— Мам, а можно винограда? — спросил Витя.
— Нельзя. Все. Ложимся спать, — рявкнула женщина.
— Молодой человек, вы в каком классе учитесь? — строго спросила Марина Михайловна.
— В пятом, — буркнул Витя и тут же согласился ложиться спать.
Соня пошла в комнату. Уходя, заметила, как Витя цапнул виноградную гроздь.
Ей показалось, что она только закрыла глаза и тут же проснулась. Было уже светло. Андрюшка еще спал. Соня вышла в гостиную. На столе стояли тарелки с творогом, молоком и хлебом. Из окна Соня увидела, как Марина Михайловна бодро делает махи ногами и наклоны. Видимо, она уже успела сбегать на рынок и принести продукты. Антонины с Витей не было — они заняли третью комнату. Соня пошла в душ, пока дети не проснулись.
Из душа она выскочила от криков. В гостиной за столом сидели дети — Витя, Анька и Андрюшка — и уплетали творог с хлебом. Точнее, уплетал Витя, а Анька с Андрюшкой смотрели на него с ужасом и восторгом. Потом они взяли ложки и тоже начали есть — а вдруг это вкусно, если мальчик уписывает за обе щеки?
При этом им было совершенно наплевать на крики, доносившиеся со двора. Соня выскочила на улицу. Марина Михайловна и Антонина сидели на лавочке, а перед ними стояла высокая, красивая, хорошо одетая женщина. Дорогой чемодан валялся в кустах. За спиной женщины пряталась девочка — тоненькая, с испуганными глазищами. Женщина кричала в телефонную трубку:
— Как вы ни за что не отвечаете? А кто отвечает? Да я знаете что с вами сделаю? Дайте мне телефон вашего начальника! Да вы хоть знаете, с кем разговариваете?
Она дала отбой и бросила телефон на стол.
— Чтобы я попала в такую ситуацию?! — обратилась она к публике — Антонине, Марине Михайловне и Соне. — Надо что-то делать! Вы уже звонили своим? Надо этого маклера в розыск объявить! Что, так и будем сидеть? Что? Что?
Женщина отвлеклась на дочь, которая дергала ее за штанину.
— Мамочка, мне плохо. Живот болит. Мне в туалет нужно, — пискнула девочка.
— Иди в дом, там дети, — сказала ей Марина Михайловна.
— Дать таблеточку? — подскочила Антонина. — У меня и уголь есть активированный, и мезимчик, и но-шпа…
— Ничего не надо. Это у нее нервное, — отмахнулась женщина.
Соня тоже села на лавочку.
— А что случилось? — спросила она у женщины.
— Козлы. Это ж надо так, — прокомментировала женщина.
— Им тоже этот дом сдали. В Москве, — объяснила Антонина. — А концов нет. Маклер пропал. Телефон отключен.
— Понятно, — произнесла Соня.
— Надо искать жилье, — сказала женщина.
— Кому? — испугалась Антонина.
— Всем. Не будем же мы жребий тянуть или выяснять, кто первый этот дом снял? — ответила женщина.
— С жильем плохо, — сказала Марина Михайловна, — я ходила утром на рынок. Комнаты есть, но отвратительные. За сумасшедшие деньги. А те, что приличные, забронированы. Давайте размещаться.
— Нет, я этого так не оставлю, — заявила женщина. — Я рассчитывала на дом, а не на общежитие.
— Тогда оставляйте дочку и идите ищите, — предложила Марина Михайловна.
— Ну уж нет. Почему я? Я в таком же положении, как и вы.
— Тогда общежитие, — отрезала Марина Михайловна.
Кое-как расположились. Вновь прибывшую женщину звали Ирина, ее девятилетнюю дочь — Тася.
Ирина, которой досталась для проживания гостиная, сразу взяла руководство в свои руки — рассовала чемоданы, развесила полотенца, поделила шкафы. Марина Михайловна поступила мудро — взяла Аньку с Андрюшей и побежала на пляж. Антонина пошла узнавать насчет обеда и закупать чай, кофе и туалетную бумагу. Витя прирос к тарелке с черешней. Тася развешивала платья. Соня взяла книжку и решила вообще ничего не делать. Но через некоторое время ей стало скучно, и она вышла в гостиную.
— Твою мать, да что ж это такое? Что ты мне свои юбки под ноги бросаешь? — орала на дочь Ира. Тася подбирала юбочки и складывала в кучку рядом.
Ирина выругалась — красивым долгим матом. Мат ей шел так же, как летнее платье и босоножки. Она была настолько яркая, органичная и завораживающая, что Соня засмотрелась. Ирина успела умыться и собрала волосы в хвост. Но даже без макияжа, с набрякшими верхними веками и сосудистыми разводами на лице, она была красива. Тася была похожа на мать. Внешне, и только. Высокая для своих лет, с копной волос. Но характер был не мамин. Тася казалась воздушной принцессой, совершенно не приспособленной к действительности. Она разговаривала со своими юбочками и успокаивала куклу Мирабеллу: «Ничего, юбочки, потерпите, сейчас я вас сложу. Мирабеллочка, милая, все хорошо».
— Переоденься, пойдем на пляж, — велела дочке Ира.
