Ноль один процент означал, что жить оставалось минут десять.

Ноги уже не держали тело, подкатила тошнота. Ощущение было таким, будто вот-вот случится обморок. Я вжался в биокресло и стал часто глотать воздух, голова закружилась…

«Вставай! У тебя меньше десяти минут! Шевелись!»

«Что я поделаю?!! Где взять кислород?!»

Вдруг собственная ладонь хлопнула по лбу.

«Да ты же висишь над ним! Приземляйся!»

«Не успею, черт… не успею…»

Рука легла на клавиатуру управления, пальцы забегали: перевести систему в экстремальный режим, отключить дозарядку аккумуляторов, провести штатное, но обязательное сканирование поверхности планеты, без которого искусственный интеллект глиссера не даст совершить посадку. На одном из мониторов появилась справка, из которой интересовала лишь одна деталь: попавшаяся мне на пути экзопланета Аполлон-13 относилась к космическим образованиям класса 2Т. Это означало, что я мог посадить корабль, так как планета имела сушу, не подверженную аномалиям, и дышать без скафандра — благодаря нормальной для человека атмосфере. Бортовое время показало, что шесть минут из отмеренных десяти уже прошли.

«Как же быстро летит время! Как же быстро!.».

Меня охватила паника. Скрюченные пальцы вцепились в подлокотники кресла так, что жалобно заскрипела обшивка.

Глиссер приближался к планете, казалось, целую вечность.

Наконец я сошел с орбиты и прорвал атмосферные слои.

Оставалось меньше шестидесяти секунд на то, чтобы найти место и посадить комический аппарат.

Но злоключения только начинались… Для маленького глиссера не оказалось места на огромной планете, покрытой шубой лесов. Я не мог адекватно воспринимать реальность, на мониторах мелькали только леса, леса и леса… Конечно, места для посадки обязательно имелись, но я полез вводу, не зная броду, не хватило времени даже связаться с диспетчером Аполлона-13.

Индикатор пикнул напоследок и сдох. Столь вызывающие его действия означали, что был произведен последний впрыск воздуха, и жить оставалось считанные секунды. Тогда я решился, даже нет, скорее, смирился. Разобьюсь — ну и черт со мной. Выживу… что тут говорить, значит, буду жить. Но посадить глиссер обязан прямо сейчас!

До темно-зеленых крон оставалось совсем немного.

Я вдохнул теплый воздух кабины, в котором так мало оставалось кислорода. Духота облепила все и вся, душила медленно, будто наслаждалась долгой картиной завершения жизни…

Корпус царапнули первые ветви. Подо мной затрещало дерево и заскрежетал металл. Казалось, что фюзеляж видавшего виды глиссера сейчас разорвется по швам, как корсет чрезмерной дамы.

Еще вдох… Становилось очень трудно дышать… Легкие наполняло что-то, практически не имеющее кислорода в своем составе. Странно, но в этот момент я больше боялся за обшивку глиссера, чем за себя. Еще мелькнула глупая мысль, что за такое управление дед бы точно не похвалил…

Вцепившись в кресло и раскрыв рот, я дышал уже так часто, как только мог, задыхаясь и не получая ничего, кроме углекислого газа.

Деревья били корабль со всех сторон. Только теперь до меня дошло, насколько высоки эти лесные исполины.

Посадка длилась бесконечно. Как ни ждал, но удар о землю оказался настолько неожиданным и сильным, что меня выбросило из кресла пилота. Последние остатки кислорода со стоном вырвались из легких. В глазах потемнело. Прыгнув к панели приборов и задыхаясь, подобно рыбе на берегу, я стал лихорадочно искать кнопку открывания люка. При всем усилии благодаря охватившей мой разум панике найти кнопку не удавалось. Тело покрылось холодным, липким потом, легкие жгло, глаза заволокла пурпурная пелена. Я стал бить растопыренной пятерней по всей панели приборов, не разбирая сенсоров и клавиш, плюнув на безопасность и последствия — лишь бы скорее вскрыть эту космическую консервную банку и выбраться на воздух! И вдруг вспомнил, что на панели приборов нет никакой кнопки открывания! Уже давно сам убрал, чтобы не мозолила глаза: старое корыто не было способно открыть люк программным методом — только механическим.

Согнувшись, мое тело рванула к люку, рука почти на ощупь нашла рукоять аварийного открывания и с бешеной силой дернула… Пока люк медленно поднимался, я выкатился в образовавшийся зазор и провалился во тьму…

Сквозь закрытые веки проник золотисто-розоватый свет далекого красного солнца. Сознание резко вернулось в реальность. Тело дернулось, будто пробужденное неожиданной пощёчиной. Я почувствовал, как в спину упираются какие-то мелкие детали — с острыми и тупыми гранями. Первое, что пришло на ум — мой старичок-кораблик рассыпался, и я лежу на его бренных останках, болтах и гайках. Почему болтах? Почему гайках? Сложно было объяснить в тот миг собственные ассоциации, так как подобные допотопные детали в космоплавании не использовали еще со времен так называемого Исхода с Земли, когда началась первая колонизация космических тел Солнечной системы, в частности Марса, и ближайших экзопланет.

