Шокированная столь неожиданным, необъяснимым и совершенно неестественным завершением многообещающей прелюдии, она не знала, что делать.

Мелвин… Он всегда заботился только о своих интересах, о своих потребностях. Путь к цели был для него узкой тропинкой, по которой он карабкался неуклюже и не заботясь о партнере.

Разумеется, думать так о своем бывшем женихе было в высшей степени недостойно, но достоинство и правда не всегда ходят одной дорогой, и Эшли удивлялась только тому, что эти мысли не посещали ее раньше.

Обычно после нескольких неуклюжих поцелуев Мелвин, не дождавшись от нее нужной реакции, опускал руки и угрюмо погружался в себя, считая унизительным тратить время на бесплодные усилия.

С Россом все было по-другому. Росс не тешил. Росс умело пробудил в Эшли то, что дремало уже многие годы, и превратил слабый огонек в бушующее пламя.

Терзаемая неудовлетворенным желанием, пошатываясь и безуспешно стараясь удержать разбегающиеся мысли, Эшли прошла в спальню, включила свет и без сил опустилась на кровать. Спать совершенно не хотелось, но и лежать неподвижно она не могла.

Может быть, душ поможет расслабиться?

Сколь ни слаба была надежда, Эшли сбросила платье, сняла белье, отшвырнула туфельки и направилась в ванную, где попробовала сначала горячий, а потом и холодный душ.

Ничего не помогало. Отчаяние засело в душе, как заноза в пальце.

Эшли вытерлась насухо пушистым полотенцем, почистила зубы, тщательно расчесала волосы, не уставая упорно повторять себе, что все могло быть еще хуже, если бы Росс не отступил.

Надо только радоваться, что события не пошли по непредвиденному сценарию.

Но психотренинг не срабатывал. Эшли хотелось переживать в его объятиях то восхитительное возбуждение, которое словно переносило в другое измерение, чувствовать его желание, стонать под его ласками.

Дура! Идиотка! Ты же прекрасно знаешь, что ему надо. Роман на две недели. Он просто не успел обратиться в агентство эскорт-услуг.

Просто подцепил тебя на итальянский крючок. Разве тебе это нужно?

Вообще-то Эшли плохо представляла, что именно ей нужно. До сих пор она считала, что секс и любовь нераздельны, но при этом любовь куда важнее секса. Воспитанная в строгих, едва ли не пуританских правилах, Эшли всегда боялась сильных чувств, избегала потенциально опасных ситуаций и сторонилась мужчин, откровенно демонстрировавших свои намерения.

Только Мелвин сумел подобраться к ней относительно близко. Но она устояла, и он отступил. Отступил, потому что предпочел не тратить силы на долгую осаду, а взять крепость одним решительным штурмом.

Я — крепость. Эшли горько усмехнулась. Ледяная крепость.

И что теперь? Остаться на всю жизнь девственницей и упиваться своей неприступностью? Умереть, не став ни женой, ни матерью?

Прожить жизнь, так и не попробовав любви, так и не познав ее сладость и горечь?

Накинув халат, Эшли вернулась в спальню. На кровати лежала ее белая ночная сорочка, похожая на убитую горем героиню викторианской мелодрамы. Но она-то, Эшли, не викторианская героиня! Возможно, по нынешним меркам ее взгляды и принципы отдавали старомодностью, но она реально жила в двадцать первом веке и не считала себя чужаком в нем. Просто у каждого свой путь, хотя большинство предпочитает не тратить время на его поиски.

Росс Макдермот стал первым мужчиной, пробудившим в ней женщину, но, неверно истолковав ее реакцию, он отступил, и Эшли не сомневалась, что второй попытки уже не будет.

Если она хочет его любви, то должна не ждать неизвестно чего, а пойти к нему и… Короче, главное — пойти, а там будет видно.

Зная, что, приняв решение, надо приступать к его выполнению, пока желание не остыло, Эшли вышла из спальни, пересекла гостиную и подняла руку, чтобы постучать в его дверь.

Глава 7

Но не постучала.

Что подумает Росс? Как посмотрит на нее?

И сможет ли она вынести его холодный, равнодушный взгляд?

