Марта Поттерс

Время не властно

Пролог

С вечера принялся накрапывать дождик, и Джоан огорчилась, что погода портится. Но утром она выглянула в окно и увидела, что солнце светит вовсю, как ему и подобает в разгар лета. Сегодня в Литчвуде большой день, радостно вспомнила девушка, — открытие ежегодной ярмарки, где соберутся все жители городка, за исключением разве что тети Клары, которую болезнь приковала к постели. Ах, тетя Клара… Вот в ком нет ни капли эгоизма.

— Иди, моя девочка, и развлекись как следует, — сказала она Джоан, когда та засомневалась, имеет ли право оставлять тетю одну на весь день. Ведь доктор Смолл предупредил, что ее положение очень серьезно, и «это» может случиться совсем скоро.

Тетя Клара жила вдвоем с племянницей уже двенадцать лет, с тех пор, как мать Джоан, оставив девятилетнюю дочку, уехала в Калифорнию «налаживать свою жизнь». Джоан никогда не знала отца — мать рассталась с ним вскоре после ее рождения. Воспитанием дочери она почти не занималась, передав все в руки своей старшей незамужней сестры. Только благодаря тете девушка получила представление о том, что такое домашний очаг.

Всю неутоленную любовь одинокой женщины Клара обратила на племянницу.

После окончания местной школы Джоан устроилась продавщицей в цветочный салон. Туда брали только хорошеньких девушек, а Джоан была очень хороша собой — широко расставленные светло-карие глаза с искорками, белая кожа с нежно-розовым румянцем, точеный носик и — главное ее богатство — роскошные волнистые волосы необычного медно-рыжего оттенка. В Литчвуде она считалась одной из первых красавиц, и это не давало покоя тете Кларе.

— Милая моя девочка, — начинала она иногда, глядя на Джоан любящим взглядом. — У меня вся душа о тебе изболелась. Ну что за судьба ждет тебя в нашем захолустье! Эта моя болезнь так некстати. Уехать бы нам отсюда в Фейетвилл, а то и в Калифорнию… Разве наши неотесанные парни тебе ровня!

Тетя обожала племянницу и считала, что она должна выйти замуж по крайней мере за звезду Голливуда. К тому же дедушка Клары и матери Джоан когда-то был владельцем привилегированной частной школы в Ирландии, но потом вынужден был эмигрировать в Америку — Джоан так толком и не поняла почему.

В поклонниках у Джоан не было недостатка, но она не слишком их поощряла. Во-первых, потому, что они, и правда, были ей не по вкусу — их интересовали только лошади и регби. Имелось и еще одно обстоятельство…

Год назад Джоан и ее лучшая подруга Фанни отправились на ярмарку. Вдоволь нагулявшись и перекусив в кафе под тентом, они уже собирались возвращаться домой… И тут Джоан увидела павильон, который до сих пор ни одной из них не бросился в глаза. Над входом красовалась вывеска: «Гадание по руке. Потомственная гадалка Элизабет Эллис. Узнайте свое будущее».

— Смотри, что мы пропустили! — воскликнула Джоан. — Сюда стоило заглянуть в первую очередь.

— Вот еще, — хмыкнула Фанни. Она была некрасивая, слишком худая, носила очки в роговой оправе и гладко зачесывала и без того негустые темные волосы. — Это никакая не потомственная гадалка и даже не Элизабет Эллис, а миссис Пристин, ты ее знаешь, она живет около аптеки.

— Ну и что с того, если она умеет гадать, — возразила Джоан. — А даже если и не умеет, это аттракцион, понимаешь? Можешь не ходить, а я пойду.

Девушка смело шагнула в павильон. В полумраке за столом, освещенным двумя свечами, сидела гадалка в наброшенном на плечи большом цветастом платке и малиновом тюрбане. Может, это и впрямь была миссис Пристин, но Джоан вдруг охватило предчувствие чего-то необычного.

Она решительно подошла к столу и села на стул.

— Пожалуйста, миссис При… миссис Эллис, я хочу знать свое будущее.

