Он оторвал пальцы от ее подбородка.
— Да, конечно, Флер. Приношу извинения за свою настойчивость.
Она заснула почти сразу. Опий, должно быть, еще продолжал оказывать действие. Данте обошел вокруг кровати, чтобы взять свечу.
Он поднес огонь поближе. Флер была олицетворением модной красавицы с темными волосами, белоснежной кожей и пухлыми красными губами. Она отличалась грацией и скромным поведением, к тому же обладала значительным состоянием. Все это делало ее одной из самых привлекательных девушек на брачном рынке. Когда все считали, что его непогрешимый брат Верджил собирается завоевать ее, казалось, что мир и в самом деле функционирует, как хорошо отлаженные часы.
Но затем Верджил женился на американской оперной певице, и Флер на два года уехала на континент. По возвращении это уже была совершенно другая женщина. Она отдалилась от светского общества и перестала бывать на балах. Сделалась равнодушной к собственной красоте и одевалась, не соблюдая моды. Удовольствия и развлечения сменились благотворительностью, на которой были всецело сосредоточены ее интересы и куда шли ее доходы.
Разговоры о том, что она лишилась прежнего обаяния, не соответствовали действительности. Данте подумал, что она остается очаровательной и поныне.
Она оказалась в беде и чем-то напугана. До такой степени, что отправилась пешком через поле ночью, чтобы найти укрытие у его брата.
Глупо думать, что она ему все расскажет. Скорее всего она этого не сделает.
Данте открыл дверь и спустился в гостиную, чтобы позаботиться о ее защите, после того как он завтра уедет. Обдумывая план, он почистил оба пистолета. Едва покончив с этим, он услышал топот лошадей и лай собак. Приближались полицейские.
Он отнес пистолеты в кабинет, подошел к двери и стал ждать появления стражей порядка на пороге.
На поляну въехали десять всадников и остановили лошадей. Пирсон, управляющий, спешился и подбежал к Данте:
— Я вынужден был привести их сюда. Они остановились возле большого дома и потребовали разрешения войти, утверждая, что собаки напали на след одного из беглецов на большом холме, который ведет сюда. — Понизив голос, он добавил: — Они потребовали проверки всех коттеджей, в особенности незаселенных. Я настоял на том, что нужно установить наблюдение за ними и успокоить жильцов.
— Молодец. Постарайся остаться здесь, когда они уедут. Мне нужна твоя помощь.
Сэр Томас Джеймсон, мировой судья графства, не без труда спустив свое грузное тело с лошади, подошел к Данте.
— Это кто здесь? — спросил он, заглядывая через дверь.
— Это мистер Дюклерк, брат виконта, —ответил Пирсон.
— Дюклерк? Не знал, что он приехал. Что вы здесь делаете?
— Приехал навестить семейное гнездо. А что вам здесь нужно?
— Глупый вопрос. Кто-то должен защищать собственность и следить за соблюдением закона, пока такие, как вы, убиваете время в игорных домах и борделях. Посторонитесь. Мы ищем человека, которого видели, когда он направлялся сюда.
— Я здесь был весь вечер, но тот, за кем вы охотитесь, сюда не заходил.
— И все же я должен проверить. В прошлом месяце руководство графства решило, чтобы мы ни для кого не делали исключения.
— Должен настаивать, что в осмотре коттеджа нет необходимости.
— Я сказал, чтобы вы посторонились, иначе у нас могут возникнуть подозрения.
— Политика меня утомляет, и все знают об этом. Я не способен отличить радикала от редиски.
Еще один мужчина слез с лошади и присоединился к Джеймсону.
— Ублажите его, Дюклерк, чтобы мы все смогли выполнить свой долг и отправиться спать.
Услышав этот сардонический голос, Данте сразу же потерял всякое чувство юмора.
— Вы проделали долгий путь из Лондона, Сиддел.
— Как и вы. Странное совпадение — встретить вас здесь так скоро после нашей стычки.
