Матильда Старр

В ловушке

Глава 1

Александра сидела в пустой комнате и бездумно глядела в окно. Это было неправильно. Как раз сейчас ей следовало подумать о многом. Например, о том, как жить дальше и что делать. Но мысли не задерживались в голове, пролетали ровным бессвязным потоком. И ни за что нельзя было зацепиться.

И до сих пор не хотелось верить. Одна, теперь совсем одна. Когда пришло это известие, она, кажется, даже не плакала. По-настоящему осознание беды накрыло намного позже. Сегодня, на похоронах. И все то, что копилось внутри, вылилось бурным потоком слез. Горьких, безудержных, выворачивающих душу.

И слишком поздних, а потому — бесполезных.

Ее семья погибла в автомобильной аварии. Мама, отец, младший брат… Вроде бы что-то случилось с тормозами. Полицейские пытались ей объяснить, но едва ли она поняла. Они говорили, говорили, и еще больше спрашивали. Она отвечала, и тут же забывала. Все проваливалось в какую-то вязкую пустоту, в тоскливое отупение.

Она тоже должна была быть в той машине, но не поехала.

Они тогда поссорились. Крепко поссорились. Всегда спокойный и понимающий отец даже сказал что-то грубое, сейчас она уже не вспомнит — что. Мама посмотрела укоризненно, и Андрюха, который никогда не вмешивался в конфликты старших, неодобрительно покачал головой: «Ну ты, Сашка, даешь!»

А потом они уехали.

И теперь помириться уже невозможно. Получается, что поссорились навсегда. И это «навсегда» глухой болью отдавалось где-то внутри.

Последние дни прошли, как в тумане. Похороны, поминки в кафе и скорбные речи. Ужасная трагедия… Такие молодые… Жить, да жить…

Мамины подруги, компаньоны и приятели отца, родители Андрюхиных одноклассников. Все ошарашенные, растерянные. К такому никто не был готов. И меньше всех была готова Александра.

Дверь в комнату приоткрылась, Александра неохотно обернулась: кого там еще принесло? Она едва дождалась, когда закончится прощание, не в силах больше выдерживать скорбные речи и сочувствующие взгляды. И отправилась домой одна. Отделалась ото всех, кто хотел разделить с ней горе. Какая нелепость! Что толку делить горе, если меньше его от этого не становится?

Находиться рядом с другими было тяжело. Каждое слово давалось с таким трудом, будто бы она не произносила его, а выбивала на камне. Ей надо было побыть одной.

И вот даже этой возможности ее лишили. На пороге стоял Константин Павлович. Друг семьи. Один из компаньонов отца. Впервые он появился в их доме, когда Александра была совсем девчонкой, училась в старших классах. И стал регулярно захаживать. Тогда он казался ей чертовски взрослым. Сейчас уже не кажется. На сколько лет он ее старше, на десять? Или немного больше?

Теперешней Александре и в голову не пришло бы называть кого-то из его ровесников по имени-отчеству. Но к нему это не относилось. То ли дело тут в детской привычке, то ли в том, что сам он выглядел слишком суровым и серьезным, но для Александры он так и остался Константином Павловичем.

— Аля, ты одна? — хмуро спросил он.

И что-то екнуло у нее внутри. Аля… Так называл ее только он. Родители, друзья, знакомые — все звали Сашкой. Или Санькой.

Не дожидаясь приглашения, Константин Павлович шагнул в комнату и недовольно отчеканил:

— Дверь в дом не заперта. Нельзя же так!

Он что, на нее сердится? Еще и отчитывает? Это было совершенно неожиданно. И странно. В последние дни с Александрой все разговаривали мягко и сочувствующе, будто с неизлечимо больной.

Суровый тон внезапно вывел из оцепенения, в котором она пребывала. Впрочем, лучше не стало.

— Вам-то какое дело? — вяло огрызнулась Александра. — Я вас в гости не звала.

Константин Павлович с подозрением прищурился, явно пропуская мимо ушей ее ответ. Потом решительно прошел дальше, поставил стул напротив Александры, сел и взял ее холодные пальцы в свои горячие ладони.

— Аля, ты что… пьяна?

Она мотнула головой:

— Нет. Я вообще не пила. Только корвалол. А потом еще что-то такое, успокоительное…

А ведь и правда. Это бездумное оцепенение — не что иное, как следствие сумасшедшего количества капель, которое влили в нее сердобольные мамины подруги. И когда действие лекарства закончится, все вернется: острая боль, а с ней — невозможное, непереносимое чувство вины.

— Аля, послушай меня, — ворвался в такое временное и хрупкое спокойствие голос Константина Павловича. — Я понимаю, как тебе сейчас трудно.

Понимает? Вот это вряд ли. Она горько усмехнулась. Если бы действительно хоть немного понимал, оставил бы ее в покое.

— Скажи, ты должны была быть в той машине? Должна была ехать вместе с ними?