Тася надела шортики и маечку. Шорты она натянула до подмышек, а майку, наоборот, тянула вниз.
— Ну кто так ходит? Куда ты все тянешь? — подошла к ней мама, рывком спустила шорты и подтянула майку. — Пить будешь? — обратилась она к Соне.
— Не знаю, — промямлила Соня, — неудобно как-то.
— Так будешь или нет? — строго спросила Ира.
— Буду, — ответила Соня, потому что побоялась отказать новой знакомой.
— На, наливай. — Ира достала из чемодана бутылку вина.
— Может, вечером? — переспросила Соня.
— Вечером обязательно, — ответила Ира.
Соня достала стаканы, штопор и начала возиться с бутылкой.
— Господи, дай сюда, — велела Ирина, забрала бутылку и легко дернула пробку.
Они сели, выпили. Вино было белое, хорошее.
— Что ты тут сидишь? — спросила у Вити Ира. Витя играл в пи-эс-пи, жевал горбушку и никого не трогал.
— У меня голова болит, — ответил мальчик.
— Чё дать?
— Не знаю.
— «Не знаю», — передразнила его Ира. — На анальгин.
Витя послушно выпил таблетку. Этой женщине было невозможно отказать. Хотелось ее слушать и исполнять ее волю.
— Ну и как жить будем, Соня? — спросила Ира. — Можно, я тебя буду Софкой звать? Соня тебе не подходит. Ты — Софка. Настоящая.
Соня отхлебнула вина и кивнула. «Софка» звучало красиво.
— Тетя Соня, разреши, я тебе песню спою, — подошла к ней Тася.
— Пой, только не называй меня тетей, — ответила Соня.
— Надо обращаться «Соня, вы», — сказала дочери Ирина.
— Соня, вы, а вы любите грустные песни? — спросила девочка.
— Люблю.
— Да не «Соня, вы», а Соня, но на «вы», — прикрикнула Ира.
— Хорошо, мамочка, — ответила девочка.
У Таси оказался красивый, чистый, но слабенький голос. Тася пела и кружилась под собственное пение. Она держала руками воображаемую юбку и размахивала воображаемым шлейфом. Даже Витя оторвался от игрушки и уставился на странную девочку. Публика Тасе была не нужна — она танцевала и пела для себя.
— Какая у вас девочка. Необычная, — сказала Ире Соня.
— Ага, это ты еще мягко сказала, — ответила Ира, с любовью глядя на дочь, — белая ворона. Одни проблемы в школе. Не может подружиться со сверстниками. Вот привезла ее сюда специально, чтобы реальную жизнь узнала. Как мы росли. Надеюсь, что оботрется, ногами на землю встанет. Попроще будет, что ли…
— Она очень пластичная, — сказала Соня.
— Только музыку не слышит. У нее свои скрипочки в голове. Не знаю, что с ней делать. Я уже и весь класс собирала, и подружек ее зазывала в дом, и в кино всех водила, а она все равно одна. Ей никто не интересен, а ее сторонятся. Девочки сейчас сама знаешь какие. А моя принцесса с тетрадками разговаривает, с ручками, танцует на переменах сама с собой.
— Мне кажется, она замечательная…
— Да кто бы спорил. Только как ей жить, такой замечательной? Я же не всегда буду рядом! Ой, Витька, что с тобой?
Ира кинулась к Вите. Тот буквально на глазах опухал и краснел. Ира задрала ему майку — весь живот, белый, толстый, был в сыпи.
— Аллергия, — не задумываясь сказала Ира. — У тебя на что аллергия? — встряхнула она мальчика.
— На анальгин, — пропыхтел ребенок.
— Что ж ты, м… к такой, молчал? Ты, б…, что ж со мной делаешь? Твою мать, б…! — заорала Ира, схватила Витю, легко вздернула и поволокла на улицу.
— Иди на море. Там дети и Марина Михайловна, — велела дочери Ира, — будешь с ними. Софка, ты со мной. Только напиши Антонине записку, что мы ушли гулять. Все, быстро выполнять.
Тася и Соня смотрели на Иру и не двигались.
— Что встали? Бегом, я сказала! — рявкнула Ира. Соня кинулась искать ручку, Тася, сверкая пятками, убежала в сторону пляжа. Соня нацарапала записку и побежала за Ирой.
— Только бы Антонину не встретить, — говорила Ира, — а то, пока объясним, время потеряем. Ты нормально, Витек?
— Да, все хорошо, — прошептал мальчик.
— Вот поставлю тебе капельницу с большой иголкой, будешь знать. Что ж ты молчал? Голову потом оторву. Обещаю.
— А куда иголку? — испугался Витя.
— В жопу. Со всего маху! — не выдержала Ира.
В местной поликлинике их пытались остановить медсестры. Но Иру остановить было невозможно. Медсестры были посланы красивым многослойным матом, и Ирина влетела в кабинет главного врача. Соня с трудом держала упитанного Витю.
— В чем дело? — спросил врач.
— Быстро, аллергия, капельницу ставьте, потом рассчитаемся, — распорядилась Ира и сверкнула глазами.
Соня опять на нее засмотрелась — разъяренная, с вываливающейся из сарафана грудью, нечесаной копной волос. Врач потерял дар речи.