— Я пойду навестить Джорджи, мама, и скоро вернусь.

Девушка выскользнула из комнаты и медленно направилась в детскую. Ее брат, скрестив ноги, сидел на коврике в мерцающем солнечном пятне. Широкий луч, казалось, дрожал от кружащихся в нем пылинок. Ручки мальчика ловили невидимые частички, которые только он мог различить в постепенно угасающем свете дня.

— Привет, Джорджи, — прошептала Лейси, понимая, что он на нее даже не взглянет, а может, и не заметит ее присутствия.

С отсутствующим видом Джорджи продолжал ощупывать воздух. Лейси опустилась рядом с братом на пол и отвела с его лобика рыжеватые кудряшки.

— Как ты поживаешь?

Он не ответит, никогда не отвечал, но она часто разговаривала с ним, и иногда ей казалось, что ее голос успокаивает его. Лейси и сама нуждалась в утешении, поэтому вспомнила свой неожиданный успех в «Реджистер».

— Ты знаешь, Джорджи, со мной произошла удивительная вещь.

Она оперлась на локоть, намереваясь открыть свой секрет единственному человеку, который, как она знала, никогда никому о нем не расскажет.

— Я начала писать заметки для газеты «Мобил Пресс Реджистер». Это маленькие сообщения о светской жизни, но как приятно чувствовать, что делаешь что-то стоящее! И знаешь, Джорджи, меня в дрожь бросает, когда я подумаю, сколько людей прочтут строчки, которые я написала.

Круг солнца скрылся за высоким дубом. Мальчуган отвернулся и поднял с пола маленькие деревянные часы. Он мог до бесконечности разбирать их на части и собирать снова. Сложной формы колесики и звездочки служили Джорджи обычной головоломкой, в которую он играл так часто, что легко справлялся с задачкой в рекордное время. Лейси не переставала удивляться, как свободно выполнял ее брат механические действия и при этом за всю свою жизнь не выговорил, можно сказать, ни единого слова.

Вскоре Джорджи потерял интерес, к часам и принялся раскачиваться взад-вперед. Он издавал похожие на жужжание звуки, но его губки не способны были произнести ничего членораздельного.

— Тяжелая была неделя, да? — спросила Лейси, поднимая маленькую музыкальную шкатулку из кедра, которой она развлекала брата, когда он был совсем маленьким.

Девушка повернула заводной ключик, и нежное треньканье колокольчиков надолго заполнило царившую в комнате тишину. Джорджи не перестал раскачиваться, хотя и замедлил движение. Лейси без труда определяла, когда брат приходил в возбужденное состояние, и знала, что музыка обычно успокаивает его.

— Я видела коттедж и знаю, что матушка раздражена из-за этого. Мне хотелось бы, чтобы она поняла, что я ничего не могу сделать. Когда папа продавал землю, он должен был знать, что покупатели собираются на ней что-то строить. Я встречалась с этой семьей, Джорджи. Они милые люди. Но это неважно. До тех пор пока матушка находится в таком состоянии, жить с ними по соседству в мире и покое будет невозможно. В этом я не сомневаюсь.

Поднявшись, мальчуган подошел к окну и принялся ковырять ногтем большого пальца давнюю месяцеобразную щербинку в высоком подоконнике. Кусочки краски отскакивали от дерева и падали прямо на пол. Лейси приблизилась к окну и молча оторвала брата от бесцельного занятия. Она вложила ему в руки часики, и Джорджи сразу же принялся разбирать их.

Бесконечная усталость навалилась на Лейси. Она поцеловала брата в лоб и оставила его наедине с вымышленным миром, в котором он жил. Она не могла достучаться до него. Он даже не знал, что она пытается это сделать. Горечь, которую она ощущала, становилась порой просто невыносимой.

Лейси вошла в свою комнату, умылась и переоделась. Распустив волосы, она расчесывала их серебряной щеткой до тех пор, пока не смолкли удары молоточков в висках. Укладывая пряди в пучок, Лейси поймала в зеркале свое отражение. Она поднесла пальцы к губам и в сотый раз вспомнила, как их целовал Гаррет. Ей необходимо было его присутствие. Она хотела увидеть его хотя бы на минутку. Лейси закрыла глаза, и ей показалось, что она вновь чувствует запах его мыла для бритья и лосьона для волос.