И он туда же. Как же она устала и измучилась отвечать на эти два вопроса полицейским, или кто они там. Потому что каждый раз ответ отдавался болью в груди.

Да, должна была находиться в той машине. Да, должна была ехать. Традиция в их семье такая: закрывать дачный сезон в сентябре, когда холод только начинал выгонять из летнего домика его обитателей. Еще одна возможность провести время вместе, с семьей.

Резануло отчаяньем и болью, такой острой, что нечем стало дышать. И эта боль выплеснулась гневом на непрошеного гостя и утешителя:

— А вы что, теперь тоже в полиции служите? Вам-то какое дело?!

Гнев не был настоящим. На настоящий не хватало сил. Александра все еще надеялась, что ее грубость заставит Константина Павловича развернуться и уйти. И оставить ее, наконец, в покое. Но он лишь глянул на нее исподлобья и продолжил допрос:

— Почему ты не поехала?

Почему? Потому что в тот раз поездка совпала с вечеринкой, на которую ей ужасно хотелось пойти. Настолько хотелось, что она рискнула впервые нарушить семейную традицию. Даже отец откладывал все дела и очень важные встречи. Потому что семья — важнее. А Александра наотрез отказалась. Хотя и знала, что это закончится ссорой. Но ссора ее не слишком беспокоила. Отец не умел долго злиться. Все равно ведь потом помирятся.

Она ошиблась.

Возможности помириться у нее не стало.

Но выкладывать Константину Павловичу то, о чем даже думать тошно, она не собиралась. Александра отвернулась и равнодушно уставилась в окно, не слишком желая сталкиваться с ним взглядом.

— Аля! — устало выдохнул Константин Павлович и сильнее сжал ее ладони, — Все очень серьезно. Гибель твоей семьи — не несчастный случай. Машина была испорчена умышленно. На небольшой скорости в городе она еще могла ехать, а вот на трассе должна была разбиться.

Умышленно?! Получается… родителей и брата… убили? О господи… За что?! Теперь ясно, почему полицейские никак не желали оставить ее в покое.

— Ты чудом осталась жива, понимаешь? — он не прекращал попыток до нее достучаться. — Но тот, кто устроил аварию, не успокоится, Аля. Ты в опасности. И торчать дома с открытой дверью тебе нельзя! Нельзя! Ты меня слышишь?

Александра машинально кивнула. Не потому, что что-то такое понимала, а просто, чтобы он отвязался.

— Тебе нельзя здесь оставаться…

Она снова кивнула. Допустим, нельзя. И что? Где ей теперь оставаться?

— …Так что какое-то время ты поживешь у меня, — закончил Константин Павлович.

На этот раз ему удалось вывести Александру из ее оцепенения.

— Нет! — торопливо ответила она, выдергивая из его рук свои ладони. — Я не хочу…

— А разве я тебя спрашивал? — жестко сказал Константин Павлович. И скомандовал: — Собирайся, нам пора. До тех пор, пока убийцу не найдут, я за тобой присмотрю.

* * *

Дом Константина Павловича оказался совсем не похож на тот, в котором жила Александра. Добротный и приземистый снаружи, он был какой-то удивительно свободный внутри. Нет, мебель тут имелась в нужном количестве, но такая аккуратная и минималистичная, что создавалось впечатление огромного пространства или даже пустоты…

Александра поежилась. Лишенное тех симпатичных штучек, что создают уют, жилище холостяка было холодным и неприветливым.

Она тут же пожалела, что не осталась дома, а позволила Константину Павловичу привезти ее сюда. Что там он говорил? Те, кто убил ее родителей, могут прийти и за ней? Чушь. Это отец — акула бизнеса. Это с ним у кого-то могли быть счеты. А она просто студентка. Кому она нужна?

А если даже и убьют… Может, так было бы и лучше. Александра развернулась к Константину Павловичу, чтобы потребовать отвезти ее обратно. Но он ее опередил. Заметив, что та нерешительно застыла на пороге, обхватил за плечи и провел в комнату, больше похожую на гостиничный номер…

Александра осмотрелась.

Большая кровать, тщательно застеленная. Шкаф, туалетный столик и зеркало в простой оправе. Если дизайнер и слизал этот интерьер с гостиничного, он выбрал далеко не самый роскошный и уютный отель.

Еще одна дверь. А там что? Не хватало еще, чтобы у нее с хозяином дома оказались смежные спальни. Он же не думает, что она… Александра пересекла комнату и приоткрыла ее. За дверью обнаружилась ванная комната. Новая зубная щетка, тюбик с пастой в стаканчике, новое мыло у раковины, пара баночек на полке — гель для душа и шампунь. Таким образом, сходство с гостиничным номером усилилось. А когда Константин Павлович, исчезнув на минутку, появился в дверях с полотенцем и махровом халатом, упакованными в фабричный полиэтилен, сходство стало полным.