Глава 8

Солнце скрылось за склоном, день уступил место ночи. Город засыпал. В магазинах, торговых центрах и забегаловках гас свет. Люди спешили домой.

Так странно было наблюдать за тем, как в этом диковинном мире полицейские разъезжают на современных машинах и останавливаются возле шумных людей в винтажных одеждах.

Кален почти улыбнулся этому. Он сидел на обочине дороги и ждал, когда его случайно собьет машина. Холодало, а на нем были только любимая клетчатая рубашка с короткими рукавами, черная майка, свободные потертые джинсы и кеды, совсем не согревающие ног.

Он чувствовал странную бездонную пустоту. Ему хотелось домой. Его больше не привлекала жизнь, полная приключений. Он был готов променять ее на серые будни за сериалом, тетрадями, учебниками и партой.

Полицейские заметили его издалека:

— Эй, мальчик!

Хоулмз не собирался убегать. Он даже не оглянулся. Сидел и покорно ждал, когда к нему подойдут, быть может, схватят и увезут в участок. Или как он у них называется? Неважно. Главное — чтобы там было тепло.

Калена грубо схватили за руку. Он ощутил неприятный запах и понял, что это далеко не полицейский.

— Есть деньги? — спросил мужчина лет сорока. — Чего молчишь? Или хочешь, чтобы я сам тебя обыскал?

Резким движением ноги Кален зарядил ему ниже пояса и рванул прочь, слыша мат вперемежку с завываниями. Он оглянулся, чтобы убедиться, нет ли погони, как вдруг столкнулся с прохожим и упал на землю. Увидев вдалеке приближающегося грубияна с его компанией, а позади еще и свистящих в свистки полицейских, он бросился на дорогу.

Красный свет остался незамеченным. Он пробежал мимо сигналящей машины, лихорадочно оглядываясь в поиске новой. Внезапно все тело прошила нестерпимая боль. В глазах потемнело. Ноги не удержали, и Калена откинуло на два метра от сбившей его машины. Удар был несильный: в последний момент водитель успел затормозить.

На помощь прибежали взволнованные полицейские. Из машины выскочил возмущенный, но напуганный водитель — это оказалось такси с пассажирами. Прохожие собирались вокруг, все что-то говорили, спрашивали, кричали, и голова болела не столько от перенесенного удара, сколько от их голосов.

Глаза вновь наполнились слезами. Кален продолжал лежать на земле, спрятав лицо за руками и сдерживая плач. Он ненавидел себя за это. Стоило лишь раз показать свою слабость, как она повлекла за собой череду неприятных открытий.

— Отстаньте… Со мной все… хорошо, — шептал он.

Над ним нависла тень. Нежная рука взяла его за локоть и убрала ладонь с лица. В глаза ударил свет фонаря, рядом маячили тени прохожих. Приглядевшись, Хоулмз заметил волнистые волосы. Девушка подхватила его на руки и прижала к себе.

— Кален!

Иона. Она стояла рядом с Тревисом и Ларалайн, которая держала его.

— Я в порядке.

Несмотря на дурноту, Кален пытался встать на ноги.

— Отпусти! — Он отталкивался от нее, но руки девушки лишь сильнее сжали его ноги и бок.

— А ты легче, чем я думала, — заметила Ларалайн с усмешкой.

Кален слышал нескончаемый гомон голосов прохожих, звуки сирены: это подоспела скорая помощь.

— Плохо, — сказал Тревис.

— Ему нужен врач, — заметила Иона. — Надо позвать Ариана. В замок нас просто так не пустят.

— Пустят. — Санни достал из кармана золотую карту с продолговатой белой полосой.

Из кареты скорой помощи выскочили врачи с носилками. Полицейские просили ребят отойти от Калена и позволить передать его в руки медиков.

— Послушайте, мы из замка господина Ариана. Там ему помогут. — Санни уверенно предъявил золотую карточку.

Разговоры стали стихать. Кто-то все же выключил сирену. Кален больше ничего не соображал, а лишь наблюдал за тем, как меняются лица окружающих.

— Так вы… тот самый… — прошептал полицейский. — Прошу прощения. Вы можете идти.

— Спасибо.

Полицейские стали разгонять толпу. Врачи уехали. Улица мгновенно опустела. Ларалайн уложила Калена на скамейку. Он испытывал противоречивые чувства: был рад снова встретить знакомых, но страшно стыдился своего поведения днем.

— Дурачок, — тихо проговорила Ларалайн. — Совсем еще ребенок. Плачешь как ребенок. Убегаешь как ребенок. Дуешься как ребенок.

— Заткнись, — бросил Кален.

— Чем ты думал, когда бросался на дорогу? — В разговор встряла Иона. Друзья впервые слышали, как она говорит на повышенных тонах. — Включай свои мозги. Мы, вообще-то, волнуемся.

