Глядя ему прямо в глаза, Кэтрин призналась:

— У меня будет ребенок.

Алуин невольно перевел взгляд на ее живот под грубым шерстяным одеялом.

— И давно ты знаешь об этом?

— Ты спрашиваешь, давно ли я беременна? Сама не знаю. Самое большее — два месяца, самое меньшее — два часа.

Алуин покраснел.

— Прости... вопрос был нелепым. Я не хотел соваться в чужие дела, просто...

Плечи Кэтрин поникли.

— Знаю, Алуин. И ты меня прости, напрасно я рассердилась. Мне говорили, что женщины в таком положении становятся раздражительными, но это еще не значит, что они вправе срывать раздражение на друзьях. Ты простишь меня?

Он вздохнул, сел рядом и взял в руки ее ледяную ладонь.

— А Алекс знает?

— Нет. Еще несколько дней назад я сама ни о чем не подозревала, а потом все было недосуг поговорить с ним. Он так занят, что лишние сложности ему ни к чему.

Алуин провел пятерней по своим русым волосам.

— Если бы речь шла о моей жене и ребенке, я хотел бы узнать все сразу, Кэтрин. Немедленно.

— Я собираюсь все объяснить ему — я не настолько смела, чтобы хранить эту тайну.

Он улыбнулся:

— И не надо. Кстати, я готов перечислить несколько десятков имен людей, которые будут беречь тебя как зеницу ока. И это не только наши родственники. Когда Алекс рассказал Лохиэлу и Арчибальду о том, что случилось с тобой в Дерби, они в ярости собирались поднять по тревоге армию и уничтожить всех ополченцев в округе. Признаюсь честно, я охотно поддержал их.

Слезы навернулись на глаза Кэтрин, она положила голову на плечо Алуина.

— Дейрдре невероятно повезло.

— Нет, повезло мне. И Алексу. Но об этом я твердил ему с самого начала, а он не верил. Ты же знаешь, как он упрям.

— Да, я заметила, — слабо улыбнулась Кэтрин, теребя носовой платок. — А он не отправит меня домой?

Алуин бережно обнял ее за плечи.

— У него нет выбора. Алекс обязан защищать тебя и ребенка. В чем же он виноват?

— Ни в чем, — прошептала Кэтрин. — Просто... я была так счастлива. И он тоже, я точно знаю. Но мы пробыли вместе так мало...

— У вас впереди вся жизнь, — напомнил Алуин. — Разлука будет недолгой: рано или поздно война закончится. Мы совсем обессилели. Мы добились того, о чем даже не мечтали, а теперь наши воины хотят домой. У всех остались дома жены и дети, а скоро наступит весна, и если мы не начнем сев, то следующей зимой умрем с голоду. Каждый день от нас бегут люди. Они по-прежнему преданы нам, как в начале похода, но они понимают, что нам уже некуда отступать. Даже если принц захватит Инвернесс, это ему не поможет. Английский флот держит блокаду всего побережья, мы не в состоянии рассчитывать на поддержку большого мира, а Камберленд чуть ли не каждый час получает провизию и принимает подкрепление.

Кэтрин вскинула голову:

— Ты думаешь, Чарльз Стюарт должен капитулировать?

— Если ты хочешь узнать, выгодна ли будет немедленная капитуляция шотландцам, то я отвечу: разумеется! Только капитуляция помешает Камберленду перебить нас всех до единого. А если ты спрашиваешь, готов ли Чарльз Стюарт капитулировать, то ответ один — нет. Почти шесть месяцев он был принцем, регентом и командующим освободительной армии, которая не знала поражений. Если сейчас он сдастся, если признает, что мечта несбыточна, несмотря на все блистательные победы, больше у него никогда не появится ни единого шанса. Чарльз знает, что такой властью и славой, как сейчас, он больше не будет обладать никогда. С унижением нелегко смириться — особенно после того, как ты еще совсем недавно покорял сердца дерзостью и отвагой.

— То же самое можно сказать про Алекса, — тихо заметила Кэтрин. — После всего, что он пережил, после всех его приключений...

— Значит, вот что тебя тревожит? — Алуин взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза. — Ты боишься, что Алексу не хватит смелости отказаться от роли легендарного героя? Кэтрин, это же просто глупо!

