Алуин Маккейл справил малую нужду и уже собирался вскочить в седло, когда услышал за спиной негромкое покашливание. Даже не оборачиваясь, он понял, кто это, и мысленно вздохнул. Усердный, старательный, преданный — все эти определения как нельзя лучше подходили капралу Джеффри Питерсу. За последние несколько недель капрал уже доказал, что он способен упорно трудиться. Он старался стать своим среди новых товарищей, хотя и побледнел, узнав о печальной участи четырехсот солдат манчестерского полка, захваченных в плен в Карлайле. За исключением самого Александера Камерона, в лагере нашлось бы лишь несколько человек, более преданных Кэтрин, чем молодой капрал. Во время редких приступов великодушия Алекс порой говорил, что в Дерби к его жене пристал заблудившийся щенок и с тех пор ходит за ней по пятам.
Как и следовало ожидать, капрал прибился к нескольким англичанам, оказавшимся в армии мятежников. Но каждую свободную минуту он уделял Кэтрин: помогал ей устраиваться на новых местах, носил тяжести, выполнял поручения, не требуя никакой награды, кроме улыбки, от которой неизменно краснел и начинал заикаться. Несомненно, он уже услышал, что женщины остаются в Моу-Холле, и теперь решил просить оставить его здесь в качестве телохранителя Кэтрин.
— Мистер Маккейл...
— Да, капрал Питерс? — Решительно обуздав досаду, Алуин полуобернулся к молодому воину. — Приятный вечер для прогулки, верно?
Питерс перевел взгляд на туман вдалеке и на тучи, из-за которых выглядывала бледная луна.
— Да, сэр, это верно.
Прождав несколько секунд, но так и не дождавшись продолжения, Алуин заговорил сам:
— Вы хотели поговорить со мной, капрал?
Питерс отвел взгляд от неба и осмелился взглянуть в лицо Маккейлу.
— Сказать по правде, сэр, я надеялся поговорить с глазу на глаз с мистером Камероном, но сегодня нигде не смог найти его.
— Он занят. Я могу вам чем-нибудь помочь?
— Я все-таки хотел бы поговорить с мистером Камероном...
— Если дело важное, я сегодня же поговорю о нем с Алексом.
Капрал задумчиво прикусил губу.
— Видите ли... я сам не знаю, важное оно или нет. Возможно, я ошибаюсь или чего-то не понимаю, и если так, заварится нешуточная каша, и все из-за меня...
Алуин нахмурился, рассеянно поглаживая морду своего коня, который уже нетерпеливо переступал на месте. Это время Алуин хотел провести вместе с Дейрдре, а не с застенчивым, но неудачливым соперником лучшего друга.
— День выдался долгим и трудным, капрал, — вздохнул Маккейл. — Мне осталось провести с женой каких-нибудь пять часов, поэтому если то, о чем вы хотите поговорить, может подождать до утра...
— Речь об одном человеке, сэр, — о графе... кажется, Фандуччи. О том итальянце, который...
— Я знаком с графом Фандуччи, капрал, — с легкой досадой перебил Алуин. — Но какое отношение он имеет к леди Камерон? Если вы ищете себе секундантов, вы обратились не по адресу.
— Простите, сэр?
Капрал совсем растерялся, и Алуин негромко выругался.
— Не важно. Повторяю, день выдался долгим... Так что там насчет Фандуччи?
— Как я уже говорил, сэр, возможно, я просто ошибся. Очень может быть, что мои подозрения беспочвенны, но...
— Что «но»? — поторопил его Алуин.
— Но у меня есть причины полагать, что граф не тот, за кого себя выдает, и что он предан не тем, кого уверяет в преданности.
Алуин от неожиданности вздрогнул и опустил руку.
— Надеюсь, эти причины достаточно убедительны, капрал.
Питерс вспыхнул:
— Именно поэтому я хотел поговорить с мистером Камероном наедине! Я ничего никому не сказал и не собирался говорить, сэр: мне слишком хорошо известно, что дурные слухи способны погубить репутацию и карьеру любого человека.
Маккейл впился в него взглядом:
— Рассказывайте, капрал. Почему вы заподозрили Фандуччи?