Девушка ясно представила себе минуты их уединения в тени высокого дуба. Никогда прежде не чувствовала она такого волнения. Именно тогда весь мир для нее переменился, и Лейси боялась, что он уже никогда не станет прежним. Гаррет был мужчиной, созданным для нее. Тот, кого она всегда будет любить.

Но не за него она выйдет замуж. С этим Лейси вынуждена была смириться. «Чем скорее, тем лучше», — решила девушка с болью в сердце. Как она ни стремилась забыть о своих переживаниях, спазм в горле напомнил ей о них.

Ей было необходимо отвлечься от иссушающих душу воспоминаний о Гаррете и постоянного страха перед угрозами Стоуна, поэтому Лейси отправилась в вестибюль, чтобы забрать свою сумочку. Она уже неоднократно перечитывала задание, которое дал ей Рапьер, и каждый раз это приносило ей некоторое облегчение, пусть и ненадолго.

Лейси спустилась по ступенькам, по выложенным в шахматном порядке мраморным плитам переднего зала подошла к столику из вишневого дерева. Маятник часов глухо отсчитывал секунду за секундой. Лейси расстегнула пряжку сумки, вынула конверт и внимательно перечитала записку, написанную Рапьером, хотя могла повторить ее содержание слово в слово.

«Организовал для вас членство в Общественном клубе Пиксли. Третье ежегодное собрание и выборы состоятся в четверг вечером. Предполагается, что выезд членов клуба будет сопровождать серенадами струнный оркестр Драго. Развлекайтесь!»

Лейси страстно желала, чтобы все было так просто.

Глава 11

...

«ПАРА ПУСТЯКОВ» ДЛЯ ДАМ ГОРОДА МОБИЛА

Похоже, что прохладный воздух осени дышит обещаниями любви. Несколько юных леди нашего города постоянно появляются повсюду в сопровождении одних и тех же молодых людей, что позволяет вашему корреспонденту предположить, что в следующем июне у нашего преподобного отца забот будет больше, чем обычно. Парой, вызывающей наибольшее удивление, безусловно являются всем известный Себастьян Эйвери и недавно появившаяся в свете Лейси Вебстер…

С залива Мобил дул холодный ветер. День Благодарения Лейси провела в «Изумрудных дубах», но затем вернулась в город, полная решимости продолжать то, что задумала. Ее ни на минуту не покидало воспоминание о Стоуне, хищное присутствие которого мрачной тучей нависло над ее жизнью и жизнью ее матери и брата. С того памятного дня в театре Лейси встречала его дважды, и он ни разу не упустил случая, чтобы язвительно не напомнить ей о власти, которую он над ней имел.

Анна Эйвери устроила так, что в течение последних недель Лейси несколько раз появлялась под руку с Себастьяном. Вскоре по городу поползли всевозможные слухи. Девушка надеялась, что этого будет достаточно, чтобы Стоун понял, что она не отказалась от мысли вовремя вернуть ему долг.

От городских сплетниц Фрэнси узнала, что Анна Эйвери сама распространяет слухи о намерении своего сына жениться в ближайшее время.

Лейси сидела в верхней гостиной дома Томасов, в голове у нее роились тревожные вопросы. Себастьян относился к ней очень внимательно, но дальше этого их отношения, похоже, не шли. Он был истинным джентльменом, прекрасным товарищем. Вместе они весело проводили время. Он еще раз пригласил ее в театр и на несколько светских раутов. Даже брал ее с собой на скачки в парке Бэйсайд. Все это Лейси живописала потом в своих заметках, надеясь, что Стоун прочтет их и поймет намек.

Однако создавалось впечатление, что Себастьян не стремится пойти дальше сложившихся отношений. Похоже, ему нравилось идти собственным путем, лишь при случае сопровождая Лейси на светских раутах. Девушке же не оставалось ничего, кроме осознания того, что время неумолимо подходит к той черте, когда будет уничтожена ее семья.

