Уже через минуту Витя лежал на кушетке. Ему сделали укол.

— Софка, метнись быстро за коньячком. На, держи деньги, — велела Ира, — и лимончик прихвати!

Соня скатилась с лестницы поликлиники кубарем. Она еще никогда в жизни «не металась за коньячком» и не попадала в такую ситуацию. В потной ладони, как маленькая, она сжимала деньги, которые сунула ей Ира. Она бежала в магазин и боялась одного — не купить коньяк, не успеть, подвести Иру. Она боялась, что Ира на нее наорет. Как ни странно, магазин нашелся быстро, а в нем — и коньяк, и лимончик. Соня свалила покупки в пакет и понеслась назад. В этот момент зазвонил телефон. Звонил муж.

— Да, — выдохнула Соня.

— Ты что, бегаешь?

— Да, бегаю.

— Молодец. У вас все в порядке? Андрюшка с Мариной Михайловной?

— Да, все хорошо, они на пляже, я тебе перезвоню. После пробежки, — сказала Соня и дала отбой.

Но телефон зазвонил снова. Маргоша.

— Да, — опять выдохнула Соня.

— Сонечка, я не знаю, что делать… — запричитала в трубке Маргоша. — Маклер оказался аферистом. Телефон отключен. Вы как там? Марина Михайловна меня убьет. А почему у тебя такой голос?

— Я бегала за коньяком, — ответила Соня.

— Чего? — не поняла Маргоша.

— Маргош, все в порядке. Не волнуйся. Анька на пляже. У нас тут три семьи такие. В нашем доме. Мы дали Вите таблетку, у него аллергия, Ира с ним в больнице, а я за коньяком для врача побежала. Я тебе потом позвоню.

— Соня, Сонька! Какой Витька? Какие три семьи? Что за Ира? Какая аллергия? Ты что, пьяная? — кричала Маргоша.

Соня нажала отбой. А потом совсем отключила телефон.

В поликлинику она влетела и ворвалась в кабинет главврача. Витя — уже не опухший и почти розовый — сидел на диване и лопал шоколадные конфеты. Ира красиво сидела в кресле и покачивала ногой. Врач разливал коньячок.

— О, Софка, привет. Вовремя, а то у нас уже на дне плещется, — сказала Ирка. — Познакомься, это Дмитрий Иванович. Наш спаситель, гениальный врач.

— Ну что вы, Ирочка. Сонечка, вам плеснуть? — спросил врач, открывая новую бутылку.

— Плесни, плесни, Дмитрий Иванович, — велела Ира.

Соня хлебнула коньяк и зажевала лимончиком. Ира убедительно рассказывала врачу, какой он талант, руководитель и спаситель.

— Ладно, нам пора, — встала Ира. — Если что, Дмитрий Иванович, дорогой мой, мы сразу к вам. У нас еще… раз, два, три, четыре, в общем, много детей…

— Ирочка, вы чудо. Заходите. Всегда буду рад, — распахнул руки врач. — Если заскучаете вечерком, составлю компанию. Я в вашем распоряжении.

— Дмитрий Иванович, — серьезно сказала Ира, — я вас люблю. Верите? Люблю. Вы такой мужчина!

— Ирочка, ну что вы…

— Дайте я вас поцелую!

Ирка облобызалась с врачом, и они вышли из поликлиники.

— Ладно, хоть частный врач теперь есть, — выдохнула Ира. — Уже легче. Хоть есть куды бечь. Слушай, Витек. Ты маме ничего не говори. Я ей сама вечером скажу, лады?

— Хорошо, — согласился Витя.

Дома никого не было.

— Так, все на пляже, — обвела взглядом комнату Ира. — Быстро переодеваемся, купаемся, а потом — в ресторан.

На пляже Марина Михайловна играла с Андрюшкой и Анькой в крестики-нолики. Тася бродила по берегу и собирала ракушки, Антонина сидела на камне, прикрывшись парео.

— Как дела? — громко поинтересовалась Ира и скинула платье.

— Все хорошо. А вы где были? — спросила Антонина.

— Гуляли по городу. Кстати, нашли поликлинику и магазин.

Ира растянулась на полотенце. Соня увидела огромный шрам, располосовавший бедро. Задумалась, сколько лет Ире — сорок, тридцать семь? Все равно старше Сони, а тело — лучше. Соне стало стыдно за свой целлюлит и живот. Шрам на Ириной стройной ноге притягивал взгляд.

— А от чего это? — спросила Соня.

— Авария, — ответила Ира.

После пляжа пошли в ресторан. Заказали гору еды. Дети перезнакомились, передружились и были заняты собой.

— Так, что будем пить? — Ира открыла меню.

— Вино, — ответила Соня.

— Пиво, — сказала Антонина.

— Мне нельзя. Давление, — отказалась Марина Михайловна.

— Так, — обратилась к официанту Ира, — винца, пивка и коньячка от давления.

Сидели долго. Даже Марина Михайловна глотнула из рюмки и сказала, что Тася — талантливая девочка.

— Тонь, у Витька голова болела, я ему анальгин дала. Он не сказал мне про аллергию. В больнице были, укол ему сделали. Прости, — призналась Ира.

Антонина выпучила от ужаса глаза. Соня решила, что сейчас будет крик и скандал, но Антонина неожиданно сказала:

— Ир, а ты можешь запретить ему есть макароны? Понимаешь, у него культ еды, ему худеть надо, а я не могу ему отказать. Тебя он послушает.