— Видите ли, сэр... — капрал облизнул губы и встал по стойке «смирно», словно отчитывался перед старшим по званию, — мне как-то довелось наблюдать за графом Фандуччи, когда он не подозревал, что за ним наблюдают. Он сидел возле одной из повозок и чистил пистолеты.
— Не вижу в этом ничего подозрительного. Привычное занятие для мастера-оружейника.
— Совершенно верно, сэр. На минуту его отвлекли, он разговорился и неправильно собрал один из пистолетов. Я понял это, сэр, потому что когда собеседник графа ушел, граф заметил, что замок движется туго, и ему пришлось разобрать и снова собрать его.
Алуин снова нахмурился:
— Простите, капрал, но разве вы никогда не допускали подобных ошибок, когда разбирали и чистили оружие?
— Допускал, сэр, — десятки раз. Но я и не выдаю себя за мастера-оружейника. Мастер должен уметь разбирать и собирать механизмы любого оружия — того самого, которое он якобы умеет делать, даже в темноте, с завязанными глазами, одной рукой.
— Действительно, — негромко согласился Алуин. Капрал заметно успокоился.
— Значит, вы разделяете мои подозрения, сэр?
— Постойте, не спешите с выводами, Питерс. Если я и согласился с тем, что оружейнику не следовало бы ошибаться, собирая оружие...
— Не просто оружейнику, а мастеру своего дела, сэр, да еще собирающему пистолеты, которые он, по его словам, изготовил собственными руками.
Алуин задумался.
— Надеюсь, вы приняли во внимание то, что Фандуччи — странный малый: чудаковатый, вспыльчивый, истинный европеец. Но я сам прожил много лет в Италии и могу с уверенностью утверждать, что граф — довольно сдержанный человек по сравнению с большинством его соотечественников. Откровенно говоря, он мне нравится.
— Мне тоже, сэр. Он всегда такой веселый, шумный и...
— И что же?
— Но мне бы не хотелось, чтобы кого-то из нас застали врасплох или обвели вокруг пальца.
— Вы полагаете, он шпион?
Капрал Питерс потупился.
— Сэр, я понимаю, как нелепо это звучит, но в нашей армии столько иностранцев, что вполне может оказаться, что одного-двух подослало к нам правительство. И если граф выглядит и ведет себя так, как свойственно итальянцам, это еще не значит...
Алуин перевел взгляд на огни костров в долине. Нелепо? Так же нелепо, как доверять человеку только потому, что познакомился с ним в подходящее время и в подходящем месте, и потому, что он похож на того, за кого себя выдает. Семь месяцев назад Алуин с Алексом чуть не совершили роковую ошибку, доверившись человеку, который назвался Ианом Камероном из Гленгаррона, потому что постеснялись сделать нелепые предположения. Никому из них и в голову не пришло, что герцог Аргайл подослал к ним одного из своих людей. Они утратили бдительность, а Гордон Росс Кэмпбелл едва не получил награду за убийство Алекса. К счастью, пуля угодила в плечо Алуина, пройдя в нескольких дюймах от его сердца.
— Я ценю ваше доверие, капрал, и не считаю ваши подозрения нелепыми: англичане и вправду могли подослать к нам шпионов. Граф вызвался отправиться с нами в Форт-Огастес. Можете не сомневаться, я запомню наш разговор и не спущу с него глаз, как ястреб из поговорки. А пока пусть разговор останется между нами.
— Конечно, сэр. — Капрал снова вытянулся в струнку и хотел было, как положено, отдать честь, но спохватился, заметив улыбку на лице Алуина. — Можно спросить?.. Значит, в Форт-Огастес отбывают все Камероны?
— Да, все мужчины клана. За исключением нескольких, которых мы оставляем охранять женщин.
Взгляд больших, серьезных, немного похожих на щенячьи глаз капрала стал умоляющим, и Алуин с трудом сдержал улыбку.
— Знаете, капрал, — заговорил он небрежным тоном, подхватывая коня под уздцы, — вы могли бы оказать мне одну услугу... впрочем, я не вправе просить об этом: я и без того в неоплатном долгу перед вами.
— Вы? Передо мной?
Алуин улыбнулся:
— Вы забыли, что благополучно вывезли из Дерби не только леди Кэтрин, но и мою жену?
Капрал Питерс залился краской.
— Не будем вспоминать об этом, сэр.