Гадалка низко склонилась над ее рукой. У нее должно быть превосходное зрение, подумала Джоан, если она что-то способна разглядеть в таком сумраке. Сердце ее билось быстро и часто.

Гадалка что-то пробормотала, подняла глаза на Джоан и снова нагнулась к руке.

— Вижу большую любовь… Она перевернет всю твою жизнь. Добрый, красивый, приедет издалека… Но ты не будешь счастлива.

— Я узнаю любовь, разве мало этого для счастья? — сказала Джоан первое, что пришло в голову.

Ей сделаюсь вдруг не по себе. А что если это не просто ярмарочный аттракцион, и она в самом деле заглянула в свое будущее…

— Глупая, глупая девочка… Запомни, любовь приносит горе куда чаще, чем счастье, — отрезала гадалка. Все-таки это была никакая не миссис Пристин. — А ты полюбишь только раз, сильно полюбишь. И случится это скоро… Но счастливой тебе не бывать.

Джоан вдруг стало страшновато. Она резко отодвинулась.

— Вы ошибаетесь, любовь это и есть счастье, — сказала она.

— Вы не сможете быть вместе. Тебе не удержать его, — сказала гадалка, пожалуй все же миссис Пристин. — Что ж, может ты и права, моя милая, ты все же получишь свою долю счастья. Не все могут и этим похвастаться.

С тех пор прошел почти год, но предсказание не выходило у Джоан из головы. Не то, чтобы она приняла его совсем всерьез, но все же некоторое время пристально всматривалась в лица незнакомых мужчин, изредка появлявшихся на улицах Литчвуда, где все местные жители прекрасно знали друг друга. Потом впечатление, произведенное загадочной гадалкой, несколько притупилось, но все же Джоан отныне чувствовала себя героиней любовного романа, которые обожала читать ее тетушка, хотя роман этот был открыт пока лишь на самой первой странице.

Она даже начала вести дневник, где старательно описывала мельчайшие повседневные события, чтобы не пропустить начало этого увлекательного романа… Теперь ее поклонники окончательно отошли на второй план, а на первом месте сверкала и переливалась всеми оттенками радуги Мечта о Любви. Слова гадалки о том, что она не сможет выйти замуж за возлюбленного и не будет счастлива как-то не доходили до сознания Джоан. Ведь любовь, самое главное в жизни каждой женщины, ей, можно сказать, была гарантирована.

Джоан выпрыгнула из автобуса и заспешила к распахнутым, украшенным цветами воротам, за которыми раскинулись ярмарочные павильоны. Через минуту она смешалась с шумной толпой. Они договорились встретиться с Фанни и их общей подругой Алисой у цветочного павильона, но Джоан не спешила присоединиться к девушкам. Ей хотелось сначала посмотреть, приехала ли в этом году на ярмарку таинственная Элизабет Эллис? Может быть, снова зайти к ней и сказать, что обещанная любовь до сих пор не встретилась…

— Вы не скажете, в вашем городе есть какой-нибудь антикварный магазин или хотя бы лавочка, где продают старинные предметы?

От неожиданности Джоан слегка вздрогнула и подняла голову. На нее смотрели внимательные мужские глаза. Она замерла. Еще молодой мужчина — ему явно меньше тридцати, среднего роста, подтянутый, плечи скорее изящные, чем широкие, в правильных чертах лица что-то необыкновенно утонченное… Он настолько отличался от остальных знакомых мужчин, что показался Джоан пришельцем с другой планеты. Она молча смотрела на него, не в силах оторвать взгляд.

Незнакомец немного приподнял темные изогнутые брови, и она поняла, что он ждет ответа на свой вопрос.

— Конечно, у нас есть антикварный магазин, наш городок вовсе не такая дыра, как считают большинство приезжих, — произнесли губы Джоан, в то время как ее глаза наполнились янтарным блеском и начали свой собственный, совсем особенный диалог с его глазами.

— Вы не могли бы проводить меня, я здесь первый раз и боюсь заблудиться, — попросил он и добавил неуверенно: — Если, разумеется, у вас есть на это время.

