II
Отношение к женщине на основе мужских стандартов — классический пример притеснения женщин. В контексте лечения ценой такого подхода может стать человеческая жизнь. Можно порассуждать, заслуживает ли Ларри Кэхилл похвалы за то, что он, мужчина, поднял этот вопрос. Но он всего лишь сделал то, что должен сделать каждый честный человек. Он первый указал, что сделал это, находясь в привилегированном положении. Ему не пришлось платить за это высокую цену. Это не то же самое, что ценою собственной жизни бороться за право девочек на образование в Пакистане. И тем не менее он поступил честно и достойно, выйдя за рамки предписанной ему роли, когда эмпирические данные указали на его ошибку.
...Несмотря на очевидные различия наших тел, было принято считать, что мозг мужчин и женщин не отличается.
Казалось бы, Ларри должны считать своим союзником все мужчины и женщины, борющиеся за равноправие мужчин и женщин. Но, поговорив с ним, я понял, что это не так. Напротив, он часто сталкивается с негативными реакциями, и особенно со стороны феминисток. В лучшем случае его игнорируют, утверждая, что такие биологические исследования не связаны с социальными вопросами. В худшем — его назначают идеологическим противником. Аргументы Ларри подрывают гипотезу о том, что категории «мужчина» и «женщина» являются исключительно социальными конструктами, которые нужно уничтожить, чтобы искоренить неравенство.
Внезапно критика патриархальных медицинских паттернов, необходимая для достижения равенства в лечении мужчин и женщин, выставляется как нападки ретроградов. Многие предпочли бы закрыть глаза на это противоречие, несмотря на всю его очевидность. В одних случаях мы принимаем во внимание различия полов, чтобы у людей обоих полов было право на равноценный медицинский уход. Но в другом углу обширного поля, в котором ведется обсуждение равенства, исходят из мысли о том, что мужчины и женщины неотличимы. Не равноценны, а равны, если не считать характеристик, навязанных обществом и распространяемых предвзятыми людьми.
III
Все утверждающие, что мужчины и женщины во многом одинаковы, считают, что между ними не существует значительных врожденных различий, сравнимых с индивидуальными различиями между отдельными людьми. Или же считают, что если значительные врожденные различия между мужчинами и женщинами и есть, то они зависят от социальных структур, которые можно и нужно изменить.
Последнее утверждение встречается особенно часто, когда дискуссия касается таких высших форм поведения человека, как эмоции, когнитивные функции, социальное взаимодействие, профессиональные и потребительские предпочтения. Аксиоме «Равные а не просто равноценные» нашли применение в спорах во всех частях идеологического спектра. Она лежит в основе многих решений в социальной сфере. Вот цитата либерального писателя Мартина Либи Алонсо [Алонсо, М.Л. (27 сентября 2016 года). Kvotering дr ett stickspеr. Dagens Nyheter.]: «Если исходить из того, что не существует связи между полом и компетентностью с амбициями, женщины должны занимать половину должностей в руководстве компаний. Но обратный факт указывает на существование некоего механизма отбора, который закрывает женщинам дорогу наверх».
Главный вопрос состоит в том, существуют ли объективные причины строить смелые предположения о том, что «не существует связи между полом и компетентностью и амбициями». Именно здесь проходит водораздел между этими точками зрения. Одна из них называется феминизмом равенства, где под равенством понимаются гендерно нейтральные результаты в большинстве областей, то есть наше общество придет к нему, лишь когда за рулем экскаваторов будет равное число юношей и девушек. Вторая точка зрения называется феминизмом различий, последователи которого считают, что у всех должны быть одинаковые права и возможности, но вместе с этим мы отличаемся друг от друга и делаем разные выборы в жизни.
Если исходить из того, что между мужчинами и женщинами нет существенных различий, логично сосредоточиться на том, чтобы результат лечения и тех и других был примерно равен. Или же уделить больше внимания тому, что ни с кем не должны плохо обращаться и никого не должны лишать возможностей только из-за последствий, вызванных врожденной принадлежностью к определенной группе. Но тогда нужно знать и что это за последствия.
Эта дискуссия касается основополагающих принципов того, что стоит за человеческим поведением. Современная нейробиология доказала, что поведение человека является продуктом работы мозга. Его изучение стало новым полем боя между «равными» и «равноценными». Типичным примером этого является широко известный отчет израильского психолога Дафны Джоэл [Joel, D., Berman, Z., Tavor, I., Wexler, N., Gaber, O., Stein, Y., Shefi, Y., Pool, J., Urchs, S., Marguiles, D.S., Leim, F., Hanggi, J., Jancke, L. & Assaf, Y. (2015). Sex beyond the genitalia: The human brain mosaic. PNAS, 112(50), 15468–73.]. С помощью магнитного томографа ее группа измеряла объем различных отделов мозга мужчин и женщин и не выявила системных различий между полами. Они пришли к выводу, что нет оснований говорить о «мужском» или «женском» мозге. Нас можно сравнить с мозаикой, в которой мозг построен из разных деталей, уникальным для каждого из нас образом. Многие использовали результаты этого исследования, чтобы пойти еще дальше и заявить, что различия между мозгом мужчин и женщин — это ненаучные выдумки. Уважаемая научная журналистка Карин Бойс даже написала, что «каждый человек — это уникальная смесь» [Bojs, K. (2015, 6 december). Varje människa är en unik blandning. Dagens nyheter.].