— Моя жена и леди Кэтрин остаются в Моу-Холле, в гостях у леди Энн. И я думаю, им обеим будет приятно видеть рядом знакомое лицо — лицо человека, который изъясняется без шотландского акцента.
— Я буду счастлив остаться с леди Камерон, сэр! — воскликнул капрал. — Для меня это неслыханная честь и привилегия, я буду защищать леди Камерон до последней капли крови! Клянусь, я не сомкну глаз до вашего возвращения, я буду сопровождать ее повсюду!
— Ваша преданность достойна всяческих похвал, капрал, но постарайтесь все-таки... слегка умерить ее. В Моу-Холле женщинам ничто не угрожает. Их будут охранять слуги леди Энн, а примерно через сутки подоспеет и армия лорда Джорджа. — Алуин вскочил в седло. — И все-таки я буду чувствовать себя спокойнее, зная, что оставляю жену в надежных руках.
— Да, сэр! Я клянусь столь же преданно охранять миссис Маккейл!
— Охотно верю, — усмехнулся Маккейл. — Спокойной ночи, капрал.
— Спокойной ночи, сэр, и удачи в Форт-Огастесе. Задайте им жару!
Маккейл засмеялся и пустил коня крупной рысью. Сырой туман касался его лица, было зябко, мысли стали ясными и пронзительными, как свет нескольких звезд, выглядывающих из-за туч. Размышления о графе Джованни Фандуччи и подозрениях капрала вскоре стерли с лица Алуина улыбку, а к тому времени как он осадил коня возле конюшни Моу-Холла, на его лбу прорезалась глубокая морщина. Но морщина разгладилась, едва он взбежал по лестнице в комнату, которую занимал вместе с Дейрдре. Его решимость немедленно разыскать Александера Камерона и серьезно поговорить улетучилась, как только он распахнул дверь спальни и бросился в объятия жены.
Глава 17
Кэтрин старалась держаться смело, подобно всем женщинам, собравшимся проводить мужей в Форт-Огастес. Музыканты сжимали овечьи пузыри и дули во вставленные в них трубки, извлекая из своих инструментов звуки, которые шотландцы называли музыкой, а остальные — диким воем.
— Как узнать, когда они играют настоящую мелодию, а когда просто забавляются? — однажды спросила Кэтрин у Алекса. После длительного молчания она услышала невразумительный ответ:
— Надо просто знать, и все.
Поднявшийся с постели принц Чарльз произнес пламенную речь, призванную подбодрить горцев, и закончил ее тонким намеком на то, что их цель — не просто захватить два английских форта, но и углубиться в Аргайлшир и расквитаться с ненавистными Кэмпбеллами. Лохиэлу успешно удалось скрыть шок. Герцог Аргайл мог одним взмахом руки собрать пятитысячное войско; целую тысячу воинов он отправил в Эдинбург по требованию Камберленда. А в объединенном отряде Макдональдов и Камеронов насчитывалось всего семьсот пятьдесят человек — шансов на победу у них было еще меньше, чем в Дерби.
Склон холма, на котором высился величественный Моу-Холл, пестрел разноцветной шотландкой — красными, синими, зелеными, черными и золотыми клетками. Только человек пятьдесят старших офицеров сидели в седлах, остальные маршировали пешком. На маленьких легких повозках повезли припасы.
Демиен, которому пришлось остаться с Кэтрин, стоял рядом с ней, пока мужчины строились в колонну. Перед Кэтрин мелькали знакомые лица — Лохиэл, Кеппох, Арчибальд, граф Фандуччи, а она старалась не думать о том, что, возможно, кого-то из них видит в последний раз. Но похоже, никого не томили мрачные предчувствия. Согласно донесениям, Форт-Огастес защищали всего шестьдесят солдат, среди которых не было ни артиллеристов, ни кавалеристов. Но все-таки это были солдаты, они умели стрелять из мушкетов, а даже случайным выстрелом можно убить человека.
Кэтрин решительно отказывалась думать о Форт-Уильяме с пятью сотнями защитников, стоявшем на берегу Лох-Линна. Запасы в этой крепости пополняли ежедневно, привозя их по озеру, и о продолжительной осаде не могло быть и речи. А к пушкам на стенах крепости были в любой момент готовы присоединиться четыре тысячи Кэмпбеллов — для этого им требовалось только прошагать сорок миль на юг.