Нет, лучше умереть. У Эшли не было спокойной уверенности по-настоящему свободной женщины. В сексуальных делах она могла быть ведомым, но не ведущим, могла отдать инициативу, но не взять ее.

Осознав свою слабость, Эшли уже начала поворачиваться, когда дверь неожиданно и резко открылась. Росс стоял на пороге спиной к свету в коротком темно-синем халате.

— Что-то случилось?

— H-нет…Да…

— Что?

— Я… мне нужно поговорить с тобой.

— Я собирался поработать.

Ей хватило решительности не повернуться и не уйти.

— Я не могу уснуть.

— Черт, я тоже. И кто в этом виноват?

— Не знаю. — Она умоляюще посмотрела на него. — Я только хочу сказать, что не собираюсь сравнивать тебя с Мелвином.

— Ты это сказала. Что еще?

Понятно. Росс вовсе не собирался приходить ей на помощь. Эшли опустила глаза.

— И еще я хочу сказать, что вовсе не собиралась тебя отталкивать. Просто так получилось. Это… это…

Он молчал и спокойно смотрел на нее, ожидая продолжения.

— В общем, к Мелвину это не имеет никакого отношения.

— Понимаю. Ты просто не выносишь меня.

— Если бы ты был мне неприятен, разве я находилась бы сейчас здесь, в одной комнате с тобой? Конечно нет. Я лежала бы на кровати и радовалась, что избежала твоих ласк.

Его лицо оставалось в тени, но все же Эшли показалось, что Росс немного расслабился.

— Хм, приятно осознавать, что я не произвожу на молоденьких женщин такого же впечатления, как какой-нибудь вампир. Так, значит, ты не испытываешь ко мне отвращения?

— Нет. Скорее…

— Неужели? Неужели тебя влечет ко мне? — насмешливо осведомился Росс.

— Дело не во влечении, а в том… — Эшли не договорила, потому что не смогла найти достаточно обтекаемой формулировки.

— А в чем?

Он насмехается над ней!

— Ни в чем. Просто ты неверно истолковал мою реакцию. Я вовсе и не думала отталкивать тебя. Это получилось само собой.

— Не знаю. Мне твой жест показался совершенно однозначным. По крайней мере, ты же не прижала меня к груди и даже не обняла.

— А ты разве никогда не слышал о перегрузке? — сердито бросила Эшли.

— Хочешь сказать, что причиной твоей реакции стала эмоциональная перегрузка?

— Не хочу, а говорю.

— Хм. Понятно. И часто такое случается?

— Со мной впервые, — ответила она и тут же пожалела о своей откровенности.

— Так вот оно что-о… — насмешливо протянул Росс. — У тебя эмоциональная перегрузка, а тут я со своей неуместной ревностью к Мелвину.

Его ирония становилась просто невыносимой.

— Если ты думаешь, что мне было так уж легко прийти… — Эшли не договорила и, почувствовав, что вот-вот расплачется, отвернулась.

Росс схватил ее за руку.

— Не спеши.

Эшли попыталась вырваться, но силы были явно не равны, и он не собирался уступать.

— Я все равно не останусь здесь. Ты намеренно насмехаешься надо мной.

— Милая, я вовсе не насмехаюсь над тобой.

Ласковое слово, пусть и оброненное случайно, ослабило ее сопротивление, и Россу без труда удалось втащить Эшли в свою спальню.

— У меня и в мыслях не было насмехаться над тобой, — повторил он. — Уж если над кем и стоит посмеяться, так это надо мной. И, кстати, у меня это обычно неплохо получается.

Жаль, ты не заметила.

— Зачем? Зачем тебе смеяться над самим собой?

— Чтобы не воспринимать себя уж слишком серьезно. Кстати, хочешь получить полезный совет? Раз уж я виноват перед тобой, дам его бесплатно.

Эшли настороженно посмотрела на него, но промолчала, опасаясь стать мишенью еще одной шутки.

— Не нуждаешься в моих советах?

— Ну-у… А что за совет?

— Я мог бы научить тебя справляться с эмоциональной перегрузкой.

— И как?

Он подмигнул.

— Надо почаще практиковаться.

Эшли опустила глаза.

