Новые времена Мазо де ля Рош читать онлайн бесплатно

Мазо де ля Рош

Новые времена

I. Дом в новой стране

Дом «Джална» в Онтарио был построен незадолго до того, как в США разразилась Гражданская война. Владелец дома, офицер Уайток, поселился здесь с семьей, как только родился второй сын. Вместе с женой, ирландкой Аделиной Корт, он переехал сюда из Индии, в романтическом порыве назвав поместье в честь военного гарнизона, к которому там был приписан его полк. Офицер Уайток успел устать от запретов армейской жизни. Он стосковался по свободе и просторам Нового Света. Аделина Уайток всегда была легка на подъем. И теперь они чувствовали себя пусть не первооткрывателями, но прониклись духом открытий, при этом окружив себя многочисленными благами Старого Света.

Их дом внушительных размеров из кирпича приятного для глаз оттенка с зелеными ставнями и пятью высокими трубами стоял на участке земли площадью в тысячу акров [Одна тысяча акров — 4 047 (четыре тысячи сорок семь) квадратных километров. (Здесь и далее прим. перев.)] всего в нескольких милях от озера Онтарио, на густолесистых берегах которого обитало огромное число птиц. Девственная почва была богата и неистощима в своем плодородии. Что ни посади, все произрастало в избытке.

Дети Уайтоков не знали другой жизни, кроме вольготной и исправной смены времен года. Детей было четверо: Августа, Николас, Эрнест и самый младший, Филипп. (Отец семейства изменил данному ранее слову быть в семье единственным Филиппом.) Родители им потакали, хотя временами строго наказывали. Отец, когда был детьми недоволен, отдавал распоряжения по-военному твердым голосом. Мать, когда гневалась, бывало, поднимала на них руку — нрав у нее был вспыльчивый. Дочь Августа переносила наказания с безропотным благородством; Николас — с определенной долей высокомерия; Эрнест — со слезами и обещаниями впредь вести себя хорошо. На маленького Филиппа почти никогда не сердились, а если такое случалось, тот ложился на пол, сучил ножками и кричал.

В тот летний день муж и жена со смешанным чувством радости и озабоченности ждали гостей — американскую пару из Южной Каролины.

— Не понимаю, — начал Филипп, — почему ты так обеспокоена этим визитом. Синклерам придется принять нас такими как есть. Нам нечего стесняться, как мы живем. Ручаюсь, что во всей провинции не сыскать прекраснее дома и большего порядка в ведении хозяйства, чем у нас.

— Ты только подумай, к чему привыкли они! — вскричала Аделина. — Огромная плантация с сотнями рабов у них в услужении… Мы и знать ничего не знаем о настоящем изяществе. Следовало бы отдать им несколько комнат, а не крошечную спальню и каморку для горничной миссис Синклер.

— Нашу гостевую крошечной не назовешь. Прекрасная, богато обставленная комната. Не понравится — пусть терпят.

— А как ты собираешься развлекать мистера Синклера? — не унималась Аделина. — Поведешь смотреть на турнепсовое поле? Покажешь пару телят?

Разговор прервала шумная беготня их сыновей по коридору и топот на лестнице. Когда Николас обогнал Эрнеста, младший брат издал притворно испуганный вопль. Обычно родители не замечали таких проявлений веселья, но сейчас Филипп насторожился.

— Когда приедут гости, пусть ни в коем случае так себя не ведут.

— Не переживай, — ответила Аделина. — Старших я отправляю на три дня к соседям. Вчера договорилась с миссис Базби.

— Гасси-то умеет себя вести, — заметил Филипп.

— Ей будет не хватать младших братьев. Но мне нужно встретить Синклеров в обстановке полного покоя. В последнем письме Люси писала о плачевном состоянии своей нервной системы.

— А тебе известно, — продолжал Филипп, — что Базби полностью на стороне янки?

— А я им не сказала, кто именно к нам приезжает. Просто друзья, с которыми познакомились во время последней поездки в Англию.

Филиппа не покидало беспокойство.

— Илайхью Базби все это не понравится, это уж точно.

— Синклеры приезжают не к нему. — Аделина говорила взволнованно. — Пусть не сует нос в чужие дела.

— Дети проговорятся.

— Еще чего не хватало, — воскликнула она и подозвала к себе троих старших.

— Вы на три дня отправляетесь к Базби, — объявила она.

— Ура! — закричал Николас. — Мне всегда хотелось попасть к ним на ферму. Там все работают, но находят время и для развлечений.

— Послушайте, дети. — По тону Аделины было ясно, что сейчас прозвучит важное предупреждение. — Ни при каких обстоятельствах не упоминайте, что наши гости приехали с Юга и, возможно, привезли с собой парочку слуг.

— Темнокожие! — вскричал Николас. — Ни разу не видел, жуть как хочу взглянуть.

— А они опасные? — поинтересовался Эрнест.

— Да нет же, дурачок, — успокоила его мать. — Запомни: у нас в гостях друзья, с которыми мы познакомились в Англии. Августа, я надеюсь на тебя.