— Я с удовольствием вас провожу, я сегодня совсем свободна. — Джоан засмеялась, сама не зная чему. — Только это на другом конце города.

— Тогда я буду счастлив, если вы согласитесь стать моим гидом и заодно познакомите меня с вашим городом… Кстати, меня зовут Эндрю Гибсон.

— А меня Джоан Ардли.

И они рука об руку пошли по залитой ярким солнцем улице… Позднее Джоан пыталась припомнить их разговор, но не могла, видимо губы произносили что-то совсем незначительное, но зато глаза ее говорили: «Неужели это Ты? Да, я в этом не сомневаюсь. Это о Тебе я мечтала, Тебя видела во сне, Тебя я ни с кем не спутаю…»

Она действительно влюбилась в него с первого взгляда и поняла это сразу. Они еще не успели ничего рассказать о себе друг другу, а она буквально готова была идти за ним на край света. Как часто она встречала это фразу в романах, и какой банальной она казалась всегда! Но сейчас Джоан открывала для себя вечную новизну банальных истин.

А его глаза… В них она ясно читала восхищение и еще другое чувство, суть которого более опытная женщина угадала бы сразу.

После антикварного магазина, где Эндрю купил старинную медную кастрюльку, вполне естественно было бы пожелать друг другу счастливого пути и разойтись. Но ни одному из них это не пришло в голову. Они бродили по городу, сидели в кафе, и разговаривали.

Он рассказал ей о себе. То, что у Эндрю есть невеста и, вернувшись в родной Спрингфилд, он собирается сочетаться с ней браком, Джоан узнала едва не в первые минуты знакомства. Но как ни странно, это известие не вызвало в ней никаких эмоций. Его невеста, его властный отец, его фабрика — все это существовало где-то в другом измерении и никак не было связано с чудесными мгновеньями, которые переживала Джоан и которые принадлежали только им двоим и больше никому на свете. Такие понятия, как время, расстояние и проза жизни потеряли свое значение. Голова у Джоан слегка кружилась, на сердце было до того легко, что она временами опускала взгляд на свои туфельки, чтобы проверить, все ли еще они касаются земли — когда она смотрела в его глаза, ей представлялось, будто она медленно парит в воздухе.

Постепенно ей становилось все более ясно, что ее сердце всегда будет принадлежать этому человеку, где бы и с кем бы он ни был. Он получил над ней полную власть, и это наполняло Джоан счастьем. Она знала, что сделает все, о чем он ни попросит.

Оказалось, что в их вкусах много общего. И Джоан, и Эндрю, оба любили яблоки, сильный ветер, праздничную толпу, запах корицы, старину. Оба предпочитали ходить пешком, чем ездить в автомобиле. Он успел побывать в разных странах, и Джоан с увлечением впитывала его впечатления. И ей отчетливо представилось — она в белом платье стоит рядом с Эндрю на палубе корабля, который плывет по безбрежному морю, но куда — неизвестно, впереди все скрыто туманом.

Потом он попросил ее проводить его до гостиницы, и они договорились завтра встретиться, он обещал зайти за ней в цветочный магазин. Так он заходил за ней каждый день, а в следующее воскресенье, в тихой березовой роще, на закате Джоан отдала своему возлюбленному не только душу, но и тело.

Эндрю Гибсон всегда считал себя порядочным человеком. В Орегоне его ждала невеста, милая девушка, дочь делового партнера его отца, с которой он по возвращении должен был сочетаться браком. Он не питал к невесте глубоких чувств, просто тридцатилетний Эндрю согласился с выбором отца, потому что с детства привык во всем с ним соглашаться. А отец решил, что сыну пришла пора обзавестись семьей.

Джоан казалась Эндрю воплощением юности и свободы от всяких условностей, она ни о чем не просила, ни на чем не настаивала, не искала выгод. Ее большие глаза, обращенные на него, светились любовью, и его потянуло к ней с такой неистовой силой, что не отличавшийся бурным темпераментом Эндрю не переставал удивляться сам себе.