— Но мы ведь не станем спешить, да?

Росс просунул руки в широкие рукава ее халата.

— Почему бы тебе для начала не поцеловать меня?

Их тела не соприкасались, но Эшли чувствовала тепло его рук.

— Я? — удивленно переспросила она. — Но разве…

Ее взгляд метнулся к его губам, и мурашки пробежали по спине. Секунду или две Эшли колебалась, чувствуя странную робость, потом приподнялась на цыпочках и прикоснулась губами к его губам.

Росс ответил не сразу, и она, разочарованная, уже собиралась отступить, когда случилось неожиданное: его губы раздвинулись, и проскользнувший между ними язык осторожно прошелся по ее верхней губе.

Продолжая целовать Эшли, Росс вынул руки из рукавов, развязал пояс халата и, подхватив Эшли на руки, понес ее к кровати.

Он хотел выключить лампу, но она покачала головой.

— Не надо.

Росс кивнул и опустился рядом с Эшли, поглаживая ее плечи, грудь, живот и ноги.

Когда Эшли задрожала, он тут же отстранился.

— Не слишком быстро?

— Нет.

— Вот и молодец.

В то время как одна его рука осталась на груди, лаская розовый сосок, вторая двинулась ниже, и, когда пальцы достигли прошлись по коротким вьющимся волоскам, у Эшли перехватило дыхание.

— Приготовься, — прошептал Росс и склонился над вторым быстро набухающим соском.

Все, что Эшли испытывала до сих пор, меркло в сравнении с лавиной ощущений, обрушившихся на нее теперь. Откинув голову на подушку, она закрыла глаза и отдалась подхватившему ее водовороту. Волны острого, пронзительного наслаждения накатывали одна за другой, то вознося, то бросая ее вниз, пока в конце концов все ее естество не возжелало только одного: освобождения от этой невыносимо сладостной пытки.

И, когда это случилось, когда последний вал с ревом умчался, оставив ее, дрожащую, опустошенную и обессиленную на неведомом берегу блаженства, душа Эшли на мгновение покинула тело.

Она не знала, сколько времени лежала совершенно неподвижно, как невесомое перышко на застывшей глади озера, а когда открыла глаза, то увидела склонившего над ней Росса.

— Спасибо.

— Заниматься с тобой любовью — чистейшее наслаждение. Тебе об этом говорили?

Эшли покачала головой.

— Нет.

— А Мелвин?

Мелвин? Кто такой Мелвин? При чем здесь Мелвин? Он никогда не делал с ней ничего подобного.

— Нет.

В глазах Росса мелькнуло удивление.

— Я знаю, что ты берегла себя до свадьбы, но иногда-то позволяла ему ласки посмелее?

Ну, хотя бы для того, чтобы он не терял интереса.

— Никогда.

— Хочешь сказать, что ваши отношения ограничивались поцелуями и вы не заходили дальше?

— Да. — Видя, что он, похоже, не верит ей, Эшли поспешно добавила:

— Я не хочу о нем говорить. Как-никак Мелвин теперь мой родственник.

Росс облегченно вздохнул.

— Черт возьми! Парень, наверное, искал удовольствий на стороне. А если нет, то ему можно только посочувствовать.

— А ты? — с внезапно проснувшимся беспокойством спросила Эшли.

Он понял ее с полуслова и улыбнулся.

— О, я получил все, что хотел, и даже больше.

Смущенная, она уже хотела задать ему еще один мучивший ее вопрос, но Росс добавил:

— Это и есть один из способов снять напряжение. А теперь, когда ты немного успокоилась, мы пойдем дальше. Вот увидишь, ты еще пожалеешь, что ночи такие короткие.

Она слабо улыбнулась, плохо представляя, что может быть лучше того, что уже было. По крайней мере, ее аппетит был полностью удовлетворен.

Словно прочитав ее мысли, Росс усмехнулся.

— Не веришь? Главное блюдо еще впереди, это была всего лишь закуска.

Он поднялся, развязал пояс халата и, шевельнув плечами, предстал перед ней полностью обнаженным.