Нет, думать о Форт-Уильяме она не желала. Пусть отряд поскорее возьмет Форт-Огастес, чтобы она смогла покинуть Моу-Холл и благополучно добраться до Ахнакарри.
Неужели прошло всего семь месяцев с того дня, когда она впервые увидела каменную кладку высоких стен замка Ахнакарри? Неужели лишь семь месяцев назад она гуляла по растянувшемуся на целую милю саду, между цветущих яблонь, и сидела в беседке — красе и гордости леди Моры? Вспоминают ли ее леди Мора, Джинни, тетя Роуз? Или они забыли о ней в тот же миг, когда она покинула замок? Неужели ее и в самом деле мучает тоска по замку, который стал для нее домом, или же она считает его домом по той простой причине, что родного гнезда у нее никогда не было?
Леди Кэролайн Эшбрук ошеломила дочь признанием, касающимся обстоятельств ее рождения, но ее исповедь была бы воспринята спокойнее, если бы Кэтрин выросла в обстановке любви и защищенности. Однако впервые эти два чувства она узнала в браке с Александером Камероном. Однажды расставшись с ним, она чуть не погибла; потеряв его, она перестала бы понимать, ради чего живет.
— О чем вы так задумались, миссис Камерон? — прошептал кто-то ей на ухо. — Может, вы и не собираетесь скучать по мужу?
Улыбаясь, Кэтрин прижалась к Алексу, и он ласково обнял ее.
— Значит, вы из предосторожности увозите с собой и Струана, и графа Фандуччи? Чтобы не искушать меня? Так знайте, милорд, что вы просчитались: леди Энн пообещала подыскать мне пылкого любовника, если понадобится.
— Вот как?
— И кроме того, со мной остается капрал Питерс.
— Ему не утолить твои аппетиты, — возразил Алекс хриплым шепотом, касаясь губами ее шеи. — Мне и то едва хватает сил.
— В таком случае постарайтесь как следует отдохнуть за эту неделю, милорд муж, потому что мне уже сейчас не хватает вас.
Алекс повернул ее к себе и одарил продолжительным крепким поцелуем, который вызвал улыбки у всех, кто стоял рядом. Алуин, решив, что другу пришла в голову прекрасная мысль, последовал его примеру, схватив в объятия Дейрдре. Лорен Камерон, в глазах которой вспыхнули желтые искры, бросилась на шею Струану и поцеловала его так страстно, что, когда пришло время, он не сразу сумел сесть в седло.
— Спятили, — заключил Арчибальд Камерон. — Все они спятили.
— Точно, — согласился Лохиэл. — И все-таки это прекрасное безумие. Только не говори, что ты ничуть не завидуешь им, братец. И что твой «младший брат» не шевелится под килтом, когда ты видишь Джинни у ворот Ахнакарри.
— Джинни? Еще чего! — решительно возразил Арчибальд. — При виде этой девчонки я вспоминаю, что между ног у нее пчелиный улей. После встречи с ней у меня всякий раз адски зудит все, что спрятано под килтом!
Дональд запрокинул голову и расхохотался, зная, что Арчибальд и Джинни оставляют свое остроумие у двери спальни и вспоминают о нем, только насытив свои поистине чудовищные аппетиты. Джинни была опорой Арчибальду, без нее он не мыслил жизни. Так же твердо, как в привязанности Джинни к Арчибальду, Дональд был уверен в том, что без одобрения его обожаемой Моры не всходит солнце и не цветет вереск.
Мора... Как же он скучал по ней! Дональд был рад за Алаздэра и Кэтрин, но, несмотря на это, счастливая парочка вызывала у него безотчетное раздражение. Они не скрывали радости и тем самым только усиливали его одиночество. Желая поскорее увидеть и обнять Мору, он был готов стереть Форт-Огастес с лица земли, не потратив на это даже лишнего часа.
В нетерпении он поднял руку, подавая сигнал волынщикам.
— Мне пора, — произнес Алекс, проводя ладонью по нежной щеке Кэтрин. Его рука украдкой коснулась ее округлившегося живота. — Позаботься о нашем сыне.
Кэтрин кивнула, ее огромные глаза заблестели, приобрели небывало яркий фиалковый оттенок. Несмотря на улыбку, ресницы увлажнились, на них повисли серебристые капли. Кэтрин поспешно сморгнула их, забрызгав ладонь мужа.