Кровь у Данте закипела при этих словах. Их последнее столкновение произошло за карточным столом две недели назад.
— Леклер-Парк — собственность Дюклерков, Сиддел. И вы не имеете никакого отношения к Суссексу.
—Я навещал друга в графстве и решил присоединиться к забаве. Это редкостное угощение — охота на человека, а не на каких-нибудь лис.
Ледяные волны недоброжелательства пробегали между двумя мужчинами. Джеймсон, похоже, этого не замечал.
— Я не могу ждать всю ночь, Дюклерк. Посторонитесь.
Не оставалось ничего другого, как свести ущерб к минимуму. Данте отступил внутрь.
— Вас двоих будет достаточно. Я не намерен принимать на постой целую команду.
Джеймсон кивнул. Он сам и Сиддел прошли внутрь.
Поиски заняли не много времени, поскольку в коттедже были лишь гостиная да еще кухня внизу. Данте расположился в кресле, поглядывая на черные волосы и тучнеющие формы Сиддела. В юности тот был спортсменом, ходил на яхте, но пристрастие к еде и питью сделали свое дело, и он стал грузным и рыхлым.
Трудно поверить, что этот человек, по слухам, имел светлую голову, удачно вкладывал деньги и был преуспевающим финансистом. Тем не менее образ жизни, который он вел, подтверждал эти слухи. А его цинизм означал отсутствие веры в то, что добродетель и успех могут быть союзниками.
Джеймсон поднялся по лестнице. Данте хотел бы избавить Флер от этого визита, но выхода не было.
— Джентльмены, должен предупредить вас, что наверху есть спящий человек. Но не мужчина, которого вы ищете, а леди.
Сиддел ухмыльнулся:
— Я снимаю перед вами шляпу, Дюклерк. Даже тогда, когда вас разыскивает судебный пристав, вы не забываете о собственных удовольствиях. Вот это стиль!
— Спасибо.
— Но поскольку мы джентльмены и вашего слова будет достаточно, было бы хорошо услышать ваше описание находящейся наверху особы. — Сиддел направился к лестнице, демонстрируя решительность своих намерений.
Джеймсон, услышав слова Дюклерка, повернулся, чтобы спуститься вниз, и отчаянно покраснел, когда Сидцел загородил ему дорогу.
— Да, конечно. Это следует сделать. Хотя это чертовски неудобно, — пробормотал он, пока Сиддел подталкивал его вверх.
— Она спит, — крикнул Данте им вслед. — Надеюсь, вы не станете ее будить. Она очень устала.
Сиддел засмеялся. Джеймсон споткнулся.
Данте прислушался к их шагам над головой. Они подошли к кровати. Джеймсон издал удивленное восклицание.
Оба мужчины вернулись в гостиную.
Джеймсон уставился на Данте:
— Но это… это…
— Я снимаю шляпу, — сухо сказал Сиддел. — Что привело ее сюда?
— Мое обаяние, я полагаю.
— Я имею в виду, на чем она приехала? Снаружи нет экипажа.
— Я нанял его и привез ее сюда, когда услышал, что она вернулась в страну. Мое последнее потворство своим желаниям.
Сиддел опустил веки.
— Похоже, что так.
В этой фразе вполне явственно послышалась угроза. Данте почувствовал напряженность, овладевшую Сидделом. Он сжался от подавляемой ярости, подобно мужу, которому наставили рога.
Джеймсон был настолько смущен, что можно было подумать, будто он обнаружил в его кровати святого.
— Очень хорошо, очень хорошо. На этом закончим. Мы уходим. Мы будем немы как рыбы, не правда ли, Сиддел? Спокойной вам ночи, передайте мой привет виконту…
Последние слова он произносил уже в дверях. Сиддел, однако, не торопился уходить. На пороге он обернулся к Данте и с угрозой прорычал:
— Вы еще пожалеете, что тронули ее.
Эта еще более откровенная угроза разозлила Данте.