У Эшли перехватило дыхание. Боже, каким же красивым может быть мужчина! Красивым? Десятки прилагательных вертелись у нее в голове, но ни одному из них не хватало экспрессивности для описания этого великолепного тела.

О таком любовнике можно только мечтать!

С узкими бедрами и широкими плечами, Росс был сложен настолько пропорционально, что казался античной статуей. Ни фунта жира, только мускулы и кожа, напоминающая смазанный оливковым маслом шелк.

— Но прежде, чем мы начнем, я хотел бы провести небольшой эксперимент, чтобы выяснить, что тебе нравится больше всего, — сказал Росс, садясь на кровать.

— Не думаю, что… — начала Эшли и задохнулась от прилива желания, вызванного одним лишь прикосновением пальца Росса.

Глава 8

Когда Эшли проснулась и открыла глаза, комнату уже наполнял льющийся в окно солнечный свет. Часы показывали двадцать минут одиннадцатого. Она лежала одна на широкой кровати в спальне Росса, но из ванной доносился шум воды.

Сцены минувшей ночи хлынули из переполненной кладовой памяти, и Эшли покачала головой, все еще не веря, что такое случилось не с кем-то, а с ней. Что же на нее нашло? Как могла она, еще накануне сравнивавшая себя с ледяной крепостью, забыть все свои принципы и отдаться почти незнакомому мужчине?

Тем не менее это случилось. И пусть ей никогда не нравились скороспелые романы, впервые за всю жизнь Эшли чувствовала себя настоящей женщиной — желанной и уверенной в себе.

Покопавшись в себе, Эшли не обнаружила ни малейших следов раскаяния или сожаления. Да и как можно сожалеть о пережитом блаженстве? Росс оказался фантастическим любовником. Щедрым и отзывчивым, прекрасно понимающим, что нужно им обоим, и как сделать так, чтобы обе стороны остались довольны.

Эшли слышала, что занятие любовью часто сравнивают с полетом к звездам, с фейерверком чувств, с прыжком с самолета и даже с маленькой смертью. Она могла согласиться с каждым из этих сравнений.

Ее только что пробудившееся к новым удовольствиям тело приняло ласки Росса без всяких условностей, и в ответ ее любовник проявил нежность и заботу.

Эшли вспомнилось, как он, держа ее в объятиях, с каким-то даже удивлением сказал:

— Так я действительно у тебя первый.

И она, чувствуя, как вспыхнули щеки, ответила:

— Боюсь, что да. А ты против?

— Конечно нет. Хотя, должен признать, ты меня удивила. Я в общем-то и предположить не мог, что в наше время еще встречаются такие милые, старомодные девушки.

— Будь я по-настоящему милой и старомодной, не лежала бы сейчас в твоей постели.

— Но разве, принимая мое предложение вместе отправиться в Италию, ты не предполагала, что такое случится?

— Нет.

— Тогда почему ты в моей постели? Впрочем, не утруждай себя ответом. Я и так его знаю.

Она посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц и лукаво улыбнулась.

— Считаешь себя неотразимым?

— Едва ли.

— Тогда почему, по-твоему, я в твоей постели?

— Реакция на Мелвина. Проиграв в одном месте, человек всегда стремится реабилитироваться в другом.

Эшли покачала головой.

— Нет, Мелвин здесь абсолютно ни при чем.

Тем не менее ее слова не убедили Росса.

— Думаю, дело именно в этом. Иначе как объяснить такую эскападу после многих лет воздержания?

— Может быть, я просто устала быть девственницей.

— То есть ты увидела, что не можешь обменять девственность на обручальное кольцо, и решила хотя бы просто повеселиться?

— Нет, я имела в виду не это.

— Тогда почему ты выбрала меня?

— Ты… привлекательный.

— Эшли, тебе ведь не шестнадцать, а двадцать пять! Рядом с тобой были десятки привлекательных мужчин.

— Не знаю. Я, по крайней мере, их не замечала. Наверное, мне трудно угодить.

— Что ж, надеюсь, ты не разочарована. Твой медовый месяц обернулся каникулами, а вместо жениха ты получила любовника. Не самый лучший утешительный приз, но могло быть и хуже.

Мысль о том, что она потеряла, почему-то пришла и ушла, не причинив боли.