Фрэнси считала, что сватовство Себастьяна — вопрос времени. Лейси, напротив, совсем не была в этом уверена — чаще всего под маской веселости он прятал задумчивость. Правда, не так давно она заметила некоторую холодность Себастьяна по отношению к себе, которую, молодой человек не смог скрыть. На душе у Лейси становилось тревожнее день ото Дня. Она прекрасно понимала, что неопределенность их отношений не может длиться до бесконечности.

Теперь у Лейси уже не было времени, чтобы обратить внимание на кого-либо другого, даже если бы ей удалось встретить юношу, который пожелал бы жениться на бесприданнице, мать которой страдает от душевного расстройства, а брат — дурачок.

Жестоко было так рассуждать, но Лейси вынуждена была постоянно напоминать себе о том, как окружающие могут воспринять ее родственников. Никто не захочет принять их. Каждый, кто узнает о намерении Тадэуса Стоуна жениться на ее матери и найти для ее брата подходящий приют, посчитает его святым. Только она одна знала правду. Только она могла его остановить.

Однако с тех пор как она ощутила прикосновение рук Гаррета, обнимавших ее, почувствовала, как оживают ее губы от одного его поцелуя, Лейси желала получить нечто большее, чем брак по расчету. Она мечтала, чтобы муж не был ей безразличен, и эти мечты приводили ее в уныние. Стоун лишил ее этой возможности, но он не мог украсть у нее прекрасные грезы.

Лейси отчаянно хотелось, чтобы муж пробуждал в ней такую же сладостную и горячую истому, какую вызывал Гаррет. С грустью девушка думала о том, что этого, видимо, никогда не произойдет.

Гаррет большую часть времени проводил в своей конторе. Изредка она встречалась с ним на светских мероприятиях. Если они случайно оказывались в одном и том же месте, он коротко кивал ей в знак приветствия и проходил мимо. Лейси знала, что он умышленно ее избегает, чтобы не мешать ей идти к своей цели. И, тем не менее, Лейси до боли не хватало Гаррета.

К тому же она испытывала страшные муки ревности, когда думала о том, что свободное время он проводит с Эдит Бишоп. Как это было прошлым вечером.

Гаррет вертел в ладонях высокий стакан с виски, задумчиво наблюдая, как алмазные капли дождя одна за другой падают на оконное стекло. Мрачный день вполне соответствовал его настроению.

Молодой человек вспомнил, сколько мучений доставил ему вчерашний вечер, и даже вздрогнул от отвращения. Нелегко было это пережить и умудриться никому не испортить настроение.

Матушка настойчиво продолжала подталкивать его к браку с Эдит Бишоп, несмотря на явное отвращение к невежественной семейке. Она уже присмотрела новую резиденцию в Спрингхилле и видела в деньгах Бишопов способ удовлетворить свое весьма эгоистичное желание.

Сам Бишоп был ничем не лучше. Он вынудил Гаррета согласиться на встречу прошлым вечером и — мало того — предложил молодому человеку прогуляться после ужина с его дочерью наедине по саду. Ни один истинный джентльмен не согласился бы на такое и тем более не подтолкнул свою дочь к этому сам. Однако Бишоп хотел, чтобы Гаррет как можно скорее сделал предложение, и не особенно мудрил, предоставляя юноше такую возможность.

Под стать папаше, дочка тоже не страдала излишней утонченностью манер. Она взяла молодого человека под руку, прижалась к нему всем телом и даже попыталась споткнуться, чтобы ненароком оказаться в его объятиях.

К несчастью, эта уловка лишь напомнила Гаррету, как по пути из театра оступилась Лейси. Он никак не мог забыть, как сжимал ее в объятиях, ощущал вкус ее губ. Маленькая хитрость Эдит показалась ему пародией на неистовую страсть, которую он увидел в тот вечер в голубых глазах Лейси.

Наконец, Гаррету надоело терпеть заигрывания Эдит, и он решил поговорить с ней начистоту.

— Вы знаете, что ваш отец ждет, что сегодня вечером я сделаю вам предложение? — выпалил он.

Эдит только засмеялась, и гнусавый смешок резанул его по натянутым нервам. Похоже, это заявление отнюдь не вывело ее из равновесия.