— Думаешь? Посмотри на него, Алуин: он силен, смел, исполнен жизненной силы. Его вдохновляют и будоражат опасности. Он ничего не боится, он живет и дышит чистой, неразбавленной страстью. Уже в семнадцать лет он стал легендой и с тех пор не сбавлял шаг и не отступал. И ты считаешь, что ему понравится быть просто толстым и ленивым деревенским сквайром? Зачем ему жена и выводок сопливых ребятишек?

Целую минуту Алуин молчал, не сводя с нее серых глаз. На щеках его играли желваки, словно он уже знал, что ответить, но сдерживался, опасаясь произнести эти слова вслух.

— Ты хочешь знать правду? — наконец спросил он. — А ты поверишь в нее и не затаишь на меня обиду, даже если правда окажется слишком жестокой?

Кэтрин кивнула и затаила дыхание.

— Хорошо, — вздохнул Алуин. — По-моему, ты так же глупа, как он, — конечно, ты гораздо миловиднее, но вместе с тем ты столь же слепа, упряма, безрассудна и ненадежна, как человек, которого, если верить тебе, ты любишь.

— Если верить мне?

— Не перебивай. Я буду задавать вопросы, а ты просто кивай. Ты любишь его?

— Ну конечно!

— Не говори ни слова. Только кивай. Кэтрин кивнула.

— Он тебе дороже всего на свете? Дороже прежней жизни? Дороже покоя, удобств, богатства, положения в обществе? Дороже всего, о чем ты когда-либо мечтала?

Ее глаза наполнились слезами, она торопливо закивала.

— Тогда почему же, черт возьми, ты не понимаешь, что он испытывает те же чувства? Почему не веришь, что он любит тебя — не важно, одну или с... как ты сказала? «С выводком сопливых ребятишек»? Алекс не слепой. Он видит, чем ты пожертвовала ради него, чего тебе стоит быть здесь, рядом с ним.

— Но... я не хочу, чтобы он чем-то жертвовал ради меня!

— Не слишком ли ты себялюбива?

— Себялюбива? — потрясение переспросила она.

— Неужели тебе никогда не приходило в голову, что Алексу надоело быть живой легендой? Что эту роль ему навязали люди и обстоятельства, что он не сам выбрал ее? Кэтрин, я знаю его тридцать лет. Последние лет десять ему не давало покоя то, что он и сам не понимал, чего хочет. Но теперь он все понял. Об этом мы с Алексом никогда не говорили, но я убежден: он вернулся в Шотландию потому, что ему надоело быть мятежником, отступником и бродягой. Он мечтал о доме и семье, о том, чтобы наконец-то узнать, что такое покой. И если в последнее время он стал особенно деятельным и бодрым, так это потому, что ему не терпится покончить со злополучной войной, и ради этой цели он готов даже в последний раз надеть маску Черного Камерона. Но он стремится только к одному: расстаться с прежней жизнью ради тебя. Поэтому не принуждай его и впредь играть ту же роль, не подавай и виду, что ты разлюбишь его, если он превратится в толстого деревенского сквайра.

Кэтрин не ответила. Алуин улыбнулся, вынул из ее пальцев платок и вытер слезы с ее щек.

— Но если я ошибаюсь, скажи об этом прямо. Тебе будет недоставать приключений, когда завершится мятеж?

— Нет! — выпалила Кэтрин. — Нет, просто я...

— Тогда научись доверять своему чутью. Я доверяю своему безоговорочно. Оно убедило меня, что Дейрдре — лучшее, что есть в моей никчемной жизни, и я не стал спорить. И разве я хоть на миг задумался о веренице разбитых сердец, которую оставил на континенте?

Кэтрин искоса взглянула на него из-под влажных ресниц и усмехнулась:

— Надеюсь, ты не ждешь ответа?

— Не жду, — согласился он.

— О Алуин! — воскликнула она и порывисто обняла его. — Ты настоящий друг! Но это же несправедливо — ты вынужден выслушивать чужие жалобы!

Он рассмеялся:

— Наверное, я зарыл в землю свой талант. Мне следовало бы стать исповедником. Впрочем, не важно... Мне удалось хоть чем-нибудь помочь тебе?

Кэтрин с улыбкой закивала, а потом вдруг запечатлела искренний и пылкий поцелуй на его щеке. Алуин покраснел, Кэтрин рассмеялась, и тут оба услышали знакомый баритон:

— Надеюсь, я не помешал? — На пороге стоял мрачный Алекс. — Если вам нужен еще час-другой — не стесняйтесь, только скажите, и я буду счастлив удалиться.