— Мне ни разу не выпадали утешительные призы, так что, считаю, с первым крупно повезло.

Эшли почувствовала, как он расслабился, и рука, только что лежавшая неподвижно, пришла в движение.

— А вот за это ты заслуживаешь поощрения.

Воспоминание отозвалось улыбкой. Эшли все еще переживала «вознаграждение», когда дверь ванной открылась и на пороге появился Росс в коротком халате и с перекинутым через плечо полотенцем.

Свежевыбритый, с гладко причесанными волосами и с сияющими глазами, он выглядел таким жизнерадостным, таким сексуально притягательным, что у Эшли перевернулось сердце.

— Доброе утро. — Росс подошел к кровати и поцеловал Эшли в губы.

От него пахло яблочным шампунем, гелем и мятной зубной пастой. В этот момент Эшли могла бы поклясться, что лучшего афродизиака не сыскать на всем свете.

— Завтрак принесут через несколько минут.

Я заказал побольше фруктов. Ты не встаешь?

— Нет-нет, я уже поднимаюсь. — Эшли представила, как выглядит со стороны — спутанные волосы, неумытое лицо, — и поспешно встала. — Мне нужно принять душ. У нас много времени?

Росс вытер волосы и отбросил в сторону полотенце.

— Вполне достаточно. Мы можем вылететь в Рим после полудня.

Его взгляд остановился на груди Эшли, и соски тут же затвердели, как будто он прикоснулся к ним. Стараясь не выдать смущения, Эшли натянула на себя простыню и посмотрела на лежащий на стуле махровый халат.

Несмотря на то что произошло между ними прошлой ночью, или, может быть, именно поэтому она почувствовала странную робость.

— Пожалуйста, передай мне халат.

Росс пожал плечами.

— Конечно. Хотя, по-моему, здесь достаточно тепло. — Он взял злополучный халат, но не отдал его Эшли, а расправил, явно собираясь помочь ей одеться.

Подавив раздражение, она торопливо выскользнула из простыни и просунула руки в рукава.

— Спасибо.

В следующее мгновение Росс обнял ее сзади и привлек к себе.

— Извини, соблазн помучить тебя слишком силен.

— Тебе должно быть стыдно.

— Нисколько. Ты потрясающе краснеешь.

Эшли попыталась освободиться.

— Прояви силу воли.

Он тяжело вздохнул.

— Может быть, мне помочь тебе… в душе?

— Ну уж нет. — Эшли вырвалась и метнулась к ванной, преследуемая негромким смехом Росса.

Привыкшая завтракать наспех и в одиночестве, Эшли чувствовала себя не в своей тарелке. Она сидела за столом, уставленным десятком тарелочек, блюдечек, вазочек и стаканов.

Росс уже успел одеться и выглядел просто потрясающе. Разливая охлажденный апельсиновый сок, он с улыбкой посматривал на Эшли, которая осторожно пила обжигающе горячий кофе.

Оба молчали, но молчание не было ни тягостным, ни мрачным.

Любуясь Россом, его выразительным лицом и источающим силу телом, Эшли снова и снова удивлялась тому, что еще совсем недавно находила его не таким красивым, как Мелвин.

Жизненные наблюдения подсказывали ей, что Росс будет таким всегда, что годы нисколько не скажутся на его фигуре, что он навсегда останется воплощением мужественности и надежности, уверенности и силы.

А каким станет с годами Мелвин?

В свои двадцать семь лет он так и не избавился от подростковой капризности, часто и по малейшему поводу проявлял черты избалованности и слабости духа. В среднем возрасте такие люди нередко опускаются, перестают следить за собой, делаются рыхлыми и ленивыми.

Думая об этом, Эшли поймала себя на том, что совсем не чувствует себя виноватой перед бывшим женихом за столь нелестные о нем мысли.

— У тебя такое серьезное лицо, — заметил, допивая сок, Росс. — О чем думаешь?

— О Мелвине.

На его лицо словно набежала тень.

— Черт бы побрал этого парня! — со злостью бросил он и уже спокойнее добавил:

— Правильно говорят, что любовь это тот самый дьявол…

Любовь. Но любила ли она Мелвина?