Мэдлин Хантер

Обольщение в красном

Глава 1

Независимая женщина — женщина незащищенная. Пожалуй, сегодня Одрианна впервые оценила по достоинству первый урок, который преподала ей кузина Дафна.

Приличие и респектабельность независимой женщины весьма часто ставятся под сомнение.

Появление Одрианны на постоялом дворе «Два меча», расположенном возле Брайтона, привлекло больше внимания, чем появление любой другой приличной девушки. Несколько мужчин с нескрываемым интересом наблюдали за тем, как она идет по общей комнате гостиницы, причем подобных взглядов на себе она не ловила ни разу в жизни.

Стараясь не показывать, как ее донимают эти взгляды, Одрианна напустила на себя надменный вид, что еще больше испортило ей настроение. Она отправилась в это путешествие, полная праведной решимости. Сияющее солнце и необычно теплая для позднего января погода, казалось, были дарованы ей самим провидением для выполнения ее великой миссии. Впрочем, на провидение надеяться особо не стоило. Спустя час после выезда из Лондона подул ветер, полил дождь и стало резко холодать. Одрианна горячо пожалела о том, что заняла место рядом с кучером. И вот теперь, после нескольких часов, проведенных под мелким надоедливым дождичком, она совершенно вымокла и была не на шутку раздражена.

Взяв себя в руки, Одрианна отправилась искать хозяина гостиницы. Ей нужна была комната на ночь. Хозяин смерил ее долгим тяжелым взглядом, а затем стал искать глазами мужчину, который приехал вместе с ней.

— Ваш муж повел лошадей в конюшню? — поинтересовался он.

— Нет. Я одна.

Его бледное стареющее лицо недовольно сморщилось, а губы целых пять раз скривились по-разному, пока он очень внимательно осматривал ее.

— У меня есть маленькая комната, которую вы могли бы занять, но ее окна выходят на скотный двор, — сказал он.

Судя по его сдержанному тону, отношение хозяина гостиницы к Одрианне резко переменилось.

Похоже, независимая женщина получает худшую комнату в гостинице.

— Она меня устроит, если там тепло и сухо, — ответила Одрианна.

— Что ж, тогда пойдемте со мной.

Хозяин постоялого двора привел ее в комнату, расположенную в задней части второго этажа. Там он развел скудный огонь. Одрианна обратила внимание, что дров возле очага совсем мало: таким количеством поленьев комнату не согреть, к тому же и на ночь их не хватит.

— Мне понадобится аванс за первую ночь, — заявил он.

Молча проглотив оскорбление, Одрианна полезла в сумочку за тремя шиллингами. Этих денег хватило бы на оплату не только одной ночи, но она твердо вложила монеты в его ладонь.

— Если кто-нибудь будет наводить справки о мистере Келмсли, отправьте этого человека сюда, но не говорите ему ни слова обо мне и не упоминайте, что я здесь остановилась, — сказала она.

Услышав ее просьбу, хозяин заведения нахмурился еще больше, однако зажатые в кулаке монеты заставили его хранить молчание. Он оставил себе шиллинги, а Одрианна обрела уверенность, что они заключили с ним сделку. Ей оставалось надеяться лишь на то, что плоды ее миссии будут стоить ее репутации.

Одрианна подумала о деньгах, оставшихся в сумочке. К утру, как она предполагала, большая часть из них будет потрачена. Ее не будет в Лондоне всего два дня, но на это путешествие ей понадобятся все сбережения, которые она сохранила, давая уроки музыки. Так что придется ей потрудиться, терпя стенания вечно ноющих юных учениц, чтобы возместить свои расходы.

Одрианна вытащила из сумочки клочок бумаги и поднесла его к огню. Впрочем, содержание объявления она знала наизусть.

«Домино просит, чтобы мистер Келмсли встретился с ним в «Двух мечах» в Брайтоне через два вечера после прочтения этого объявления для того, чтобы обсудить с ним одно взаимовыгодное дело».

