Марлон Джеймс
Лунная Ведьма, Король-Паук
Посвящается Ширли
В ЭТОМ ПОВЕСТВОВАНИИ УПОМИНАЮТСЯ:
МИТУ И КОНГОР
Соголон, именуемая также Запретной Лилией и Лунной Ведьмой
Ее отец
Старший брат
Средний брат
Младший брат
Женщина-Питон
Мисс Азора — хозяйка дома товаров и услуг для удовольствия
Янья — одна из ее шлюх
Динти — еще одна
Госпожа Комвоно — знатная особа
Господин Комвоно — ее муж
Дама госпожа Моронго — ее сестра
Укундунка — чудовище, привязанное к талисману
Кухарка — известна как Кухарка
Наниль — рабыня
Кеме — королевский разведчик, маршал Красного воинства Фасиси
Вангечи — жена Басу Фумангуру
Милиту — тоже его жена
Омолузу — демоны-тени, гуляющие по крышам
Мосси Азарский — третий префект Конгорского комендантского войска
Мэйюанские ведьмы — мерзостные порождения, прозванные духами грязи
ФАСИСИ
Йетунде — жена Кеме
Кеме — сын
Серва — дочь
Аба — дочь
Лурум — сын
Эхеде — сын
Матиша — дочь
Ндамби — дочь
Берему — лев
Макайя — еще один лев
Статс-дама госпожа Дунгуру — придворная королевского дома Фасиси
Госпожа Каабу — придворная
Лорд Каабу — ее муж, тоже придворный
Сангомины — ученики Сангомы, секты некромантов и охотников за ведьмами
Кваш Кагар — король всего Севера и отец принца Ликуда, Дом Акумов
Королева Вуту — его вторая жена
Йелеза — его сестра
Локжи — его сестра
Кваш Моки — сын Кваша Кагара, ранее принц Ликуд
Адуке — его сын-близнец, позднее Кваш Лионго
Абеке — его сын-близнец
Эмини — принцесса, его сестра
Мажози — принц-консорт, ее муж
Кваш Адуваре — сын Лионго
Кваш Нету — сын Адуваре
Кваш Дара — сын Нету
Окъеаме — посланцы-вещатели Короля
Аеси — канцлер при Короле
Алайя — южанин-гриот
Дьябе — наемник-семикрыл
Ому — подруга Кеме
Бимбола — хозяйка таверны в Го
Олу — герой войны, военачальник войска Кагара
Вунакве — фрейлина принцессы
Итулу — фрейлина принцессы
Старшая женщина — заведующая служанками принцессы
Асафа — генерал войска Кагара
Диаманте — еще один генерал
Скала — мертвый старейшина
Канту — берсерк
«Божественное сестринство» — монахини крепости Манта
ЮГ
Бунши/Попеле — речной дух, русалка, оборотень
Нсака Не Вампи — охотница, убивающая на заказ хищников
Осейе — ее сестра
Найка — наемник
Бисимби — кровожадные водные нимфы
Болом — южанин-гриот
Икеде — его правнук, также южанин-гриот
Юмбо — лесные феи, хранительницы детей
Чипфаламбула — громадная рыба
МАНТА
Летабо — монахиня
Лиссисоло — сестра Кваша Дары
Нинки-Нанка — речной дракон Принц Миту (так утверждается)
Басу Фумангуру — старейшина Северного Королевства
Настоятельница — старшая монахиня «Божественного сестринства»
ДОЛИНГО
Якву — тактик Южного Короля (умерший)
Женщина Ньимним — мастерица целительной и восстановительной магии
Королева Долинго (так утверждается)
Ее Канцлер
Белые Ученики — наичернейшие из черных магов и алхимиков
Импундулу — вампир в облике птицы-молнии [В африканской мифологии импундулу (молния) принимает образ черно-белой птицы размером с человека, которая крыльями и когтями вызывает сверкающий разряд и гром. Этот вампир с ненасытным аппетитом к крови часто служит ведьмам или водит с ними знакомство и нападает на их врагов.]
Ишологу — Импундулу без хозяина
Сасабонсам — крылатый пожиратель человеческой плоти
Адзе — вампир и клопиный рой
Элоко — травяной тролль и людоед
Мальчик — безымянный сын Лиссисоло
МАЛАКАЛ, затем КОНГОР
Семикрылы — наемники
Сад-О’го — очень высокий человек, но не великан
Амаду — работорговец
Биби — его прислужник
Следопыт — охотник, ни под каким именем более неизвестный
Леопард — оборотень-охотник, известный под несколькими другими именами
Фумели — ушлый оруженосец Леопарда
Бултунджи — оборотни, гиены-мстительницы
Зогбану — тролли, изначально вышедшие из Кровавого Болота
Венин — девушка, выращенная на корм Зогбану
1. Женщина без имени
K’hwi mahwin
Один
Как-то ночью блуждал я в джунглях сна. Не сна, а как бы памяти, что прорастает сквозь сон и властно им завладевает. В памяти того сна была девочка. Вижу, значит, девочку, жилище ее — старый термитник. Трое ее братьев из большой хижины рассказывают, что термитник похож на гниющее сердце великана, только перевернутое, но девочка того не знает. Она прижимается губами к его полому чреву, к стенам из сухой красной грязи, шершавым на ощупь. Окон там нет, если не считать таковыми дыры, а если считать, тогда их множество, и они торчат где ни попадя, и от них тело полосуют жгуты света — вверх, вниз, наискось, — а с ним змеится жара и скапливается, давая отростки из ветра, сочащиеся по всей этой каверне. Термиты из этого места давно убрались. Здесь никто бы и собаку держать не стал, а эту девчонку, гляди-ка, держат.