— Всего неделя, — пообещал он. — Клянусь тебе. Даже если нам понадобится сражаться с целой армией Камберленда. Я вернусь к тебе через неделю.
— Ловлю вас на слове, сэр Храбрец, — прошептала она. — Вы даже не представляете себе, какой скандал мы с вашим сыном закатим, если вы задержитесь хотя бы на час!
Улыбаясь, он поцеловал Кэтрин еще раз и взял поводья у робкого паренька, который привел жеребца из конюшни. Увидев, как легко ее муж взлетел в седло, Кэтрин горделиво улыбнулась. Александер, с его разметавшимися волосами и бездонными глазами, и вправду был Черным Камероном. Он восседал на лоснящемся и приплясывающем иссиня-черном жеребце, грива и хвост которого развевались на ветру. Неудивительно, что эти двое внушали почти благоговейный трепет.
Демиен шагнул к сестре, обнял ее и по-братски прижал к себе.
— Ты нашла себе отличного мужа, Китти. — Он вздохнул, признавая превосходство Алекса. — Настоящего мужчину, воина, легенду нашего времени.
— А я была бы счастлива, если бы он просто был рядом со мной, — ответила Кэтрин, смахивая со щеки слезу.
Под громкие крики и вой волынок отряд двинулся по долине на запад, в сторону Инвернесса. Не доходя до города, ему предстояло свернуть на другую дорогу, проложенную тридцать лет назад для войн с горцами и призванную предотвратить дальнейшие восстания. Дорога вела к берегу Лох-Несса, в непроглядных глубинах которого, по слухам, обитали чудовища змеи толщиной с дом, питающиеся любопытными и безрассудными.
Историю о чудовищах Алекс рассказывал так же серьезно, как легенду о таинственном мече сэра Юэна Камерона, и днем Кэтрин не верила ни в ту ни в другую. Зачарованные мечи, друиды, мрачные божества, озерные чудовища — как мог столь суеверный народ обладать железной логикой и удивительным благородством?
— Проголодалась? — спросил Демиен, в последний раз помахав рукой уходящим горцам, скрывающимся за поворотом дороги.
— Знаешь, я до сих пор не могу смотреть на пищу по утрам, — призналась Кэтрин. — Но я не откажусь от чашки крепкого и горячего английского чая — такого, который шотландцы считают отравой вроде мышьяка.
Демиен рассмеялся:
— Твое желание — закон. Попробую раздобыть для тебя настоящего чая в Инвернессе.
— В Инвернессе? — Кэтрин потрясенно уставилась на него. — Ты едешь в Инвернесс?
— А что в этом странного? Я принадлежу Англии так же, как река Темза. А если меня остановят, у меня найдутся бумаги, удостоверяющие, что я сын и наследник самого сэра Альфреда Эшбрука, почетного члена парламента. Кто дерзнет усомниться в таких рекомендациях?
Эти доводы не убедили Кэтрин; но, прежде чем она успела что-либо возразить, Демиен продолжал:
— И кроме того, у меня есть младшая сестренка, которую обвиняют в убийстве и предательстве, и зять, который бросает вызов всем законам выживания — значит, и мне пора найти для себя нишу в этом мятеже, чтобы обвинений хватило и для меня. Нельзя допустить, чтобы у сплетников в Дерби иссякла пища для сплетен, верно?
— А по мне, так пусть замолчат хоть навсегда! — искренне выпалила Кэтрин. — Будь осторожен — не дай Бог, тебя заподозрят в шпионаже!
— Поверь мне, Китти, у меня нет ни малейшего желания выяснять, как устроена виселица, — заверил Демиен, — а тем более попадаться с поличным.
— Я считаю, что мы не можем позволить себе потерпеть очередное фиаско, как в Фолкерке или Престонпансе.
Так заявил полковник Блейкни, напыщенный зануда с лицом скучным, как дождливый день. Он только что прибыл из Перта, от герцога Камберлендского, и привез известие о решении зимовать в Эдинбурге. Рядом с ним в холодной и сырой каменной казарме Форт-Джорджа расположились Дункан Форбс, лорд Лаудаун и хмурый представитель шотландцев, находящихся под командованием Лаудауна — Норман Маклеод, вождь клана Маклеодов.