Одрианне повезло: она по чистой случайности узнала о том, что объявление было опубликовано в «Таймс». Если бы ее подруга Лиззи не прочесывала все подобные объявления во всех газетах и скандальных изданиях, Одрианна могла бы и не узнать о публикации.

Фамилия была написана неправильно, однако Одрианна была уверена, что упоминаемый в объявлении мистер Келмсли — ее отец, Хорас Келмслей. Без сомнения, опубликовавший объявление человек не знал, что ее отец умер.

Одрианна погрузилась в воспоминания о своем отце. Ее сердце затрепетало, а глаза запылали, как это бывало всякий раз, когда ее охватывали воспоминания.

Она вспомнила, как он играл с ней в саду, как брал вину на себя, когда мама ругала ее за испачканные туфельки. Воспоминания были далекими, ведь она едва помнила его. Отец был одет в армейскую форму, стало быть, дело происходило до того, как он продал свой патент офицера. Тогда появилась на свет Сара, а отец стал служить в Совете по боеприпасам и вещевому снабжению, который в военные годы осуществлял надзор за производством военного имущества.

Но в основном Одрианна помнила грустное встревоженное лицо отца в последние месяцы, когда он стал предметом бесконечных насмешек и оскорблений.

Одрианна отогнала от себя эту картину, напомнившую ей о том, что привело ее сюда. Ничто другое — ни дождь, ни назойливые взгляды, ни грубость — не имело никакого значения. Одрианна надеялась лишь на то, что Домино владеет информацией, которая поможет восстановить доброе имя отца.

Сняв синюю накидку и серое пальто, она повесила их на стенные крючья — сушиться. Шляпу она тоже сняла и как следует отряхнула от дождевых капель. После этого Одрианна поставила единственную в комнате лампу на стол возле двери, а единственный стул — в противоположный темный угол около очага. Если она там сядет, то сразу же сможет увидеть вошедшего в комнату человека, а вот он не сможет разглядеть ее.

Одрианна поставила чемодан на стул и открыла его. Ей вспомнилась вторая часть урока Дафны: «Независимая женщина — женщина незащищенная, поэтому она должна научиться защищать себя сама».

Сунув руку в чемодан, Одрианна вытащила пистолет, спрятанный под чистым бельем.

Лорд Себастьян Саммерхейз передал своего скакуна на попечение промокшего мальчишки-конюха. Паренек отвел его к длинной очереди животных, ожидающих возможности обсохнуть в стойлах конюшни «Двух мечей».

Себастьян вошел в общую комнату гостиницы. Вот где можно было воочию увидеть весь срез человеческих отношений! Дождь заставил путников искать убежища, поэтому здесь задержались многие экипажи с пассажирами. Женщины и дети заняли почти все стулья и кушетки, а мужчины расположились по периметру комнаты и по очереди подходили к камину согреться и просушить одежду.

Именно здесь и остановился Себастьян. С его плаща для верховой езды так и капала вода, пролившаяся на него с рассерженного неба. В воздухе висел неприятный запах мокрой шерсти и немытых тел. Несколько слуг вовсю старались спасти вымокшие шелковые и креповые шляпы, а другие разносили дорогую, но неаппетитную еду. Себастьян опытным взглядом обвел море лиц, ища то, которое показалось бы таким же подозрительным, чужим или хотя бы любопытным, как у него.

Закодированное имя в объявлении, с одной стороны, рассердило, а с другой — заинтриговало его. Из-за этого имени его миссия будет более трудной, правда, его использование означало, что дело обещает быть еще более таинственным, чем он предполагал. Сам факт обращения к Келмсли указывал на то, что автор объявления не знал о смерти этого человека, произошедшей около года назад. Вывод из всего этого напрашивался один: Домино не только не из Лондона, а, возможно, даже не из Англии. Поскольку имя было написано неправильно, Себастьян заподозрил, что Домино не был в близких или дружеских отношениях с Хорасом Келмслеем. Можно было даже предположить, что Домино неизвестно, как выглядел Келмелей.