— Я не знал, что вы неравнодушны к ней, Сиддел. Если бы я знал… Впрочем, это ничего не изменило бы. Надеюсь, вы будете хранить молчание, как призывал Джеймсон?
Сиддел тихонько чертыхнулся и вышел из коттеджа.
Застучали копыта удаляющихся лошадей. Когда топот стал затихать, через дверь, выходящую в сад, вошел Пирсон.
— Где моя сестра Шарлотта? — спросил Данте.
— Она у Брайтонов вместе с семьей Сент-Джона.
— Сходи к ней домой и найди какую-нибудь женскую одежду. Посмотри, что там Шарл или Пенелопа оставили. Затем сразу же поезжай в Брайтон и скажи Шарлотте, что я нуждаюсь в ее помощи в эту минуту. И пусть Сент-Джон тоже приедет. Скажи ему, что это очень важно.
Управляющий выскользнул из коттеджа и направился к лошади. Данте поднялся в комнату, где спала Флер.
Если бы у него был здравый смысл, он взял бы лошадь Пирсона и отправился сам. К побережью. Это промедление будет худшее из того, что он принес своей семье. Но он не мог уехать, не передав Флер под чью-нибудь опеку.
Она была в беде, он уверен. Утром он заставит ее все рассказать. Это даст ему пищу для размышлений, пока он будет в тюрьме.
Флер открыла глаза и увидела свежевыбеленную стену коттеджа и лучи солнца, пробивающиеся сквозь простенькую штору.
Накануне вечером она снова поддалась приступу отчаяния. Она подавила его. Если посмотреть со стороны, ситуация, в которой она оказалась, была прямо-таки комичной. Она отправилась искать помощи у человека, которому доверяла, но тот оказался далеко и жил своей собственной жизнью, как это и должно быть. И вместо виконта, образца добродетели и нравственности, она встретилась с его братом, повесой и прожигателем жизни. Она нуждалась в защите мужчины, который мог запугать судей и лордов. Вместо этого она была ранена в ягодицу человеком, который не способен заплатить портному.
Она попробовала сесть. Рана сразу же напомнила о себе. Она попыталась встать, чтобы исполнить кое-какую нужду. Но тут же возникла проблема, как снова вернуться в постель. На пороге появился Данте.
— Вы должны были позвать меня.
— Я сама могу это сделать. Пожалуйста, уходите. Сильные руки подхватили ее под плечи колени. Он опустил ее на кровать. На ее тело тут же была наброшена простыня.
— Где моя одежда?
— Те лохмотья, в которые вы были одеты, когда вооруженные люди охотились за вами? То рванье, которое ввело меня в заблуждение, и я решил, что стреляю в мужчину? Я сжег его.
— Что мне прикажете носить?
— Если вам так понравились брюки, вы можете взять мою пару. Или воспользоваться платьем, которое управляющий тайком привез из Леклер-Хауса.
— А управляющий знает, зачем вам понадобилась эта одежда?
— Я уверен, он понимает, что она не для меня.
Ее охватила паника.
— Он видел меня?
— Ему известно, что вы здесь. Об этом знают несколько человек.
Данте пододвинул кресло и сел, опершись носком ботинка о край кровати.
— У нас вчера вечером были посетители — Джеймсон, мировой судья, и его люди. Они обыскали все имение. Я не смог сохранить в тайне ваше присутствие. Полагаю, вы не хотели бы, чтобы они знали, каким образом вы здесь оказались, поэтому я позволил им решить, что вы моя гостья.
— Ваша гостья? Это очень деликатно сказано. Наверняка они не поверили вам.
— Понимаете, Флер, они не хотели верить, но аргументы были слишком весомыми. Они испытали такой шок, от которого едва не слетела крыша, когда увидели вас в этой постели.
— Они видели меня? Здесь? Мужчины, которых я не знаю, были свидетелями?
— Сожалею, но вынужден признать это.
—Как вы могли им позволить?