— Конечно, ждет. Должна сказать, вы и так слишком долго тянете.

Гаррет нахмурился, схватив ее за изящные ручки и повернув лицом к лунному свету, чтобы лучше рассмотреть выражение лица девушки.

— Так вы знаете?

— Конечно, знаю. Не думаете же вы, что он состряпал все это в одиночку?

— Так вы с ним сговорились? Я имею в виду, обо всем этом… О помолвке?

— Это была моя идея, глупенький, — заявила Эдит, снова прижимаясь к нему всём телом.

Белые полукружья грудей опасно выступали из глубокого выреза ее платья. Несмотря на отвращение, которое вызвало у него такое бесстыдство, Гаррет не отвел глаз. Она заметила его красноречивый взгляд и опять засмеялась. Пронзительное хихиканье вызвало в нем неприятные ощущения и заставило съежиться.

— Я знаю, что люди думают о моих родителях, — сказала она с ноткой высокомерия в голосе. — Их не любят, потому что они неправильно пользуются вилками и не говорят на правильном английском языке. Снобы всегда будут задирать носы, даже если у нас больше денег, чем у любого из них. Я не имела счастья родиться в благородной семье, поэтому, если я хочу пробиться в высшие слои общества, я должна выйти замуж за человека, который туда вхож. Именно так я и собираюсь поступить.

— А как же любовь? — спросил он.

Ее глаза стали холодными и злыми.

— Любовь не может мне дать то, чего я хочу. Мне наплевать на все эти бессмысленные сантименты. Я намереваюсь стать важной дамой, уважаемой в этом городе. С твоей помощью или без нее. Есть много других, кто сможет воспользоваться приданым, которое дает за мной отец. Но ты оказался первым, на кого пал мой выбор.

Лихорадочный блеск глаз девушки даже заставил его на шаг отступить. Положение в обществе — вот все, что ее заботит! Это слишком. Однако Гаррету была знакома такая решимость. Разве он не так же стремился спасти «Морские перевозки Армстронга»?

— И вас вовсе не тревожит, что по-настоящему я вас совсем не люблю?

Эта мысль обдала Гаррета холодом, но отчаянное положение, в котором он находился, удержало от того, чтобы с отвращением отвернуться и уйти.

— Чувства, настоящие или какие-то другие, тревожат меня меньше всего. Мне нужно ваше имя. Фамилия Армстронг откроет мне доступ на любой светский раут в Мобиле. И уверяю вас, это куда более ценно, чем мимолетная страсть.

Гаррет вновь ощутил тепло тела Лейси. Эдит ошибалась. Ничто не могло сравниться с этим удовольствием, оно во сто крат дороже золота.

Тем не менее, он не мог сделать Лейси своей. Ей необходимо было то, чего он не мог ей дать. Даже если бы она сама приняла его таким, какой он есть, Гаррет никогда не решился бы потребовать, чтобы она пожертвовала своей семьей ради брака с ним. Иначе однажды, когда трудности и нужда станут невыносимы, она возненавидит его.

Он любил Лейси Вебстер. Самому себе Гаррет мог в этом признаться. Но она никогда не станет его. А он, видимо, никогда не сможет никого полюбить так, как любит ее.

Так какая же разница, на ком он женится? Лучше уж действительно взять в жены девушку, которая не лелеет романтической надежды найти в нем любовника и друга, а просто получит какую-то пользу от этого брака.

Он долго рассматривал Эдит, словно решая, что делать. Наконец — к добру или не к добру— он принял решение.

Звук шагов по ступенькам вернул Лейси к реальности. Она быстренько спрятала статью, над которой работала, под томик пьес Шекспира и сделала вид, что читает.

Фрэнси сначала заглянула в гостиную, а потом вошла и плотно закрыла за спиной двустворчатую дверь. Бледное лицо ее было напряжено, около губ пролегли недовольные складки. Лейси сидела, в ожидании глядя на подругу.

— Что случилось?

— Я встречалась с Рапьером, чтобы получить новое задание редакции, — сообщила Фрэнси, нервно щелкая серебряным замочком на сумке. — Он попросил меня передать это тебе. — Она так крепко сжимала в руке конверт бежевого цвета, что побелели суставы пальцев.