— Я запомнила, — пообещала та своим низким голосом, которому суждено превратиться в контральто, — но рано или поздно Базби все узнают.

— Конечно, узнают, но если это случится сразу, у них это вызовет такое отвращение, что они тут же отправят вас домой. К ним вас отвезет Пэтси. А теперь идите и помните: от вас требуется достойное поведение.

С этими словами она отпустила детей.

— Поведение, черт возьми, — сказал Эрнест.

Августа пришла в ужас:

— Эрнест, откуда ты взял это жуткое выражение?

— Не знаю.

— Пожалуй, лучше тебе его забыть. А теперь умойся и причешись. — Она взяла его за руку.

Пэтси О’Флинн, слуга-ирландец из дома, где раньше жила Аделина, который приехал вместе с ними в Канаду, ждал на подъездной дорожке, как и экипаж, запряженный коренастым пегим жеребцом. За бахромой усов и запущенной гривой отчетливо просматривалась его морда.

— Давайте, ребята, — торопил Пэтси детей, — нет у меня времени по округе шляться: работы по горло, на двоих хватит.

Филипп и Аделина вышли на крыльцо, чтобы проводить детей. Казалось, они собираются в путешествие, а не к соседям на три дня. Дети были в некоторой степени избалованы. Офицер Уайток сам вынес их дорожную сумку, хотя Николас был крепким парнем. Аделина достала носовой платок и утерла Эрнесту курносый носик, хотя у него самого в кармане куртки тоже лежал чистый носовой платок, притом с инициалом «E» на уголке.

— Смотри, чтобы у него из носика не текло, — наставляла она Августу. Офицер Уайток подсадил Эрнеста в экипаж. Их мать подняла свое красивое лицо и звонко поцеловала каждого ребенка.

— С чем бы вам ни пришлось столкнуться, — сказала она, — принимайте это с вежливым спокойствием, берите пример с меня. Пэтси Джо, — обратилась она к вознице, — если по твоему недосмотру лошадка забредет в канаву и экипаж перевернется, как уже было однажды, тебе конец.

Экипаж отъехал. Неро, огромный черный ньюфаундленд, побежал рядом. Солнечные лучи проникали сквозь самую густую листву деревьев и блестели на крупе пегого жеребца, чьи копыта глухо ударяли по влажной песчано-глиняной дороге.

Когда перед их глазами появились разрозненные сооружения фермы Базби, Августа сказала Эрнесту:

— А теперь — ни слова о темнокожих. Не забудь.

— О темнокожих, черт возьми! — отозвался Эрнест. Времени отругать его не оставалось. Все выбрались из экипажа.

II. Гости

— Этот малыш мог бы порядком надоесть, но пока он довольно мил, — заметила Люси Синклер, обращаясь к мужу.

— Он, безусловно, хорошенький, — согласился Кертис Синклер.

Каждый из них обратил свой усталый взгляд на маленького Филиппа, который расположился поблизости на траве и старательно строил из кубиков домик. У него только получалось положить один кубик на другой, но он сосредоточенно нагромождал их и решительно надувал свои детские губки.

— Он обожает папу, — продолжала Люси.

— Вот уж типичный англичанин. — В тоне ее мужа слышалось как восхищение, так и недовольство. — Упрямый, самонадеянный тип.

— Эти люди, — возразила она, — наши друзья, и нам сказочно повезло, что попали сюда.

— Они — сама щедрость, — согласился он. — Утром Уайток сказал мне: «Будьте здесь как дома — и вы, и миссис Синклер, и слуги, — пока война не закончится».

Она вытащила кружевной платок и промокнула глаза.

— Что же с нами будет? — всхлипнула она.

Малыш оторвался от кубиков и подошел к ней. Потрепал ее по коленке:

— Бедная тетя. Не плачь.

Она погладила его белокурые локоны.

— Какой ты милый малыш. Нет, я не буду плакать. Буду смелее, тебе на радость.

Ее муж положил руку на ее второе колено. Рука была необыкновенно красива. Особенно ее всегда восхищал большой палец. Почти такой же длины, как и другие пальцы, он был идеально закруглен и с лункой на ногте. Она перевела взгляд с руки на его бледный профиль, с профиля — на сильную коренастую фигуру с заметным горбом. Он был горбуном и из-за своего физического недостатка не смог остаться на Юге и сражаться за свою страну, а уехал в Канаду, как и его слабая здоровьем жена, надеясь, что сможет как-то повлиять на судьбу Юга. Вывезти Люси из страны было необходимо в любом случае. Теперь он был разорен, но по-прежнему считал себя независимым плантатором с Юга.

Синклеры и Уайтоки познакомились незадолго до Гражданской войны в Англии, где отдыхали Филипп и Аделина. Их знакомство быстро переросло в дружбу. Пары притягивало друг к другу из-за ярких различий между ними: Синклеры были типичными каролинцами, а Уайтоки — англичанином и ирландкой. Уайтоки пригласили Синклеров приехать к ним в Канаду, но визит состоялся только сейчас, при трагических обстоятельствах.