Поэтому я постаралась избавиться от нее и даже порадовалась, когда мне это удалось. Но с другой стороны, я чувствовала себя ужасно, пусть даже в моем понимании и оказала ей услугу.

Я скучаю по Тильде. И, пожалуй, мне было бы легче встретиться с ней сейчас, когда мы все должны умереть. Иногда я подумываю набрать ей, но не решаюсь. Не знаю, сможет ли она простить меня.

Я закончила принимать цитостатики. Никто не знает, как быстро вернется рак. Но больше всего я боюсь не умереть раньше, чем прилетит комета, а проваляться в больнице последние недели. Но все равно решила рискнуть.

Конечно, тяжело было уговорить папу, но я знала, что он поймет меня. Он ведь видел, что лечение делает со мной. И он прекрасно знает, как функционирует здравоохранение (или, точнее говоря, не функционирует). Оно перегружено и испытывает большой дефицит кадров с момента обнаружения Фоксуорт.

Пока все идет хорошо. Вчера и позавчера я сильно уставала, но в целом начала чувствовать себя нормально.

Конечно же именно поэтому панические атаки случаются по ночам.

Мне снова есть что терять.

СИМОН

Внешне моя сестра особо не изменилась, единственное, немного округлилось лицо. Она по-прежнему много смеется. У нее те же самые рыжие волосы, тот же ярко накрашенный красной помадой рот. Я стараюсь не задерживать взгляд на ее животе. Он явно выпирает вперед под черным бархатным свитером. Мне становится интересно, как выглядит ее ребенок. Появились ли у него уже ногти и волосы. Открывает ли он глаза там внутри.

Я вздрагиваю от громкого хлопка. Посмотрев в ту сторону, вижу, что Джудетт открыла бутылку шампанского.

— Она уже давно лежала у меня, — говорит она и ставит четыре бокала на стол.

Она наполняет их, вино шипит и пенится. Эмма отказывается и вместо этого наливает себе безалкогольного сидра. Я кошусь на нее, но торопливо отворачиваюсь, когда она встречается со мной взглядом. Я чувствую себя немного неловко.

— Я не знаю, правильно ли поощрять… — говорит Стина, когда Джудетт наливает шампанское мне.

— Вы же не думаете, что Симон не пил раньше, не так ли? — ухмыляется Эмма и смотрит на меня: — Ты ведь еще не протрезвел до конца, когда я приехала.

И Стина улыбается в ответ. А Джудетт встает позади нее, кладет одну руку ей на плечо и поднимает свой бокал:

— Я хочу, произнести тост. Я очень рада, что ты здесь, Эмма.

— Я тоже. И Мике передает вам всем привет, естественно.

Стина гладит Джудетт по руке и поднимает на нее взгляд. Потом она смотрит на меня и Эмму. И я знаю, как ей хочется, чтобы это не стало просто формальностью. Чтобы мы снова были настоящей семьей.

Бокалы со звоном встречаются друг с другом.

— А теперь перекусим! — говорит Стина, когда мы делаем по глотку.

Мы берем столовые приборы. Дуем на еду, насаживая ее на вилки. Картофельная запеканка обжигает небо. Я жую ломтик огурца, и это помогает. Джудетт замечает, что все получилось очень вкусным. Стина интересуется, хватает ли соли.

— Но лучше ведь, когда есть возможность посолить потом, если кому-то захочется больше, — говорит она, точно как я и ожидал. — Когда соли слишком много, уже поздно ведь вносить коррективы.

— Ты права, — соглашается с ней Эмма. — Я никогда не думала об этом.

Мы обмениваемся взглядами. Когда я был маленьким, ей настолько здорово удавалось копировать Стину, что я просто давился от смеха.

Конец ознакомительного фрагмента