Самоубийство Келмслея доставило массу неприятностей во многих отношениях. Например, оно предполагало слишком простую разгадку тайны, которая, как считал Себастьян, имела далеко не одну грань. И этим вечером Себастьян надеялся убедиться в своей правоте.

— Эй, Саммерхейз, привет! Вот уж не ожидал, что ты тоже спрячешься от непогоды на этом убогом постоялом дворе!

Приветствие, прозвучавшее над самым ухом, заставило Себастьяна вздрогнуть и прервать наблюдение за людьми в комнате. Оглянувшись, он увидел Грейсона, графа Хоксуэлла, который радостно улыбался ему, держа в руках почти опустошенный стакан горячего вина. Довольная улыбка пряталась в его голубых глазах.

— Ливень застал меня в пяти милях отсюда, — сказал Себастьян. Хоксуэлл был его старым другом и товарищем по развлечениям в дни буйной молодости. В иных обстоятельствах Себастьян был бы рад такой встрече, ведь с Грейсоном им было бы легче коротать неприятную ночь, которая обещала быть очень длинной. Однако причина, по которой Себастьян прибыл сюда, была слишком серьезной, так что Хоксуэлл мог стать ему большой помехой.

— Ты в Лондон или оттуда? — спросил он.

— Возвращаюсь, — ответил Хоксуэлл. — Встречался утром с агентом по продаже недвижимости в Брайтоне.

— Стало быть, ты распродаешь имущество?

— У меня нет иного выбора.

Себастьян выразил старому другу свою симпатию. С тех пор как Хоксуэлл унаследовал титул, его финансовые дела становились все хуже, и он потерял большую часть унаследованного имущества. Он попытался было поправить дела, женившись на богатой девушке, но из этого, к несчастью, ничего не вышло: невеста исчезла в день свадьбы.

Хоксуэлл огляделся по сторонам:

— Ты без багажа? Надеюсь, ты не оставил его привязанным к седлу? Если там есть хоть что-то ценное, к утру все украдут.

Себастьян беспечно засмеялся. Багажа у него не было, потому что он намеревался этим же вечером вернуться в Лондон, будь проклята непогода и темнота!

— У тебя есть наверху комната? — продолжал расспросы Хоксуэлл. — Твой багаж там? Я попытался снять комнату, но хозяин заверил меня, что вся гостиница занята. Даже титул мне не помог! Но если ты уже снял комнату, мы смогли бы там покурить и выпить, избегая здешнего зловония.

— Извини, но комнаты у меня нет, — сказал Себастьян.

Брови Хоксуэлла взлетели вверх.

— Так у тебя вообще нет никакого убежища? И, бьюсь об заклад, ты не едешь в Брайтон! Знаю, в чем дело! Ты приехал сюда, чтобы встретиться с женщиной. Нет-нет, не говори ни слова, — тараторил Хоксуэлл. — Я прекрасно понимаю, что в наше время приходится прибегать ко всевозможным уловкам, чтобы скрыть правду. На сей раз это, наверное, какая-нибудь маркиза, да? Которой не все равно, где и когда задрать юбки! — Хоксуэлл прижал палец к губам, насмехаясь над необходимостью подобной осмотрительности.

Такое объяснение вполне устраивало Себастьяна, поэтому он не стал возражать приятелю. Держась по-дружески, он продолжил внимательно изучать лица вокруг, но ни одно не привлекло его внимания, не навело на мысли о том, что это и есть Домино.

Похоже, Хоксуэлл собирался провести тут всю ночь. Себастьяну нужно было отделаться от него, и для этого, подумал он, лучше всего подойдет придуманная самим же Грейсоном версия.

— Извини, пожалуйста, но мне нужно потолковать с хозяином о человеке, ради которого я сюда приехал, — сказал Себастьян.

С этими словами он ушел. Когда Себастьян разыскал хозяина заведения, тот наливал эль долговязому парню с длинными рыжеватыми волосами.

— В гостинице есть кто-нибудь, кто спрашивал бы мистера Келмсли или наводил какие-то справки об этом человеке? — спросил Себастьян.