Алуин разжал объятия, задержал взгляд на лице Кэтрин и многозначительно улыбнулся.

— Что скажешь? — спросил он вслух. — Часа нам хватит?

Кэтрин задумчиво склонила голову набок.

— Не знаю... лучше бы два. Зачем спешить?

— Ты права, я об этом не подумал. — Алуин повернулся к Алексу и поднял два пальца. — Два часа, если ты не возражаешь.

— Ну что ты! — откликнулся Алекс. — Но что скажет Дейрдре, которой придется стать вдовой чуть ли не через неделю после свадьбы?

Алуин поспешно опустил два пальца.

— Об этом я не подумал. Кэтрин, мне придется взять свои слова обратно. Может быть, тебя устроит кто-нибудь другой? Например, Максорли — честный, крепкий, славный малый, такой уютный холодной зимней ночью — так мне говорили. Или Фандуччи? С таким мужчиной не соскучишься.

— Да, он хорош собой, — согласилась Кэтрин. — Остроумен, обаятелен и так элегантно одевается — он кого-то напоминает мне, не знаю, кого именно. У него прекрасные манеры, он так галантен, готов исполнить любую прихоть дамы! Это предложение надо серьезно обдумать...

— Насколько серьезно? — вмешался Алекс.

Кэтрин встала, подошла к мужу и обвила его шею обеими руками. Поцелуй получился таким продолжительным и исполненным смысла, что складки килта Алекса зашевелились.

— Настолько, — пробормотала она, почувствовав, как быстро заколотилось ее сердце. Алекс уже собирался вновь прильнуть к ее губам, когда Алуин прокашлялся и собрал рассыпавшиеся карты.

— А если я оставлю вас вдвоем — скажем, часа на два?

Александер усмехнулся и торопливо поцеловал Кэтрин в висок.

— Нет, работа превыше всего. Это карты, которые полковник Энн составила для нас вчера ночью?

— Да. Она готова поручиться за их точность — на карты нанесено чуть ли не каждое дерево. Одному из ее подчиненных выпала честь посидеть в тюремной камере Форт-Джорджа, и в благодарность он предоставил нам подробные планы внутренних строений и арсенала.

Кэтрин не переставала удивляться тому, как быстро Алекс переходит от шутливой болтовни к серьезным разговорам. Вздохнув, она разжала объятия и подбоченилась.

— Полковник Энн, полковник Энн... Сколько можно твердить одно и то же? Может, мне уже пора ревновать?

— Так же как и мне, — откликнулся Алекс, — вошел в палатку и застал жену в объятиях лучшего друга.

— Мы не обнимались! — поспешила объяснить Кэтрин. — Мы просто... жалели всех, чьи сердца разбили. — Она потянулась за своим плащом. — Пожалуй, я тоже поищу применение своему опыту, как это сделала полковник Энн. Уверена, я сумею собрать сотню подписей мужчин, готовых идти за мной в бой!

— На переломанных ногах они далеко не уйдут, — заметил Алекс.

Услышав эту угрозу, Кэтрин поморщилась.

— А как же Энн? Неужели и ей пришлось идти против воли мужа, чтобы привести сюда свой клан?

— Если вспомнить, что ее муж, Энгус Моу, — офицер армии Ганновера, можно сказать, что она ослушалась мужа.

— Значит, смелости ей не занимать, — подытожила Кэтрин, подняв подбородок, чтобы Алекс застегнул пуговицу на воротнике ее плаща.

— С точки зрения Энгуса Моу, это не смелость. Энгус — честный, порядочный человек, он очень серьезно относится к своим обязанностям главы клана Хаттан. Его отец был якобитом, два его дяди погибли во время последнего восстания. Энгусу было нелегко решиться выступить против нас, тем более когда он узнал о своевольном поступке жены.

— А я все-таки думаю, что Энн — смелая женщина.

— Потому что она следует велениям сердца, а не рассудка? Но что стало бы с нами, если бы все мы следовали ее примеру?

— Наверное, ничего особенного, — упрямо заявила Кэтрин и привстала на цыпочки, чтобы поцеловать мужа.

Александер снова помрачнел.

— Похоже, ты твердо веришь в свою правоту.

— Само собой. Я просто следую вашему примеру, милорд супруг.

— Тогда, пожалуй, я не стану говорить, какой тебя ждет сюрприз — посмотрим, догадаешься ли ты сама.

— Сюрприз? — с живым интересом переспросила Кэтрин. — Какой?