— Сделаем, — легко согласилась Ира.

Дети объелись мороженым и запросились домой.

— Так, берите ключи и идите, — сказала Ира.

— Как это? Одни? — забеспокоилась Антонина.

— Ничего. Они уже взрослые. Витек, ты за старшего. Понял? Отвечаешь головой.

— Правильно, детей нужно приучать к самостоятельности, — одобрительно кивнула Марина Михайловна. — Как придете, прочтете две страницы текста, — велела она.

— Задание ясно? Кругом, бегом марш! — отдала команду Ира.

— Деточка, а вы что закончили? — спросила Марина Михайловна у Иры.

— Мехмат, — ответила та.

— Умница, — поставила диагноз Марина Михайловна.

— Только я по специальности не работала.

— А это совершенно не важно. Важно — базовое образование.

— А я закончила курсы имиджмейкеров, — сообщила Антонина гордо и смущенно.

— То есть техникум? — уточнила Маргошина свекровь.

— Нет, курсы.

— Надо нам с тобой в магазин сходить, — сказала Ира, — имидж сменить. Марина Михайловна, вам подлить?

— Нет, нет, мне нельзя. Мне таблетки пить.

— Марина Михайловна, поверьте мне, коньяк еще никаким таблеткам не мешал, — не отставала Ирина.

— Ладно, уговорила. Давай, — махнула рукой Марина Михайловна. — Мне детей доверили, а я с вами вон что делаю.

— Да вы еще ничего не делаете! — воскликнула Ира. — Давайте мы вам жениха найдем?

— Ой, девочки. Я уже старая. Это вы ищите. А то мне интриги не хватает.

— Будет, Марина Михайловна, будет, — пообещала Ира.

Все вздохнули.

— Так, Тонь, когда пойдем на шопинг? — спросила Ира.

— Нет, я с тобой не пойду, — опять испугалась Антонина. — Ты все про себя знаешь. Я лучше с Соней пойду.

— Я тоже про себя все знаю, — обиделась Соня.

— Нет, не все. Вот у тебя есть грудь, — начала рассуждать Антонина, — почему ты ее не показываешь? Тебе грудь надо показывать.

— А ноги? Прятать? — попыталась пошутить Соня.

— Нет, зачем прятать? Ничего прятать не надо. Только тебя поярче надо сделать. А то у тебя ногти без лака, шорты бежевые — ты такая размытая…

— И что ты предлагаешь? Рюшечки?

— А хотя бы и рюшечки, — смело заметила Антонина, — и шифон, атлас. Твой лен скучен. Ты такая цыганка, испанка! Тебе нужно носить бусы. И шляпу.

— Отлично, завтра пойдете с Софкой покупать бусы! — обрадовалась Ира.

— А мне панамку купите, — поддержала Марина Михайловна.

— Пошлите домой, — сказала Антонина.

— Тонечка, — заметила Марина Михайловна, — надо говорить «пойдемте», слова «пошлите» в русском языке нет. Как нет слов «ехай» и «кушай». «Кушай» — только в выражении «кушать подано».

Антонина замолчала. Ира с Соней поперхнулись вином и долго кашляли.

Дети, как ни странно, друг с другом хорошо ладили. Анька играла с Андрюшей, Витя и Тася общались как взрослые. Вечером расселись на веранде.

— Ну что, пьем? — обратилась ко всем Ира.

— Опять? — испугалась Соня.

— Ой, девочки, как же хорошо, — подала голос Марина Михайловна. — Ладно, пойду спать.

— Какой спать, Марина Михайловна? — возмутилась Ира. — Посидите с нами, хоть чайку попейте.

Ира разлила откуда-то взявшееся вино, в один момент заварила чай и поставила чашку перед разомлевшей бабулей.

— Марина Михайловна, раскроете секрет молодости? — весело спросила Ира.

— Ой, девочки, мне бы ваши годы! — мечтательно ответила Марина Михайловна. — Хотя нет, не хочу. Сейчас я могу позволить себе любую глупость. Ну, назовут чокнутой старухой — и все, с меня взятки гладки. Нет, старость — это свобода. От всего.

— Точно, точно, — подхватила Антонина. — Вот у нас педагогиня на курсах по этикету была. Такую чушь несла, а все слушали. Как будто откровение.

— Тонечка, скажи мне лучше, — перебила ее Марина Михайловна, — а какой краской лучше волосы красить?

— Я не знаю, — испугалась Антонина, — я же не парикмахер. Мы этого не проходили.

— Как не парикмахер? А кто?

— Имиджмейкер, — гордо сказала Антонина. — Я могу только советовать. Какой стиль выбрать, какая прическа подойдет. Я не крашу и не стригу.

— Это теперь так называется? — искренне удивилась Марина Михайловна.

— Да, это модная и очень прибыльная профессия, — с пафосом заявила Тоня.

Соня с Ирой тихо подхихикивали.

— А жаль, что ты не парикмахер, — сказала Марина Михайловна, — а то бы подстригла меня.

— Мама, у меня живот болит и голова кружится. Я что-то нервничаю. Без повода, — подошла к Ирине Тася.

— Катастрофа ты моя Ивановна, — ласково сказала Ира. — Что ж ты нервничаешь?