Несколько мгновений хозяин гостиницы молча глазел на него, а потом мрачно ответил:

— Наверху, задняя часть дома, последняя дверь. Гость в этой комнате — тот, кого вы ищете, и я не хочу знать почему.

Себастьян направился к лестнице. Вот было бы хорошо, если бы слова Хоксуэлла оказались правдой! Пережидать непогоду под пуховым одеялом, в тепле и уюте, обнимая какую-нибудь женщину, что могло быть лучше! Это послужило бы чудесной компенсацией за долгую и неприятную поездку верхом, когда он думал только о том, как бы поскорее все завершить. Увы, он был связан необходимостью потолковать с человеком, который называл себя Домино.

Одрианна куталась в шаль, прячась в тени комнатенки. Скудный огонь в очаге не согревал промозглый и сырой воздух. Впрочем, она дрожала не только из-за холода.

Вынужденное бодрствование заставило ее придумать новое решение загадки, кроющейся в тексте объявления, которое она перечитала еще раз. Одрианна увидела собственный план с другой точки зрения, иначе посмотрела на всю свою жизнь, за исключением последних семи месяцев.

И пришла в ужас, потому что ее сегодняшнее поведение показалось ей абсолютно безумным и непростительно опрометчивым.

Мама наверняка сказала бы то же самое. Да и отец бы с нею согласился. И Роджер был бы ошеломлен, если бы узнал правду. Приличные молодые женщины не отправляются в путь в одиночестве, не останавливаются в сомнительных гостиницах и не ждут в темных комнатах встречи с неизвестными мужчинами.

Постепенно эта поездка стала казаться Одрианне каким-то кошмарным сном. Она заставляла себя успокоиться и попыталась вернуть себе недавнюю решимость.

Она здесь, потому что никто не может заменить ее. Мир похоронил доброе имя отца вместе с его телом. И его смерть стала доказательством того, что выдвинутые против него обвинения обоснованны. Все считали, что он пошел на самоубийство из-за угрызений совести, а не из-за глубокой меланхолии, которая вынудила его покончить счеты с жизнью. И вся семья по-прежнему стыдилась его поступка. Мама растеряла большинство своих друзей, хоть и продолжала отчаянно защищать его память. Когда разразился скандал, даже дядя Руперт перестал им писать. И Роджер тоже не смог перенести этого скандала.

Одрианна изо всех сил пыталась держаться равнодушно, но при мысли о Роджере ее охватывала невыносимая грусть. Одно успокаивало: когда-нибудь все закончится. Одрианна могла утешать себя тем, что больше никогда не окажется в плену иллюзий. И теперь, когда удача повернулась к ней спиной, ни один другой мужчина не сделает ей предложения.

Одрианна сказала матери, что будет жить с кузиной Дафной, чтобы хоть немного уменьшить груз финансовых проблем, вызванных смертью отца, когда семья была вынуждена влачить жалкое существование на взятые в долг деньги, но на самом деле ей хотелось вырваться из унылого однообразия старой жизни и построить новую, собственную, в которой она сможет воплотить свои надежды.

Толпа внизу шумела все громче, и до Одрианны постепенно стал доноситься гул голосов. Правда, наверху, где находилась ее комната, стояла тишина, нарушаемая лишь редким хлопаньем дверей. Эта тишина пугала и действовала на нервы. Немного успокаивало лишь то, что в соседних комнатах были другие постояльцы. Если Домино захочет совершить что-то нехорошее, она закричит, и ей быстро придут на помощь.

Одрианна плотнее закуталась в шаль и крепче сжала рукоятку пистолета Дафны. Она взяла его с собой, чтобы чувствовать себя увереннее и чтобы Дафна не ругала ее за то, что она не позаботилась о самозащите.

Себастьян нажал на ручку двери, и, к его удивлению, она тут же подалась. Он распахнул ее и вошел в комнату.

