершить преступление и почему выбирают именно такой его тип — откуда произрастает их мотив, — то мы предоставим нашим следователям ценный инструмент, способный помочь в поисках ответа на главный вопрос: кто? Формула проста: почему + как = кто.
Как? Почему? Где? Кто? Этими вопросами задавались писатели и психиатры, включая Достоевского и Фрейда, в их «Преступлении и наказании» и «По ту сторону принципа удовольствия». Ими занимаются философы и теологи, социальные работники при рассмотрении дел и судьи при вынесении приговора. Фактически они составляют центральное ядро того, что мы называем, за неимением лучшего определения, человеческим существованием.
Но мы с вами подойдем к этим вопросам с другой точки зрения, а именно, как они могут быть полезны в правоохранительной сфере и расследовании преступлений. Технически прокурору не обязательно предоставлять мотив, чтобы добиться приговора, если у него есть убедительные доказательства вины. Но на практике большинство прокуроров вам скажет, что если не предложить присяжным логического мотива, те не вынесут необходимый вердикт — например, признают предумышленное убийство непредумышленным.