...Если исходить из того, что между мужчинами и женщинами нет существенных различий, логично сосредоточиться на том, чтобы результат лечения и тех, и других был примерно равен.
Результаты исследований Джоэл, мягко говоря, неверно истолковали в СМИ. Ее группа получила данные о размере большого количества мозговых структур, но в случае с мозгом нет прямой связи между размером и работой — иначе вопрос о половых различиях уже давно был бы решен. Мужской мозг в среднем на 10 % больше женского, и, согласно многим исследованиям, это никак не влияет на различия в его работе. И это неудивительно. Мозг слона больше, чем у мужчин и женщин. Слоны — невероятно умные животные, но до людей им все же далеко. Компьютер, на котором я пишу этот текст, в десять раз меньше, но гораздо мощнее моего первого компьютера.
Если размер всего мозга ничего не говорит о его работе, нужно признать, что нельзя делать выводы, исходя лишь из размеров его отделов. За год до исследований Джоэл Ракель Гур Раджини Верма и их коллеги из университета Пенсильвании исследовали нечто более важное для работы мозга, а именно прочность связей между различными мозговыми структурами [Ingalhalikar, M., Smith, A., Parker, D., Satterthwaite, T.D., Elliott, M.A., Ruparel, K., Hakonarson, H., Gur, R.E., Gur, R.C. & Verma, R. (2014). Sex differences in the structural connectome of the human brain. PNAS, 111, 823–28.]. В амбициозном исследовании с участием около тысячи человек ученые использовали сложнейшую технику, позволяющую прослеживать нервные пути в живом мозге. Результат однозначен: в структуре связей между полами имеются значительные системные различия. Они, в свою очередь, соответствовали паттернам, отражающим уже известные различия в работе мозга. Мы вернемся к этому революционному исследованию в седьмой главе, где рассмотрим взаимосвязь между структурой связей и работой мозга.
На первый взгляд изучение мозга может показаться интересным только специалистам, но оно представляет не только академический интерес. Представьте себе, что в структуре и работе нервной системы в самом деле нет основополагающих биологических различий между полами, что нервная система определяет поведение, а поведение приводит к тому, что все меньше женщин становятся высокооплачиваемыми машинистами экскаваторов, и все больше — низкооплачиваемыми медсестрами. Нам придется хорошенько постараться, чтобы идентифицировать социальные структуры, которые сдерживают желание девочек управлять экскаваторами. Затем нам нужно будет работать над устранением этих структур и не останавливаться, пока не добьемся одинакового процента мужчин и женщин среди экскаваторщиков.
С другой стороны, если мальчики рождаются с нервными путями, в которых при виде экскаватора возникает сильная активность в мозговых центрах удовольствия, а те же самые пути у девочек соединяются с центрами неудовольствия и страдания, то вопрос предстает в совершенно ином свете. Само собой, я шучу, но вы понимаете, к чему я клоню. В таком случае последствия могут привести к более радикальной, а не консервативной политической повестке. К этому мы еще вернемся.
Проблема в том, что, как бы того ни хотели идеологи той или иной стороны, однозначного ответа на вопрос о мужском или женском мозге и работе мозга не существует. Этот вопрос даже нельзя сформулировать таким образом. Эндокринолог Маргрет Макгарти из университета Джонса Хопкинса в Балтиморе неоднократно отмечала в спорах с Дафной Джоэл [Например, Joel, D. & McGathy, M.M. (2017). Incorporating sex as a biological variable in neuropsychiatric research: Where are we now and where should we be? Neuropsychopharmacology, 42, 379–85.], что иногда может быть так, иногда иначе, и каждый пример является эмпирическим вопросом.
Путаница в этой области и использование научных данных в качестве идеологических козырей очень похожи на то, что раньше происходило с наследственностью и окружающей средой. И это неудивительно, ведь в основе лежит один и тот же вопрос. Биологический пол, будь он мужским или женским, — это самое фундаментальное генетическое различие между индивидами, которое только может быть. Мы многому можем научиться из споров о наследственности и окружающей среде, чтобы понять влияние генетических факторов на поведение и судьбу человека.