Естественно, попытка покорить или обжить поверхность бога войны явилась неудачной. Пациент оказался не просто «скорее мёртв, чем жив» — планета была мертва абсолютно. Неуклюжие и, скорее, романтичные, нежели научные, попытки воссоздания атмосферы на Марсе ни к чему не привели. Но эта планета стала настоящей вехой в покорении Галактики. Марс дал толчок к изобретению принципиально новых двигателей, которые позволили человечеству добраться до давным-давно открытых экзопланет.

Эти двигатели мы использовали на протяжении многих веков. Сегодня некоторые ученые считали их морально устаревшими, так как наши двигатели не позволяли совершать путешествия дальше, чем в масштабе Млечного Пути. Даже ходили неподтвержденные слухи, что уже создан первый прототип квантового двигателя или фотонного, однако дальнейшая разработка его оказалась заморожена, а люди, имевшие непосредственное отношение к созданию новой технологии, бесследно исчезли. Как всегда, нашлись сторонники мирового заговора, утверждавшие, что во всем виновато Галактическое правительство, которому не выгодны столь дальние перемещения рабов по Вселенной, иначе открытие новых миров приведет к абсолютной свободе человечества, и каждая команда такого сверх-корабля сможет открывать новые, собственные миры. А кто будет платить налоги? Обеспечивать многомиллионный чиновничий аппарат? Хотя лично я в теорию заговора правительства против человечества не верил. Всё это фантастика наравне с инопланетянами.

Такие мысли посещали мой впавший в какое-то состояние неги мозг. Под спиной ощущалась твердая, но теплая поверхность. Хоть в спину и упирались непонятные сегменты, но тепло разлилось по всем клеткам организма, и вставать совсем не хотелось…

Спустя несколько минут розоватый туман, окутавший мысли, начал выветриваться, и я окончательно осознал, что потерпел кораблекрушение. Осознание произошедшего полностью отрезвило. Я открыл глаза и тут же прищурился: один из лучей сквозь высокие темно-зеленые кроны падал на мое лицо. Голова ныла и пульсировала. Я приподнялся, уперев локти в землю и оглянулся. Подо мной лежал булыжник со следами запекшейся крови. Видимо, полет валькирии в моём лице из люка глиссера оказался достаточно прицельным. Надо же было так точно угодить головой об камень. Я коснулся затылка и почувствовал запекшуюся корку крови. Хорошо, что рана больше не кровоточила — жить буду. Еще каких-либо повреждений на себе я не заметил.

Хорошо, что не переломал руки и ноги. Впопыхах я не выдвинул трап и умудрился так неудачно сойти с корабля — не как гордый капитан, прибывший в знакомый порт, а словно неопытный юнга, нелепо смытый за борт первой же волной: мелькнули розовые пятки, и пена поглотила его.

Разглядывая пляшущие после удара о камень огоньки перед глазами, я поднялся на ноги и стал осматриваться. То, что представилось мне деталями корабля, оказалось всего-навсего, сухими веточками, какими-то засохшими не то ягодами, не то шишками — таких плодов, размером с фалангу большого пальца, иссиня-черных, круглых и граненых, как кристалл, вышедший из-под руки мастера, я еще не видел. Ими был усыпан весь лес, докуда хватало моего взгляда.

А взгляда моего хватало далеко, так лес заметно разредился.

Вокруг, как после смерча, лежали поваленные деревья. Внешне стволы напоминали невероятно мускулистые исполинские слоновьи ноги. Прикоснувшись к одному из стволов, я отдернул руку. Не сказать, что ощущение оказалось совершенно неприятным, но неожиданным — точно. Узловатый и гладкий ствол был словно обтянут толстой кожей; будто прикасаешься к переплетенным между собой змеям, если бы температура их тел соответствовала человеческой… Да, дерево источало тепло! Из мест разломов — из ран — сочился прозрачный алый сок, вызывая ассоциации с кровью. В течение минуты я не мог отделаться от мысли, что до моего прилета эти деревья ЖИЛИ. Не как растения, но как люди…

Отогнав от себя неуместные сейчас мысли о якобы живом лесе, я забеспокоился о своем космическом коне. Взгляд в поисках глиссера заскользил по лесу, с каждым мигом все стремительнее…

Корабля не было!