Марина Михайловна запела песню о Сталине и пионерах.

— Я такой песни не знаю, — сказала Ира.

— А ее потом запретили — из-за Сталина. А песня-то — замечательная. Слова там очень правильные. Вот послушайте второй куплет.

Марина Михайловна спела второй куплет и зашла на припев. Дети выбежали на веранду и тоже слушали.

— Дети, запевайте «Катюшу»! — взмахнула руками, как дирижер, бабуля.

Дети послушно затянули «Расцветали яблони и груши».

Соня видела, что около калитки Наташа выслушивает жалобы Кирюши и хочет войти к ним. Она уже толкнула дверь, но, услышав дружное хоровое пение, схватила сына за руку и поволокла его по дороге.

Марина Михайловна построила детей парами и повела на пляж. Она хотела, чтобы они по дороге говорили речевку, но никто не знал слов. Марина Михайловна пообещала им потом написать.

— Ну что делать будем? Тоже на пляж? — спросила Соня.

— Или попьем кофейку? — предложила Ира, постучав по горлу.

— Ир, я не могу больше. Я в Москве не пью в таких количествах. Я вообще не пью, — испугалась Соня.

— Никто не пьет. Я тоже за рулем все время. Тут, Софка, воздух другой и, так сказать, сопутствующие обстоятельства. Тут нельзя не пить. Мы с ума сойдем, — совершенно серьезно заметила Ира.

— Девочки, я уже коньячок достала. Давайте по чуть-чуть! — позвала из дома Антонина.

— Вот это я понимаю! — одобрила Ира.

Соня тяжело вздохнула и пошла в дом.

Они выпили и на пляж пришли уже в хорошем настроении. Соня, почувствовав себя бодрой и готовой к подвигам, побежала играть с детьми в мяч. Правда, падала часто.

С ними играл и Кирюша — одетый в спортивную форму, в носках и шлепках. Соне даже показалось, что мальчик-то не такой уж плохой. Ира уплыла к горизонту. Антонина поплыла с ней «на всякий случай» — все-таки выпили.

— Тонь, ты меня не спасешь, — сказала Ира. — Ты сама нетрезвая.

— Тогда надо взять кого-нибудь третьего, — предложила Антонина.

— Софка отпадает… О, надо Марину Михайловну взять, — высказала идею Ира. — Марина Михайловна, поплыли с нами. Наперегонки.

— На старт, внимание, марш, — скомандовала бабуля, и три женщины с визгом кинулись в волны.

Соня видела, как Наташа смотрит на них с ужасом.

Наконец все выползли на берег и растянулись на полотенцах.

— А я рассказал маме, что вы меня утром обижали, — сообщил Кирюша женщинам.

— Ты лучше скажи маме, чтобы она носки с тебя сняла, — ответила Ира.

— А ты не знаешь, что ябедничать нехорошо? — обратилась к мальчику Соня.

— А я не ябедничаю. Я правду говорю. Мама говорит, что я должен рассказывать, кто меня обижает.

— А что ты тогда к нам приходишь, если мы плохие? — поинтересовалась Антонина.

Кирюша убежал жаловаться маме. Та слушала его и кивала. Наташа тоже сидела в спортивном костюме, носках и шлепках.

— Надоел, — сказала Ира.

После плавания все протрезвели и обозлились.

— Почему она носки со шлепанцами носит? — подала голос Соня.

— Теплее, наверное.

— Раздражает.

— И не говори.

— А почему она не раздевается?

— Замерзла. Или у нее месячные.

— У меня тоже месячные.

— Пора обедать, — стала собираться Ира.

— Я больше не могу есть! — пожаловалась Соня.

— Ты и пить не могла, а пришлось, — напомнила Ира.

Они пошли в ресторан, где их встретили с распростертыми объятиями. Ира сказала Вите, что, если он съест хоть кусочек рыбы, она его убьет.

Вместе с десертом шеф-повар принес самогон — домашний, лично делал. Даже Марина Михайловна решила попробовать. Дети взяли ключи и побежали домой. Женщины не могли подняться — от еды и самогона их разморило. Марина Михайловна на весь ресторан пела «На теплоходе музыка играет».

Вечером она устроила детям интеллектуальную викторину, а Соня, Ира и Антонина опять сидели на веранде, потягивая самогон «от шефа». Соня разглядывала джинсы Андрюшки, к которым намертво прилипла жвачка. Мальчик научился выдувать пузыри и запихивал в рот сразу несколько пластинок — чтобы пузырь был больше. Соня поскребла ногтем жвачку — не отдирается.

— Что делать? — спросила она.

— Есть средство специальное, как пятновыводитель. Наливаешь на жвачку — она растворяется.

— И где я это средство сейчас возьму?

— Не надо средства. Положи в морозилку, — посоветовала Антонина.

— И что будет? — удивилась Соня.

— Она замерзнет и отвалится.

— Ты серьезно говоришь?

— Абсолютно, — ответила Антонина и икнула.

Пока дети тянули руки и отвечали на вопросы Марины Михайловны, Соня решила разобраться с джинсами и замочить грязную одежду, Ира пошла вздремнуть, а Антонина убежала в магазин.

Зазвонил телефон. Соня как раз стояла над раскрытой дверцей морозилки и гадала — так положить джинсы или в целлофановом пакете?

— Привет, как у вас дела? — спросил Сонин муж.

— Хорошо.

— Что Андрюшка делает?

— Играет в интеллектуальную викторину с Мариной Михайловной.

Она чувствовала, что муж расслабился и уже не так напряжен.

— А что у тебя голос такой? — спросил он. — Ты спала? Я тебя разбудил?

— Нет, нет, не спала, — ответила Соня.

Почему они звонят тогда, когда она нетрезвая? Как будто специально. С другой стороны, она все время нетрезвая.

— Что делаешь? — опять забеспокоился муж.

— Запихиваю Андрюшкины джинсы в морозилку, — честно ответила Соня. Она хотела придумать какое-нибудь «приличное» занятие, но фантазия не работала.

Муж в трубке замолчал.

— А зачем? — наконец выдохнул он.

— Чтобы жвачка замерзла и отвалилась, — ответила она.

— Какая жвачка? Соня, что с тобой? — Муж уже кричал в трубку.

— Послушай, что ты волнуешься? У нас все в порядке. Я стирала, дети под присмотром, теперь пытаюсь отодрать жвачку от джинсов. У тебя есть рецепт по отдиранию жвачки? — рассердилась Соня. — Если нет, то и нечего на меня кричать.

— Сонечка, я не кричу. Просто я волнуюсь.

— Все хорошо. Честно.

— А дай мне с Андрюшкой поговорить, — попросил муж.

Соня пихнула джинсы в морозилку, хлопнула дверцей и пошла за сыном.

— На, поговори с папой, — сказала она.

— Папа, а ты знаешь, что такое пендель? Мне Витек дал пенделя! А я ему! Витек собирается жениться на Таське. Мы выучили речевку и играли в «крокодила». Еще мы пели «Катюшу», а мама не разрешает мне дружить со стукачами. А Марина Михайловна рассказывала, что раньше стукачей расстреливали. А Витек уже два раза в больнице был. Ему огромные иголки в попу втыкали, и в руку тоже, и даже в голову. А если он не перестанет есть, то ему шланг в живот воткнут. А мы сами домой ходим. Я лучше всех замок ключом открываю, потому что он заедает. А я ночью проснулся, а мамы нет. Я спал с Анькой. А Таська ничего не видит. Она слепая. Совсем. Представляешь, как круто?

— Ладно, давай трубку, — велела сыну Соня.

— Сонечка, что у вас там происходит? Какие больницы, какая слепая девочка? Какие стукачи?

Соня живо себе представила, как муж схватился за сердце.

— Послушай, все в порядке. Хочешь, я тебе Иру дам? Она подтвердит.

— Какую Иру? — заголосил муж.

— Позвони завтра, ладно? Я не могу говорить. У нас тут Таська в ведро с водой наступила. И шваброй по голове получила. Она не слепая, а близорукая. Пойду все уберу, а то Ира проснется и всем головы поотрывает…

— Сонечка, Соня, подожди! — закричал муж, но Соня отключила телефон.

Тася действительно наступила в ведро с водой, а потом на швабру, которые Соня не убрала за дверь. Девочка терла себе лоб и встряхивала мокрой ногой, как пописавшая собачка.

— Тасечка, иди сядь на диван, — попросила ее Соня. — Я вытру.

Тася села.

— Ой, у тебя на юбке жвачка! — сказала Анька, когда Тася встала, чтобы взять книжку.

— Андрюшка, я тебя убью! — закричала Соня. — Ты что, не можешь жвачку в мусорку выплюнуть? Больше не куплю.

Андрюшка в этот момент надувал пузырь. Пузырь лопнул, обляпав лицо.

— Так, Тася, снимай юбку. Ее тоже в морозилку надо положить. Андрюшка, быстро иди умывайся!

— А что ты мне приказываешь? Я тебе не слуга!

— Что ты сказал?

— А я расскажу папе, что ты меня обижаешь! — заявил сын.

Соня изменилась в лице. Андрюшка уже понял, что сказал лишнее.

— Что ты сказал? — заорала Соня, хотя понимала, что сын слово в слово повторяет Кирюшу.

— Лучше беги, — ласково и спокойно посоветовала Тася.

Андрюшка вскочил с дивана и выбежал на веранду. Соня кинулась следом.

— У тебя своих мозгов нет? Ты попугай — повторять за другими? — кричала она. — Ты как с матерью разговариваешь?

— А Кирюша сказал, что мама всегда его слушается, если он говорит, что расскажет папе, — отойдя на безопасное расстояние, объяснил Андрюшка.

— Я тебе сейчас покажу, «Кирюша сказал»! — опять заорала Соня, сняла с ноги шлепку, чтобы надавать по заднице, и побежала за сыном. Но больно ударилась большим пальцем ноги и упала. — У-я, блин, что ж такое… — ругалась Соня, сидя в траве и потирая палец.

Андрюшка, Витя, Анька и Тася окружили ее и смотрели на палец.

— Тетя Соня, не ругайтесь, а то вам Марина Михайловна замечание сделает, — сказала Тася.

— Надо холодное приложить, — посоветовала Анька, — а то опухнет.