— Да так... я наткнулся на него рано утром. Но чем больше я размышляю о нем, тем лучше понимаю, что ты не заслужила сюрпризов. И потом... — он задумчиво поскреб подбородок, поросший черной щетиной, — откуда мне знать, будешь ли ты рада такой встрече?

— Встрече? С кем? — встрепенулась Кэтрин.

Алекс неторопливо поднял полотнище, прикрывающее вход в палатку. Неподалеку от палатки стоял мужчина, он дышал на покрасневшие пальцы, пытаясь согреть их. Кэтрин мгновенно побледнела, тут же разрумянилась и с радостным криком выбежала из палатки:

— Демиен! Господи, Демиен!

Демиен Эшбрук раскрыл объятия, шагнул навстречу сестре, подхватил ее и закружил в воздухе. Остановившись, они крепко обнялись, смеясь, плача и засыпая друг друга вопросами.

— Что ты здесь делаешь?..

— Откуда ты?..

— А Гарриет?..

— В Лондоне, с ней все в порядке...

Кэтрин замахала руками: она хотела расспросить обо всем по порядку.

— Демиен, что ты здесь делаешь? Где Гарриет? Как ты сюда попал?

— Я же сказал: Гарриет в Лондоне. — Демиен рассмеялся. — А я чудом добрался сюда целым и невредимым. Но какого дьявола здесь делаешь ты? Я разыскивал тебя по всему Дерби.

— Мне... пришлось уехать сюда, к Алексу. Демиен, ты оставил Гарриет одну? Она знает, где ты, кто ты, чем занимаешься? — Она вдруг нахмурилась и отстранилась. — Зачем ты приехал в Шотландию?

— Я поступил так, как следовало бы поступить давным-давно. Да, Гарриет все знает. Она передает тебе привет и целый мешок писем — пообещай, что будешь читать их одно за другим и отвечать по порядку. Вообрази мое удивление, когда я доставил их в Роузвуд-Холл, решив заодно признаться в том, что я — коварный изменник, а мне сообщили, что мою милую, невинную сестру разыскивают по обвинению в измене и убийстве!

Улыбка исчезла с лица Кэтрин.

— Ты слышал про лейтенанта Гудвина?

— Слышал? Да таких сплетен Дерби не знал с тех пор, как ты вышла замуж за неуловимого Рефера Монтгомери! Странно, что они еще не дошли до тебя. Что же ты натворила?

— Мне пришлось защищаться. У нас не было выбора.

— У нас?

— Да, у нас с Дейрдре. Мы остались одни в доме, и... — Она сжалась, вспоминая весь этот ужас.

Демиен заметил предостерегающее выражение на лице Александера и поспешил сменить тему:

— Но в Роузвуд-Холле я узнал сразу две новости: оказывается, не только моя сестра покинула дом, но и мама сбежала в страну зеленых пастбищ! Увлеклась каким-то офицером по фамилии...

— Ловат-Спенс, — кивнула Кэтрин. — Да, я знаю. Перед отъездом мы с мамой поговорили: такой выход ее устраивает. Мне кажется, она давно сбежала бы, если бы представился случай. Я пожелала ей удачи и пообещала при встрече все объяснить тебе.

Выражение недоверия на лице Демиена усилилось.

— Либо здесь, в горах, воздух слишком разреженный и разум подводит меня, либо нам с тобой предстоит долгий и серьезный разговор.

— Братец, разум подводит тебя уже не в первый раз, — пошутила Кэтрин и взяла Демиена за руку. — Но я помогу тебе разобраться, что к чему, если ты не откажешься прокатиться в тесной повозке со мной и Дейрдре. Это, конечно, не карета, запряженная четверкой, но внутри довольно уютно. Алекс, ты не против?

— Располагайтесь, как вам будет угодно. — Блеск в черных глазах подтвердил догадку Кэтрин: в самом ближайшем времени ей предстоит еще один трудный разговор. — Сегодня нам предстоит приятная прогулка — переход всего через один горный перевал.

Кэтрин крепко обняла мужа.

— Спасибо за чудесный сюрприз!

— Не благодари, не надо. Награду я потребую позднее.

— И ты ее получишь, — многозначительно отозвалась Кэтрин.

Алекс проводил взглядом уходящих рука об руку Кэтрин и Демиена. Они шагали по тропе, проложенной в снегу и замерзшей грязи.