Влечение, которое он испытал к этой девушке, не могло заглушить укоров совести. Но Джоан уверила его, что она ни о чем не сожалеет и хочет только, чтобы он вспоминал о ней. Перед тем, как сесть в автобус, который должен был увезти его к прежней жизни, Эндрю обнял Джоан и заглянул ей в глаза.

— Дорогая моя девочка, я бесконечно благодарен тебе за все. Вот мой адрес. — Он протянул ей визитную карточку. — Я бы очень хотел увидеться с тобой снова. Не сомневайся, я всегда буду рад тебе…

Он смущенно замолчал, испугавшись, что она воспримет его слова слишком буквально. Но Джоан прямо и просто посмотрела ему в лицо и сказала мягко:

— Спасибо, Энди, конечно мы когда-нибудь увидимся. Я желаю тебе всяческого счастья. А что касается меня — я и так самая счастливая на свете.

Она долго махала вслед отъезжавшему автобусу, а Эндрю половину пути снова и снова спрашивал себя — не потерял ли он права называться честным человеком? Потом он представил суровое лицо отца и понял, что у него в сущности никогда не было выбора. Долг давил на него тяжелым бременем. Здесь, в этом маленьком провинциальном городке, он простился с несбыточной мечтой о свободе.

1

Дороти О'Хансен стояла у основания деревянной лестницы, ведущей на веранду двухэтажного дома в стиле ранчо.

Такси уехало. Возврата назад не было. Внезапно девушку охватило тревожное предчувствие, по телу пробежала нервная дрожь. Мужество и уверенность в своих силах, побудившие ее отправиться в Орегон на поиски отца, которого Дороти долгое время считала умершим, стремительно покидали ее.

Она испытала непреодолимое желание броситься вслед таксисту и крикнуть, что ошиблась адресом…

— Я услышал, как отъезжает машина.

Глубокий мужской голос заставил ее сердце забиться в сумасшедшем ритме. Девушка собралась с духом и взглянула на мужчину, который появился на веранде. Несмотря на линялые голубые джинсы и простую белую футболку, Алан Латимер показался ей еще более привлекательным, чем во время их первой встречи. Синие глаза в упор смотрели на нее из-под довольно густых ресниц, светло-каштановые волосы трепал легкий ветерок, чувственные губы улыбались несколько сдержанно. Небрежной и уверенной походкой он спустился вниз по ступеням и остановился напротив нее.

— Добро пожаловать в Орегон.

— Спасибо, — отозвалась Дороти, выдерживая его твердый пристальный взгляд.

— Почему вы не позвонили с автовокзала? Я бы приехал на своем фургоне и забрал вас, — сказал Алан, поднимая ее чемодан и сумку.

— Вы имеете в виду старинный крытый фургон? — спросила Дороти с внезапно пробудившимся интересом.

Алан поймал ее взгляд и снова почувствовал то сильное влечение, которое ощутил в первое мгновение, едва только увидел Дороти О'Хансен два месяца назад в Арканзасе.

Он засмеялся и отвел глаза.

— Не волнуйтесь, допотопные повозки на дорогах разрешены исключительно во время Пасхального Шествия или по случаю свадебной церемонии.

— Понятно, — разочарованно протянула она. — Жаль. В детстве мне всегда хотелось прокатиться в одной из тех крытых повозок, на которых ездили по стране первые переселенцы…

— Подобные реликвии коллекционирует один из отцовских приятелей. Так что, может быть, вам еще представится возможность прокатиться в такой повозке, — обнадежил ее Алан.

— Было бы здорово, — обрадовалась Дороти.

— А как вам понравилось путешествовать на автобусе? — спросил Алан, пока они поднимались по лестнице.

— Думаю, это комфортнее, чем в повозке, — улыбнулась Дороти, — но все же поездка была достаточно долгой и утомительной.

Он пропустил Дороти вперед, что дало ему возможность хорошенько рассмотреть ее сзади. Девушка была одета в джинсовую куртку, блузку кофейного цвета и джинсы, которые отлично сидели на ней, четко обрисовывая округлый контур бедер, в ее густых волнистых медно-рыжего оттенка волосах, заплетенных в тугую косу, вспыхивали солнечные искорки.