Ноги у нее удлиняются, но по-прежнему как две палки; голова растет, но грудь всё так же плоская, как земля; кажется, вот-вот — и по возрасту она уже выйдет наружу, только никто не озабочен подсчетом ее лет. Хотя отмечают каждое лето, метят гневом и горем. Они, то есть ее братья, вот так отмечают, стало быть, ее рождение, да. В эту пору находит на них тучей хмарь и злобность лютая — по ее, стало быть, вине.
И вот она сидит — губы сжаты твердо, аж добела, прямо как костяшки ее стиснутых кулаков, а на лице решимость под стать думам. Мол, всё, решено, она сбежит, выползет из этой дыры и рванет так, что не сдержать и не угнаться. Будет бежать без конца, отпадут ступни — побежит на щиколотках, отпадут щиколотки — будет бежать на коленях, а сотрутся колени, так и ползком, но бежать, нестись, мчаться. Так, наверно, бежит младенец к матери — к мертвой матери, не прожившей достаточно, чтобы дать имя дочери.
При утлом свете, сочащемся и выходящем через дыры, она может считать дни. По запаху коровьего навоза она может сказать, что один брат сейчас возделывает землю и сажает зерно, а значит, сейчас либо арб, либо гидада [Лунно-звездный календарь, где нет недель, но есть названия каждого дня месяца; принят в ряде африканских стран.], девятый или десятый день луны в Камсе [Звездная группа Плеяд.]. Оглядевшись, она видит большой лист, на который вчера вечером сыпанули горку каши — один из двух раз в лунную четверть, когда ей дают поесть. Припоминают. Большую часть времени ее просто бросают голодать; так, разок-другой вспомнят среди ночи, да и отмахнутся — всё равно уж поздно, может, какой дух насытит ее во сне.
Вот она, эта девочка, вбирает все в себя и слышит. Через перебранку братьев о том, когда сажать просо, а когда давать земле передых, она учится различать времена года. Дни дождей и засухи рассказывают ей всё остальное. Иной раз ее просто вытягивают из термитника на притороченной к ошейнику веревке, приматывают к сохе и волочат по полю, крича, чтобы она руками вспахивала коровье, козье, свиное и оленье дерьмо. Вгрызайся в грязь да смешивай тщательней, чтобы выросла та самая еда, которой ты не заслуживаешь! Стигматы вины с рождения на спине твоей, и перед тремя своими братьями ты в вечном, неоплатном долгу.
Вот они, те ребятки, ее братья. Двое большеньких хохочут, а младший взволнованно орет. Старшие стоят в чем мать родила; из одежды лишь желто-красно-синие наколенники и налокотники из соломы, да еще щитки на кистях рук. На головах шлемы вроде соломенных клеток, желтые с зеленым. Девочка вылезает из своей печи, чтобы за ними понаблюдать. Старший из братьев крутит палку, длиннющую. Крутит-вертит и при этом подпрыгивает как в танце. Затем начинает кружиться, подскакивает и вдруг замахивается палкой прямо на шею среднего брата.
— Выблядок! — запальчиво выкрикивает тот.
— Мы от одной матери, — смеется в ответ старший.
Он хочет увернуться, но не успевает, и по его левому плечу хлопает палка. Старший запоздало отпрыгивает и снова смеется, даром что рана кровоточит. Ну что, пора и посчитаться. Старший перехватывает свою палку обеими руками, как топор, и накидывается на среднего, осыпая его ударами. Тому еще удается шлепнуть старшего пару раз в ответ, но по сноровке он сильно уступает и принимает удар за ударом — по груди, по спине, по рукам. Шлеп, шлеп, шлеп! Вот уже и кровавая ссадина на левой руке, и взбухает разбитая нижняя губа.
— Это всего лишь игра, братец, — кривится в улыбке средний, отплевываясь кровью.
Рядом возится младший, тщетно пытаясь водрузить на свою небольшую голову непомерно большой шлем.
— Я вас обоих победю, — пыхтит он.
— Гляньте на него, — усмехается старший. — Ты хоть знаешь, зачем мы это делаем, соплезвон?
— Я ж не дурачок. Вы хотите побеждать в бою на палках и убивать дураков, которые против вас.
Братья смотрят на него как на чужака, затесавшегося между ними.
— Нет, братишка. Ты и вправду слишком мал.
— Я тоже хочу играть!
Старший поворачивается к нему:
— Ты хоть знаешь, что такое донга? [Донга — ритуальные бои на палках; часть обряда инициации юношей.] Для чего, по-твоему, эти палки?
— Ты, верно, глухой? Я же говорю, чтоб драться и убивать!
— Дурень ты мелкий. Это вот первая палка. А когда ты выигрываешь с ней донгу, ты можешь использовать свою вторую палку. Спроси у любой пригожей девчонки, которая ходит смотреть бои.
Он лукаво смотрит на среднего брата, который в ответ склабится. Младший братец растерян: