Марина Михайловна запела песню о Сталине и пионерах.
— Я такой песни не знаю, — сказала Ира.
— А ее потом запретили — из-за Сталина. А песня-то — замечательная. Слова там очень правильные. Вот послушайте второй куплет.
Марина Михайловна спела второй куплет и зашла на припев. Дети выбежали на веранду и тоже слушали.
— Дети, запевайте «Катюшу»! — взмахнула руками, как дирижер, бабуля.
Дети послушно затянули «Расцветали яблони и груши».
Соня видела, что около калитки Наташа выслушивает жалобы Кирюши и хочет войти к ним. Она уже толкнула дверь, но, услышав дружное хоровое пение, схватила сына за руку и поволокла его по дороге.
Марина Михайловна построила детей парами и повела на пляж. Она хотела, чтобы они по дороге говорили речевку, но никто не знал слов. Марина Михайловна пообещала им потом написать.
— Ну что делать будем? Тоже на пляж? — спросила Соня.
— Или попьем кофейку? — предложила Ира, постучав по горлу.
— Ир, я не могу больше. Я в Москве не пью в таких количествах. Я вообще не пью, — испугалась Соня.
— Никто не пьет. Я тоже за рулем все время. Тут, Софка, воздух другой и, так сказать, сопутствующие обстоятельства. Тут нельзя не пить. Мы с ума сойдем, — совершенно серьезно заметила Ира.
— Девочки, я уже коньячок достала. Давайте по чуть-чуть! — позвала из дома Антонина.
— Вот это я понимаю! — одобрила Ира.
Соня тяжело вздохнула и пошла в дом.
Они выпили и на пляж пришли уже в хорошем настроении. Соня, почувствовав себя бодрой и готовой к подвигам, побежала играть с детьми в мяч. Правда, падала часто.
С ними играл и Кирюша — одетый в спортивную форму, в носках и шлепках. Соне даже показалось, что мальчик-то не такой уж плохой. Ира уплыла к горизонту. Антонина поплыла с ней «на всякий случай» — все-таки выпили.
— Тонь, ты меня не спасешь, — сказала Ира. — Ты сама нетрезвая.
— Тогда надо взять кого-нибудь третьего, — предложила Антонина.
— Софка отпадает… О, надо Марину Михайловну взять, — высказала идею Ира. — Марина Михайловна, поплыли с нами. Наперегонки.
— На старт, внимание, марш, — скомандовала бабуля, и три женщины с визгом кинулись в волны.
Соня видела, как Наташа смотрит на них с ужасом.
Наконец все выползли на берег и растянулись на полотенцах.
— А я рассказал маме, что вы меня утром обижали, — сообщил Кирюша женщинам.
— Ты лучше скажи маме, чтобы она носки с тебя сняла, — ответила Ира.
— А ты не знаешь, что ябедничать нехорошо? — обратилась к мальчику Соня.
— А я не ябедничаю. Я правду говорю. Мама говорит, что я должен рассказывать, кто меня обижает.
— А что ты тогда к нам приходишь, если мы плохие? — поинтересовалась Антонина.
Кирюша убежал жаловаться маме. Та слушала его и кивала. Наташа тоже сидела в спортивном костюме, носках и шлепках.
— Надоел, — сказала Ира.
После плавания все протрезвели и обозлились.
— Почему она носки со шлепанцами носит? — подала голос Соня.
— Теплее, наверное.
— Раздражает.
— И не говори.
— А почему она не раздевается?
— Замерзла. Или у нее месячные.
— У меня тоже месячные.
— Пора обедать, — стала собираться Ира.
— Я больше не могу есть! — пожаловалась Соня.
— Ты и пить не могла, а пришлось, — напомнила Ира.
Они пошли в ресторан, где их встретили с распростертыми объятиями. Ира сказала Вите, что, если он съест хоть кусочек рыбы, она его убьет.
Вместе с десертом шеф-повар принес самогон — домашний, лично делал. Даже Марина Михайловна решила попробовать. Дети взяли ключи и побежали домой. Женщины не могли подняться — от еды и самогона их разморило. Марина Михайловна на весь ресторан пела «На теплоходе музыка играет».
Вечером она устроила детям интеллектуальную викторину, а Соня, Ира и Антонина опять сидели на веранде, потягивая самогон «от шефа». Соня разглядывала джинсы Андрюшки, к которым намертво прилипла жвачка. Мальчик научился выдувать пузыри и запихивал в рот сразу несколько пластинок — чтобы пузырь был больше. Соня поскребла ногтем жвачку — не отдирается.
— Что делать? — спросила она.
— Есть средство специальное, как пятновыводитель. Наливаешь на жвачку — она растворяется.
— И где я это средство сейчас возьму?
— Не надо средства. Положи в морозилку, — посоветовала Антонина.
— И что будет? — удивилась Соня.
— Она замерзнет и отвалится.
— Ты серьезно говоришь?
— Абсолютно, — ответила Антонина и икнула.
Пока дети тянули руки и отвечали на вопросы Марины Михайловны, Соня решила разобраться с джинсами и замочить грязную одежду, Ира пошла вздремнуть, а Антонина убежала в магазин.
Зазвонил телефон. Соня как раз стояла над раскрытой дверцей морозилки и гадала — так положить джинсы или в целлофановом пакете?
— Привет, как у вас дела? — спросил Сонин муж.
— Хорошо.
— Что Андрюшка делает?
— Играет в интеллектуальную викторину с Мариной Михайловной.
Она чувствовала, что муж расслабился и уже не так напряжен.
— А что у тебя голос такой? — спросил он. — Ты спала? Я тебя разбудил?
— Нет, нет, не спала, — ответила Соня.
Почему они звонят тогда, когда она нетрезвая? Как будто специально. С другой стороны, она все время нетрезвая.
— Что делаешь? — опять забеспокоился муж.
— Запихиваю Андрюшкины джинсы в морозилку, — честно ответила Соня. Она хотела придумать какое-нибудь «приличное» занятие, но фантазия не работала.
Муж в трубке замолчал.
— А зачем? — наконец выдохнул он.
— Чтобы жвачка замерзла и отвалилась, — ответила она.
— Какая жвачка? Соня, что с тобой? — Муж уже кричал в трубку.
— Послушай, что ты волнуешься? У нас все в порядке. Я стирала, дети под присмотром, теперь пытаюсь отодрать жвачку от джинсов. У тебя есть рецепт по отдиранию жвачки? — рассердилась Соня. — Если нет, то и нечего на меня кричать.
— Сонечка, я не кричу. Просто я волнуюсь.
— Все хорошо. Честно.
— А дай мне с Андрюшкой поговорить, — попросил муж.
Соня пихнула джинсы в морозилку, хлопнула дверцей и пошла за сыном.
— На, поговори с папой, — сказала она.
— Папа, а ты знаешь, что такое пендель? Мне Витек дал пенделя! А я ему! Витек собирается жениться на Таське. Мы выучили речевку и играли в «крокодила». Еще мы пели «Катюшу», а мама не разрешает мне дружить со стукачами. А Марина Михайловна рассказывала, что раньше стукачей расстреливали. А Витек уже два раза в больнице был. Ему огромные иголки в попу втыкали, и в руку тоже, и даже в голову. А если он не перестанет есть, то ему шланг в живот воткнут. А мы сами домой ходим. Я лучше всех замок ключом открываю, потому что он заедает. А я ночью проснулся, а мамы нет. Я спал с Анькой. А Таська ничего не видит. Она слепая. Совсем. Представляешь, как круто?
— Ладно, давай трубку, — велела сыну Соня.
— Сонечка, что у вас там происходит? Какие больницы, какая слепая девочка? Какие стукачи?
Соня живо себе представила, как муж схватился за сердце.
— Послушай, все в порядке. Хочешь, я тебе Иру дам? Она подтвердит.
— Какую Иру? — заголосил муж.
— Позвони завтра, ладно? Я не могу говорить. У нас тут Таська в ведро с водой наступила. И шваброй по голове получила. Она не слепая, а близорукая. Пойду все уберу, а то Ира проснется и всем головы поотрывает…
— Сонечка, Соня, подожди! — закричал муж, но Соня отключила телефон.
Тася действительно наступила в ведро с водой, а потом на швабру, которые Соня не убрала за дверь. Девочка терла себе лоб и встряхивала мокрой ногой, как пописавшая собачка.
— Тасечка, иди сядь на диван, — попросила ее Соня. — Я вытру.
Тася села.
— Ой, у тебя на юбке жвачка! — сказала Анька, когда Тася встала, чтобы взять книжку.
— Андрюшка, я тебя убью! — закричала Соня. — Ты что, не можешь жвачку в мусорку выплюнуть? Больше не куплю.
Андрюшка в этот момент надувал пузырь. Пузырь лопнул, обляпав лицо.
— Так, Тася, снимай юбку. Ее тоже в морозилку надо положить. Андрюшка, быстро иди умывайся!
— А что ты мне приказываешь? Я тебе не слуга!
— Что ты сказал?
— А я расскажу папе, что ты меня обижаешь! — заявил сын.
Соня изменилась в лице. Андрюшка уже понял, что сказал лишнее.
— Что ты сказал? — заорала Соня, хотя понимала, что сын слово в слово повторяет Кирюшу.
— Лучше беги, — ласково и спокойно посоветовала Тася.
Андрюшка вскочил с дивана и выбежал на веранду. Соня кинулась следом.
— У тебя своих мозгов нет? Ты попугай — повторять за другими? — кричала она. — Ты как с матерью разговариваешь?
— А Кирюша сказал, что мама всегда его слушается, если он говорит, что расскажет папе, — отойдя на безопасное расстояние, объяснил Андрюшка.
— Я тебе сейчас покажу, «Кирюша сказал»! — опять заорала Соня, сняла с ноги шлепку, чтобы надавать по заднице, и побежала за сыном. Но больно ударилась большим пальцем ноги и упала. — У-я, блин, что ж такое… — ругалась Соня, сидя в траве и потирая палец.
Андрюшка, Витя, Анька и Тася окружили ее и смотрели на палец.
— Тетя Соня, не ругайтесь, а то вам Марина Михайловна замечание сделает, — сказала Тася.
— Надо холодное приложить, — посоветовала Анька, — а то опухнет.