Путь к миру оказался открыт. Два дня спустя в Хельсинки было объявлено, что в советских налетах с начала войны погибло 377 граждан Финляндии.
Несмотря на начало секретных переговоров, советско-финская вой- на продолжалась. 1 февраля 1940 г. Красная армия под командованием командарма первого ранга Тимошенко начала крупномасштабное наступление против главных оборонительных укреплений финнов — линии Маннергейма. Линия держалась, несмотря на сочетание одновременных танковых, пехотных и воздушных атак. К 3 февраля стало очевидно, что Советский Союз не смог добиться быстрой победы. Через два дня, 5 февраля, премьер-министры Великобритании и Франции встретились в Париже в рамках Высшего военного совета и согласились устроить военную интервенцию в Финляндию, отправив туда экспедиционный корпус по меньшей мере из трех дивизий. «Нельзя дать Финляндии исчезнуть с карты», — сказал Невилл Чемберлен. Было достигнуто принципиальное соглашение о том, что союзники должны установить контроль над шведскими месторождениями железной руды в Елливаре. Если этого можно добиться, высадив в Нарвике войска, которые в дальнейшем могли бы перейти из Швеции в Финляндию в качестве британской помощи финнам, то такой вариант предпочтительнее, ибо, как сказал Чемберлен, он позволял «одним выстрелом убить двух зайцев». На деле было достигнуто решение оказать первоначальную помощь Финляндии высадкой в норвежских портах Ставангере, Бергене и Тронхейме группировки «Стратфорд», которая должна была начать операцию к 20 марта. Лишь тогда, объяснил Чемберлен кабинету 7 февраля, Британия и Франция «могут быть уверены, что они опередят немцев».
Скандинавия в 1940 г.
Уверенность в том, что помощь прибудет вовремя, подверглась испытанию три дня спустя, когда советские силы атаковали линию Маннергейма в таком количестве, что она оказалась прорвана. Финны, показав пример высшей военной доблести, за 48 часов отошли в правильном порядке ко второй линии укреплений, которую смогли удержать. Однако передышка была не очень долгой. 13 февраля 1940 г. новая советская атака привела к образованию прорыва во второй линии обороны шириной в полмили. Брошенные в место прорыва финские войска из отборного Тавастского полка легкой кавалерии были почти полностью выкошены. Теперь в прорыв устремилась одна волна советских войск за другой. В коммюнике, выпущенном вечером 13 февраля, финское верховное командование признавало утрату «нескольких наших самых передовых позиций». Британский журналист Джеффри Кокс, сопровождавший финскую армию с начала декабря, позднее вспоминал: «Это было первое из сообщений о постепенном поражении, которые неуклонно, день за днем, выходили до конца войны».
Численное превосходство РККА оказалось решающим. К 16 февраля финские войска были измотаны. Их резервы подошли к концу. Любая серьезная контратака была невозможна. У Красной армии люди в резерве еще оставались.
Мрачный день Финляндии совпал с днем удовлетворения в Великобритании. 16 февраля в Йёссинг-фьорде, к югу от Эгерсунна, моряки британского эсминца «Казак», нарушив нейтралитет Норвегии, взяли на абордаж немецкое судно снабжения, укрывшееся в норвежских территориальных водах, прежде чем прорваться через пролив Скагеррак в Балтийское море. Немецким кораблем был танкер «Альтмарк»; под его палубой были заперты 299 британских военных моряков и матросов торговых судов, захваченных в Южной Атлантике. Последовал короткий бой, в ходе которого погибли четверо немцев, и британские военнопленные были освобождены.
В награду за этот подвиг капитан «Казака» Филип Виан был награжден орденом «За выдающиеся заслуги». Германские пропагандисты обвинили британцев в нарушении норвежского нейтралитета, но Гитлер придерживался того взгляда, что история судит деяния только по их успешности: никто не спрашивает победителя, был ли он в своем праве. Британское правительство, отвечая на формальный протест Норвегии о нарушении ее территориальных вод, ответило, что она сама нарушила международное право, позволив использовать свои территориальные воды немцам для транспортировки британских пленников в Германию.
Главное нарушение международного права в тот февраль, однако, произошло не в норвежском фьорде. 2 февраля в Польше генерал Вильгельм Улекс, главнокомандующий германской группой армий «Юг», написал протест своему начальнику генералу Бласковицу: «Недавний скачок в применении насилия полицией свидетельствует о почти невероятном отсутствии человеческих и нравственных качеств, они теперь стали “зверскими”. Единственное решение, которое я вижу в этой отвратительной ситуации, пятнающей честь всего немецкого народа, состоит том, чтобы в полном составе уволить и распустить все полицейские формирования с их высшими командирами».