Красивая девушка… А главное, вежливая. Алан усмехнулся, подумав о происшедшей с Дороти перемене. Два месяца назад, когда Алан с родителями гостил на ферме неподалеку от Фейетвилля в штате Арканзас, он поделился с хозяевами проблемами, возникшими у него с недавно купленной скаковой лошадью, которая уже успела одержать на скачках несколько побед. Тогда один из друзей хозяев рассказал про Дороти О'Хансен, местного тренера, которая занимается именно норовистыми, а также пострадавшими от дурного обращения лошадьми. Алан высказал свои сомнения, но гость уверил его в необычайных способностях Дороти. Тем же вечером Алана познакомили с этой рыжеволосой сорвиголовой и, решив, что хуже не будет, предложил ей приехать на его ранчо в Орегон, проконсультировать Алмаза, его призового скакуна. Но в ответ получил довольно грубый отказ вкупе с презрительным взглядом. Поэтому, когда неделю назад Дороти вдруг позвонила и спросила, все ли еще она может приехать, чтобы помочь ему с лошадью, он испытал своего рода шок. Но до ответственных скачек оставалось меньше десяти дней, положение было безвыходное, и Алан не смог ответить ей отказом.

— Красивый у вас дом, — заметила Дороти.

— Спасибо. Конюшни с другой стороны, я покажу их вам позже.

Внезапно парадная дверь отворилась, и Дороти увидела приятную седовласую даму, которая приветливо ей улыбалась.

— Дороти! Как я рада тебя видеть. — Объятия Сони Латимер были такими теплыми и дружескими, что у Дороти выступили слезы. Знакомство их было совсем коротким, но обе испытывали друг к другу искреннюю симпатию.

— Спасибо, миссис Латимер, я тоже рада вас видеть. Вы прекрасно выглядите.

— Спасибо, — поблагодарила и Соня, отступая назад. — Пожалуйста, проходи в дом. Как ты перенесла путешествие? Могу я угостить тебя чашечкой кофе?

— Я немного устала и, конечно же, не откажусь от кофе, спасибо, — с удовольствием согласилась Дороти.

— Алан, дорогой, отнеси вещи Дороти в ее комнату.

— Конечно, мама. — Алан уже поднимался по лестнице.

Дороти прошла следом за Соней через вестибюль с кафельным полом и дальше по коридору, мимо огромной столовой, на светлую просторную кухню. Середину помещения занимал массивный деревянный стол, а с трех сторон в удобной близости находились плита, холодильник и двойная раковина.

Подвесные шкафчики для посуды сияли ослепительной белизной, а синевато-серая стойка превосходно сочеталась по цвету с крупной венецианской плиткой, покрывавшей пол.

Рабочее место домохозяйки было обустроено превосходно. Особенно Дороти пришлись по душе начищенные до блеска разнокалиберные медные кастрюльки и сковородки, висевшие над деревянным столом.

В эркере, выходившем окнами на веранду, стояли круглый дубовый стол и шесть стульев, а сразу за верандой начинался сад. Над деревьями Дороти разглядела крышу какого-то строения и догадалась, что это и есть конюшня.

— Что за чудесная кухня! — воскликнула она.

— Спасибо. Да ты садись, — пригласила Соня, подходя к стойке. — Расскажи поподробнее, как прошло твое путешествие.

— Отлично… спасибо, — вежливо ответила Дороти. — Мне нравилось наблюдать в окно, как меняется пейзаж.

Сама она машину водить не умела, а самолеты просто ненавидела. Двухдневный переезд на автобусе через пять штатов был для нее спасительной альтернативой. И все время путешествия мысли ее были заняты только одним — как устроить встречу с отцом.

О существовании отца Дороти узнала только месяц назад. Она наводила порядок в кладовке с мамиными вещами и наткнулась на старую коробку из-под обуви. Внутри оказалась пачка документов, а в самом низу — тетрадь, исписанная крупным маминым почерком.