— Да, — согласился Тревис более спокойным тоном. — Подумаешь, дали пощечину.

— Знаешь, сколько я давала их в своей жизни? — Ларалайн хохотнула. — Не сосчитать. Ты не первый такой мерзавец и не последний, так что будь спокоен. Правда, половину я отвесила незаслуженно, но было весело.

Кален не знал, что делать: послать всех куда подальше или, заливаясь краской от смущения и непонятного душевного тепла, лежать и слушать их лекции.

Тревис снял куртку и укрыл его. Она была теплой и большой, пахла странно, но приятно.

— Мне это не нужно.

— Хватит выделываться. По лицу видно, что тебе нравится. — На секунду Иона нахмурилась. — Иногда напоминаешь моего младшего брата. Только ты хуже.

— Иногда ты меня очень сильно бесишь, — пробубнил Кален, слегка улыбаясь.

К счастью, Красс восприняла его слова со смешком:

— Взаимно, Холмс.

— Хоулмз.

К ним подошел Санни и сообщил:

— За нами скоро приедет машина. До встречи правителей королевств и времен осталось полчаса. Мы еще должны успеть привести себя в порядок. — Серьезность совсем не шла библиотекарю. Так решил не только Кален, но и остальные.

— А ты ничего не хочешь нам сказать? — Ларалайн поправила куртку на Калене.

— А должен?

— Все так удивились, когда увидели твою карточку, — решился конкретизировать Тревис. Он потирал руки и изредка вздрагивал от холода. Клубы пара вырывались изо рта при каждом его слове. — Мы так поняли, ты уже давно знаешь Ариана.

В ответ Санни вздохнул и переступил с ноги на ногу, надеясь, что вот-вот появится машина и разговор придется отложить.

— На той карточке что-то написано? — спросила Ларалайн.

— Неужели это вас так волнует? — В голосе Санни проступили нотки раздражения.

— Ребята, возможно, нам не следует об этом знать, — заступилась за библиотекаря Иона. — Если Санни захочет, сам расскажет. Главное — что все в порядке, и сейчас нас увезут в замок.

«Наверняка эта карточка — золотой пропуск от Ариана. Санни уже жил в его замке, и можно прийти к выводу, что их связывают или связывали особые отношения», — пришел к выводу Кален.

— Кстати, — начал Тревис, обращаясь к Ларалайн, — а как получилось, что ты оказалась здесь?

— Ариан сорвал мне концерт. В перерыве между выступлениями очаровал меня за кулисами своими сладкими речами так, что я потеряла голову и даже не заметила, когда мы очутились на улице, а потом здесь. Он сказал, что всем грозит опасность, что у меня, как и у каждого из нас, есть что-то объединяющее и делающее нас сильнее, а также то, что может всем помочь, и я могу изменить свою жизнь, выбравшись из серой пелены обыденности. Не знаю, почему он выбрал именно меня для спасения сразу нескольких миров, но я поверила ему. Поэтому я здесь.

— И ты так просто согласилась? — удивился Кален.

Даффи улыбнулась воспоминаниям.

— Он сказал про то, чего мне не хватало. Знаете, у меня были прекрасное детство, добрые родители, богатая жизнь. Но я не знала о долгах, в которых тонула моя семья. Они всегда старались ни в чем мне не отказывать. — Ларалайн сгорбилась, складывая пальцы в замок. — А потом произошло то, что лишило меня всего. Я была разбита, я была одна. Пусть не звучит как бахвальство, но я сама прокладывала путь к уважению и славе. Из грязи в князи и обратно. А слова, сказанные Арианом… — то, что я мечтала услышать все годы страданий. Но никто мне не говорил их, потому что люди привыкли поддерживать лишь тех, кто сможет материально поддержать их.

Кален удивился услышанному:

«С веками ничего не изменилось. Люди стали жестокими уже давно. А может, они были такими всегда».

Ларалайн не любила много рассказывать о себе, потому что считала это признаком дурного тона и испорченного характера. Сейчас пережитые события казались ей вымыслом, тяжелой сказкой со счастливым концом.

«Через что ты прошла?» — спрашивали ее.

«Через человеческую жестокость и равнодушие. Через нищету, холод ночей и зим, грязь городских улиц и сырых, зловонных улочек, где можно было спрятаться от суеты людей, которые в жизни не оглянутся на тебя, даже если будешь кричать от боли и умирать».

— Поэтому эти события вдохнули в меня еще одну жизнь и заставили поверить, что я здесь не просто так. Я хочу быть нужной, быть с вами, — она перевела взгляд на Калена, — даже если поначалу у меня совсем не будет получаться.

Друзья смотрели на нее с нескрываемым восхищением. Но каждый из них прятал в себе печаль и жалость. Возможно, это ночь позволила ей так легко разговаривать. Уже утром она будет вести себя как всегда, а Кален будет вести себя иначе, и они вновь начнут бросать колкие словечки.