Бласковиц составил список преступлений СС, детально описывающий 33 случая убийств и изнасилований поляков и евреев, а также разграбления их имущества. Что касается офицеров вермахта и людей под их началом, их отношение к СС и германской полиции, заметил Бласковиц 6 февраля, «колеблется между отвращением и ненавистью. Каждый солдат испытывает омерзение и неприязнь к преступлениям, совершаемым в Польше подданными рейха и представителями нашего государства».
Взбешенный этими обвинениями, Ганс Франк 13 февраля поехал в Берлин, чтобы просить Гитлера об отставке Бласковица. Через два дня Бласковиц повторил изобличения в письме к генералу фон Браухичу. Его протест не помог. Подобные инциденты каждодневно совершались против отдельных личностей и членов принудительных трудовых отрядов. «Унижения и пытки еврейских работников, — сообщала 18 февраля газета Manchester Guardian, — которых нацистские надсмотрщики во время работы заставляют танцевать, петь, раздеваться и даже колотить друг друга, не ослабевают».
Не только польские евреи, но и все поляки оказались подвержены самым грубым зверствам. 21 февраля Рихард Глюкс, глава германской инспекции концентрационных лагерей, информировал Гиммлера, что он обнаружил подходящее место для нового «карантинного» лагеря, в котором можно содержать, наказывать и заставлять работать поляков за любой акт мятежа или непокорности. Это место представляло собой бывшие казармы австро-венгерской кавалерии, ряд внушительных, крепко выстроенных кирпичных зданий на окраине польского города Освенцим, который теперь, после присоединения к рейху, снова назывался своим немецким именем — Аушвиц. Использовать Аушвиц как место заключения евреев не планировалось; поначалу его единственной целью было служить исправительным лагерем для поляков. Тут же началась работа по превращению казарм в лагерь и по поиску в существующих германских концлагерях персонала, который мог бы управлять им с максимальной жестокостью.
4
Скандинавский театр военных действий
ЗИМА 1939/40 г.
Гитлер намеревался завоевать или хотя бы поставить на колени Британию, прежде чем повернуть свои армии против Советского Союза. Сталин хотел как можно дольше сохранять нейтралитет СССР. В августе 1939 г. он заключил пакт с Гитлером. Это не только избавило его от участия в германско-польской войне на стороне Польши, но и дало ему существенную полосу польской территории. Вслед за разгромом Польши Германией Сталин еще более обезопасил себя против возможного немецкого нападения, утвердив советское господство над Литвой, Латвией и Эстонией. Там он получил военные базы, тем самым убедившись, что Балтийское море не будет использовано против него, по крайней мере столь же легко, как если бы Прибалтика оставалась вне его контроля. В конце ноября Сталин стремился установить коммунистическое правительство в Финляндии, но неудачно. Теперь он пытался получить от Финляндии хотя бы защитный территориальный пояс.
Предвидел ли Сталин нападение Германии на Советский Союз? 15 ноября 1939 г. он одобрил решение Главного военного совета Красной армии сократить более чем на треть силы в укрепленных районах вблизи границ. Через шесть дней лично присутствовал на заседании Совета, который решил как можно скорее расформировать все советские танковые корпуса по предложению командарма первого ранга Г. И. Кулика, который полагал, что кавалерия еще сыграет в войне ведущую роль. Несомненно, эти решения ослабляли обороноспособность Советского Союза.
Гитлер сохранял уверенность в том, что в свое время он сможет покорить Советский Союз, но в равной степени он был убежден, что не победит на Западе, если не обеспечит Германии войну на один фронт. Однако даже на Западе имелись опасности. Одна, о которой он ничего не знал, заключалась в потоплении 12 февраля минным тральщиком «Глинер» немецкой подводной лодки U-33. Когда субмарина лежала на дне на глубине 30 морских саженей (54,864 метра), из нее извлекли три ротора «Энигмы». Это событие стало новым шагом на пути к постепенному прорыву самой секретной германской военной системы коммуникаций. К несчастью для Британии и к счастью для Гитлера, три морских кода «Энигмы» взломать не удалось, но они дали шифровальщикам, работавшим на британское правительство в Блетчли-парке, к северо-западу от Лондона, важную информацию о методах работы немцев. Три шифровальных ключа, извлеченные из подлодки, получили кодовые имена «Дольфин», «Пайк» и «Ойстер», и для их взлома прилагались напряженные усилия. «Дольфин», используемый всеми надводными кораблями Германии, оказался ненадолго взломан, что дало Британии кратковременное преимущество. За потопление субмарины и получение ее драгоценных роторов «Энигмы» капитан «Глинера», лейтенант-коммандер Хью Прайс, был награжден орденом «За выдающиеся заслуги».