Его мгновенно ослепил свет лампы. Он показался таким ярким, что Себастьян не смог сразу разглядеть комнату, погруженную во мрак, но все же шагнул вперед, чтобы обойти источник столь резкой иллюминации. Когда его глаза привыкли к полумраку, он увидел изголовье кровати, какие-то вещи на крючках, письменный стол и громаду платяного шкафа.

А потом за линией света в другом углу он разглядел какое-то очертание небольшой мягкой фигуры и замер. Это была женщина!

Себастьян был настолько поражен, что на мгновение опешил. Он всегда считал, что Домино — мужчина. Конечно, подобную ошибку можно было бы простить, если бы для этого были хоть какие-то основания.

Себастьян улыбнулся той самой улыбкой, которой успел очаровать немало женщин за этот день, и медленно подошел к камину.

— Прошу вас оставаться на месте, — произнесла незнакомка. — Я вынуждена настаивать на этом.

«Настаивать»? «Вынуждена»? Себастьян улыбнулся еще шире. Голос у нее молодой, хотя и твердый. Чем больше он смотрел на женщину, тем лучше различал: темные волосы, красивое лицо. Возраст определить было трудно, но, вероятно, ей около двадцати пяти. Темная шаль прикрывала колени и грудь. Платье лавандового цвета и, судя по всему, довольно простое.

— Я всего лишь хотел согреться у огня, — сказал Себастьян. — Ехал сюда верхом и весь вымок, — добавил он.

Чуть закинув голову назад, незнакомка обдумывала его слова. И наконец проговорила:

— Ну хорошо, к огню подойдите, только не ближе.

Он сбросил с себя плащ для верховой езды. Одрианна явно была удивлена этим.

— Если вы не возражаете, я бы повесил плащ просушиться, — объяснил он.

Она кивнула.

Себастьян зацепил плащ за один из крючков. Теперь, привыкнув к освещению в комнате, он мог сказать, что остальные вещи на крючках были женскими — накидка и пальто. Встав возле огня, Себастьян сделал вид, что наслаждается теплом, однако краем глаза внимательно наблюдал за ней.

Еще раз улыбнувшись Одрианне, Себастьян повернулся спиной к огню. Она зашевелилась под своей шалью.

— Хочу предупредить вас, что у меня пистолет. — Ее голос слегка дрожал от тревоги.

— Надеюсь, он вам не понадобится, — поспешил успокоить ее Себастьян.

Кажется, его слова ее не убедили. «У нее зеленые глаза», — подумал он. Они выражают уверенность и некоторый страх. Что ж, это неплохой знак. Это значит, что она не глупа. Немного страха может оказаться даже полезным.

— Я ожидал увидеть мужчину, — вымолвил он.

— Мистер Келмслей прийти не может, так что я за него, — ответила она. — Полагаю, вы захотите получить какую-то компенсацию за свою информацию, так что я готова заплатить вам, если, конечно, сумма окажется разумной.

Себастьян постарался скрыть удивление. Она считает, что Домино — это он! Что, само собой, означает, что она не Домино.

Себастьян никогда не думал, что плохой порох служил показателем халатности Келмслея, хотя подобной небрежности хватило бы для того, чтобы погубить человека. Вместо этого он подозревал, что все дело в заговоре и обмане, к тому же Себастьян сомневался в том, что Келмслей сам разработал и контролировал всю схему. Но все равно ему и в голову никогда не приходило, что к этому делу может иметь отношение женщина. И вот теперь, вероятно, следует сделать вывод, что это именно так.

Но кто же она такая, черт возьми? Если установить это, то можно найти связующие нити между ней и остальными участниками заговора.

Она внимательно смотрела на него. Теперь ее страх был более различим. Себастьян никак не ожидал увидеть тут женщину, но догадывался, что и его появление удивило ее не меньше. Он пришел сюда, чтобы выдать себя за Келмслея. Но оказывается, кто-то еще прочитал объявление и явился, чтобы купить информацию!

Пришлось Себастьяну изменить свой план. Он больше не может быть Келмслеем. Но вполне может стать Домино.