— Лучше задать вопрос: а как я мог их остановить? — Он вперил в нее взгляд. — Или я ошибаюсь? Я должен был сказать им правду?
— Разумеется, нет, — поспешно сказала она. — Только при мысли о том, что люди могут подумать, будто мы… Кто меня видел?
— Всего лишь сэр Томас Джеймсон и Хью Сйддел.
— Сиддел! Он знает? О Боже! — Это так унизительно.
Она вдруг подумала о том, каких неприятностей можно ожидать от мистера Сиддела.
— Простите мою дерзость, но скажите, у вас были какие-то отношения с ним? Он вел себя так, будто наша любовная связь для него оскорбительна.
— Когда я вышла в свет юной девушкой, Сиддел в течение короткого времени ухаживал за мной. Но это было несколько лет назад.
Кажется, он не заметил, что она не ответила на его вопрос.
— Мой опыт и инстинкт подсказывают, Флер, что он чрезвычайно раздосадован тем, что мы любовники. Я почти ожидал, что он вызовет меня на дуэль. Правда, дуэль —это наименьшее из зол для меня в настоящее время. Я оказался замешанным в каком-то деле, которое мне непонятно. А потому настаиваю, чтобы мне объяснили, почему вы вчера вечером спасались бегством, словно от этого зависела ваша жизнь.
Данте сидел, удобно расположившись в кресле. Сдержанный и невозмутимый. Красивый, уверенный в себе мужчина.
Человек решительный, его ясные умные глаза смотрели на нее так, что становилось понятным: он готов терпеливо ждать и дождаться ее объяснений. Подождем, говорила вся его поза, у нас целый день в запасе.
— Я хотела бы, чтобы вы принесли мне платье, о котором говорили, Данте. Я переоденусь и уйду.
— Вам нужен покой, и я не могу позволить вам уйти одной, даже если бы вы были здоровы.
— Я отправлюсь домой и попрошу помощи. Это будет лучше всего.
— Нет. — Он скрестил на груди руки.
Искушение рассказать ему все было очень велико. Вдруг ему придет в голову мысль, что нужно делать?
Он молча наблюдал за ней. Долго и неотрывно. Флер почувствовала странную неловкость.
— Давайте заполним время игрой, — сказал он.
— Какой еще игрой?
— Не смотрите на меня с таким подозрением. Не надо бояться. Хотя вы находитесь в моей кровати, но вы в таком положении, которое не позволяет мне сломить ваше сопротивление.
— О какой игре вы говорили?
— Правила очень простые. Я задаю вопрос, и вы честно отвечаете на него. Затем я снова спрашиваю, и вы опять даете мне ответ. И так до тех пор, пока не иссякнет мое любопытство.
— Это нельзя назвать слишком забавной игрой. По крайней мере мы должны делать это по очереди. Вначале вы задаете вопрос мне, потом я — вам. И так далее.
— Это несколько рискованно. Надо как-то обеспечить мне преимущество, потому что вы испытываете недомогание и вас нельзя соблазнить.
— Перестаньте дразнить меня, как неуклюжий донжуан. Все знают, что вы гораздо тоньше, когда на самом деле ухаживаете за женщиной.
Это заставило Данте потерять бдительность.
— И что же, об этом знают все?
— Наконец, — сказала Флер, довольная тем, что нарушила баланс в этой игре, какой бы он ни был.
— Вы хотите сказать, что некоторые из моих любовниц оказались болтливы?
— О вас говорили в гостиных в течение ряда лет. Я слышала о вас все, еще когда была молодой девушкой. Удивительно, что вы до сих пор продолжаете пользоваться успехом, а это при вашей стратегии обольщения хорошо подтверждается персональными свидетельствами.
— Это меня смущает. Лично я никогда и ни с кем не обсуждал то, что происходило между мной и женщиной.
— Очевидно, вы джентльмен. Женщины не столь сдержанны.
— Очень нехорошо с вашей стороны слушать подобные вещи.