Лейси знала — такими конвертами пользовались в «Реджистер». Сердце ее учащенно забилось в ожидании нового задания от редакции. До сих пор это вызывало у Лейси радостную дрожь. Но, заметив блеск в глазах подруги, девушка ощутила, как ее охватывает неприятное предчувствие.

— Я знаю, что это за поручение, Лейси. И мы должны что-то сделать, чтобы помешать этому.

Резко поднявшись, Лейси подошла к подруге и взяла конверт. Сломав печать и разорвав грубую бумагу, она извлекла листок, торопясь узнать, что же там написано. Глаза скользнули по строчкам, и из горла вырвался тяжелый вздох. Лейси прижала руки к груди и опустилась в кресло.

— Я не думала, что он это сделает. Я была уверена…

— Он не должен этого делать, Лейси! — вскричала Фрэнси. — Он разрушит свою жизнь.

Перечитывая задание, Лейси только сокрушенно качала головой. Она все еще не верила своим глазам.

— Мы знали, что это возможно.

— Нет! — заявила Фрэнси, в волнении меряя шагами гостиную и покусывая мелкими белыми зубками ровно подстриженные ноготки. — Я подозревала, что Говард Бишоп затевает нечто подобное, но ни на секунду не могла предположить, что Гаррет согласится. Этот человек… это семейство… Они ужасны, Лейси. Он не может так поступить.

— Вероятно, у него нет выбора, — прошептала Лейси, заметив, как побелели пальцы, сжимающие бумагу. Ее сковало отчаяние.

Драматизм, с которым восприняла новость Фрэнси, был ничто по сравнению с тем, что чувствовала она сама в этот момент. Ее переживания оказались слишком глубоки, чтобы пустые стенания и протесты могли это выразить. Лейси не могла произнести ни слова. Она даже думать не хотела об этом задании, не могла выполнить его. Фрэнси пришла в ужас от этой новости, потому что считала Гаррета своим другом. У Лейси были свои причины для того, чтобы почувствовать дрожь в подкашивающихся ногах.

Как она выполнит такое поручение? Ее колонку заполняли легкомысленные слухи и весьма фривольные замечания. Разве она сможет когда-нибудь написать о вечере, посвященном помолвке Гаррета Армстронга и Эдит Бишоп так, чтобы читателям не стала ясна вся глубина ее отчаяния?

Появление Себастьяна в конторе у Гаррета оказалось такой неожиданностью, что молодой человек вскочил из-за стола, не скрывая своего удивления. Рассерженный Грэмб влетел вслед за Себастьяном и извиняющимся тоном пробормотал:

— Я должен был предупредить вас, сэр…

Себастьян сердито повернулся к секретарю.

— Он знает, кто я! — прорычал он. — Нет нужды представлять меня.

Гаррет знаком приказал Грэмбу удалиться, и Себастьян захлопнул дверь.

— Что за чертовщину ты придумал?

— Привет, Себастьян.

Гаррет вернулся на рабочее место, заставив себя холодно улыбнуться приятелю.

— Не притворяйся, что не понимаешь, о чем я говорю, — рыкнул Себастьян, размахивая перед носом у друга бледно-розовой карточкой с текстом, отпечатанным выпуклыми черными буковками. — Скажи, что это ошибка, и ты не соглашался жениться на этой «милой крошке».

— Это не ошибка.

— Проклятье! — заорал Себастьян, швырнув карточку на стол перед Гарретом с такой силой, что задребезжал стеклянный абажур настольной лампы.

Гаррет взглянул на приглашение, глаза его сузились. Бишопы не теряли времени, сообщив всем о предстоящем событии. Конечно, это была, скорее, его собственная вина. Он настаивал на срочной помолвке, о которой следовало объявить, как только будут сделаны все необходимые приготовления.

Ему в глаза бросилось его имя и дата, отпечатанные на изящной карточке. Суббота и еще одна неделя. Восемь дней, и он окажется связан с Эдит Бишоп так же прочно, как если бы они уже поженились. К горлу подступила горечь, но он заставил себя не обращать внимания на собственные чувства. Он принял решение. Какой смысл копаться в этом снова?