— Где, черт возьми, ты нашел его? — спросил Алуин, подходя к Камерону.

— Я хотел бы знать другое: как, черт возьми, он разыскал нас?

Алуин удивленно обернулся к нему, но так и не сумел понять, что скрывается за этим вопросом — любопытство или подозрение.

Прошел час. Алуин и Алекс по-прежнему изучали карты, переданные полковником Энн Моу. Поверх пачки карт лежал план города Инвернесс, на котором были указаны все дороги, ведущие к нему, мосты и реки, а также другие важные ориентиры и крупные поместья: Форт-Джордж, Куллоден-Хаус, Моу-Холл.

— Куллоден-Хаус, — иронически процедил Алекс. — Что-то мне не верится, что мы застанем там лорда-председателя.

— Полковник Энн считает, что Дункану Форбсу безопаснее находиться за стенами Форт-Джорджа. Лаудаун уже укрепился там с двумя тысячами солдат, оружием и другими припасами в расчете на длительную осаду.

— Осаду? — Алекс фыркнул. — Остается лишь надеяться, что урок с крепостью Стерлинга, которую мы так и не сумели взять, несмотря на бессмысленную и бесполезную трехнедельную осаду, пойдет принцу впрок.

— А еще на то, что впредь он не доверит О'Салливану даже штурм пчелиного улья.

— Похоже, лорд Джордж считает, что наш регент просто испытывает его терпение. Притом испытывает не на шутку: сначала он отказался двинуться самым выгодным путем на Фолкерк, затем зря потратил время, людей и припасы, осаждая крепость, которая могла бы продержаться в осаде целую сотню лет. Да вдобавок он не нашел ничего лучшего, как выставить против всей армии Камберленда жалкий отряд!

Алекс не стал скрывать горечи, а Алуин не удивился. Прошлой ночью им стало известно, что отряд, оставленный в Карлайле, наконец капитулировал, но сумел задержать правительственные войска на целых девять дней. От двух сбежавших из Карлайла офицеров Алекс с Алуином узнали, что всех пленных заковали в кандалы и приговорили к казни. Четырех драгунов, которые перешли на сторону принца после битвы при Престонпансе и вызвались остаться в Карлайле вместе с манчестерским полком, повесили без суда и следствия, еще живым вспороли животы, а потом четвертовали в назидание всем предателям.

— В ближайшие два дня мы должны добраться до Инвернесса, — продолжал Алекс. — Если мы возьмем город, у нас будет надежда продержаться в горах всю зиму. Нам нужны провизия и боеприпасы, хранящиеся на складах Инвернесса, нам просто необходим хотя бы один открыт порт — на случай если какой-нибудь корабль из Франции прорвется сквозь блокаду. Если бы нам удалось отвоевать Эдинбург!..

— Слова «если бы только» еще никому не приносили пользы, — мудро напомнил Алуин. — Если бы мы поступили так, а не иначе, если бы повернули туда, а не сюда, если бы я женился десять лет назад, я был бы уже десять лет счастлив!

— Десять лет назад ты рассуждал иначе. Никогда не думал, дружище, что услышу от тебя такие речи.

— Это голос мудрости и опыта. И потом, ты тоже не слишком торопился к алтарю.

— Само собой! Но зато я и не влюблялся каждые пять минут... по крайней мере не считал, что я влюблен.

— А я вспоминаю все это как... как поиск. Как способ приятно провести время — вместо того, чтобы тосковать по вечерам. Равновесия он, как видишь, не нарушил.

— И ты, в своей неподражаемой манере, ставишь себя в пример?

— Боже упаси! Твое превращение из ловеласа и бродяги в респектабельного мужа прошло без сучка и задоринки — гораздо проще, чем я предсказывал. Значит, тебе не повредят и несколько лет жизни в деревне.

Алекс подозрительно вгляделся в глаза Маккейла, тот поспешно спрятал улыбку.

— Кстати, о чем это ты говорил с Кэтрин?

— Да так... о погоде, о ее здоровье...

— О ее здоровье? А что с ней?

— Ровным счетом ничего. Просто в последнее время она заметно похорошела, вот я и решил сказать ей об этом. Помнишь, какой она явилась в лагерь?

Алекс медленно выпрямился. У него до сих пор сжималось сердце при мысли о том, что Кэтрин и Дейрдре могли погибнуть. Алуин был прав: синяки на шее Кэтрин уже поблекли, затравленный взгляд появлялся все реже.