Данте улыбнулся озорной улыбкой, и она поняла, что его замешательство было напускным. Он сознательно втянул ее в разговор на эту скользкую тему. И, судя по всему, не собирался уходить от нее.
— Я не думаю, что мог бы соблазнить вас сейчас, как бы мило вы ни выглядели в моей ночной рубашке, Флер. Я бы хотел, чтобы вы были наивной и неопытной. Вы же словно зачитываете список моих достижений и успехов.
Она с трудом сглотнула. Разговор неожиданно приобретал слишком уж личностный характер.
Он наклонил голову. Опустил веки. Он ласкал ее настойчивым взглядом. Какая-то странная лихорадка охватила их.
— Теперь понимаю. Если бы я стал ласкать вашу обнаженную ногу, вы напомнили бы мне, что я тоскую по чувствительному местечку под коленкой, которое я некогда обнаружил у какой-нибудь герцогини.
Он определенно нарушил допустимую грань этими словами. Будь она способна заговорить, то отчитала бы его.
— Или если бы я стал целовать вам спину, вы потребовали бы, чтобы я не забыл поласкать впадинку у самого основания позвоночника, как о том рассказала жена известного члена парламента.
Это было возмутительно, но его шокирующие описания любовной игры завораживали. Флер не могла отвести от него глаз. Пульс ее бился настолько громко, что она опасалась, как бы он его не услышал.
Данте подался в кресле вперед, и его лицо оказалось совсем близко от нее.
— Вероятно, если мои ласки не оправдают ваших ожиданий, вы станете требовать, чтобы я показал, каким образом некоторые части женского тела могут быть даже еще чувствительнее после любовной игры, чем до нее, что, попризнанию одной несдержанной баронессы, я ей продемонстрировал.
— Вы настоящий греховодник.
— А вы покраснели и, можно сказать, готовы ощутить это, хотя я даже не дотронулся до вас.
Он взял ее руку своей теплой рукой. Флер с удивлением смотрела на него, когда он поднес ее к своему рту и поцеловал ей пальцы. Все ее тело содрогнулось, и ей стало страшно, что она вдруг лишится рассудка.
Она вырвала руку:
— Как вы смеете!
Он откинулся на спинку кресла, в глазах его сверкнули огоньки.
— Смею напомнить вам, что я не глупец. Вы в безопасности, но лишь потому, что я сам этого захотел. Не подстрекайте меня, ибо если мне будет брошен вызов, то оружие выбираю я.
Ее сердцу, ее крови, ее дыханию требовалось успокоиться. Она изо всех сил старалась не показать ему, какое волнение испытала от его прикосновения.
Возбуждающая и все нарастающая эйфория перерастала в леденящий душу ужас.
Флер посмотрела на руку, которую он поцеловал, и снова ощутила тепло его дыхания. Ей стало не по себе от столь противоречивых чувств.
Подобного с ней раньше не случалось. Она никогда не знала страха, даже тогда, когда была совсем юной девушкой, и уж тем более после того, как махнула на себя рукой.
— Я очень вас напугал, да? — Данте потянулся рукой к ее лицу, но затем одернул себя. — Мне не следовало этого делать. Ваша добродетель в безопасности со мной. Но я должен знать подоплеку событий.
Он в самом деле заслуживал объяснений. Она втянула его в историю, и уже другие люди видели ее здесь. У нее не было времени для того, чтобы сочинить правдоподобный рассказ. Ей придется сообщить ему правду. Или хотя бы ее часть. Просто придется опустить ссылки на свой большой проект.
— В пошлом году я в октябре отплыла из Англии во Францию, чтобы навестить подругу. Я оставалась там во время Нового года и вернулась два месяца назад, в феврале.
— В феврале? Никто не сказал ни слова о вашем возвращении или о том, что видел вас в городе.
— Это потому, что мой отчим Грегори Фартингстоун встретил меня в порту в Дувре. И с этого момента он заточил меня в тюрьму.