Глава 2. Начало истории
Я не слишком сильно скучаю по Богу, но точно скучаю по Санта-Клаусу [Hole, «Gutless», by Courtney Love and Eric Erlandson, in Live Through This, DGC Records, 1994, по состоянию на 27 февраля 2017 года, https://genius.com/Hole-gutless-lyrics.].
Gutless, Эрик Эрландсон и Кортни Лав
Сэма разбудил скрежет вешалок. Это был знакомый звук; мальчик слышал его сквозь сон по утрам каждый будний день, сколько себя помнил. Отец Сэма был бизнесменом, кем-то вроде менеджера. Он работал на фабрике по производству бумаги в соседнем городе, поэтому начинал свой день гораздо раньше остальных членов семьи; по утрам он двигал костюмы и рубашки по металлической планке в шкафу, выбирая, что надеть. К тому времени, когда Сэм вылезал из постели и начинал собираться в школу, единственным доказательством того, что в доме живет отец, обычно была почти пустая чашка кофе, стоявшая на уголке стола. Когда мальчик добирался до нее, кофе был уже холодным, очень сладким и щедро разбавленным сливками, и Сэму очень нравилось начинать утро с допивания папиного кофе.
Однако на этот раз, услышав звук двигаемых вешалок, Сэм понял, что что-то не так. Для утра было слишком темно, и скрежет продолжался дольше обычного. Да еще ссора между родителями — страшнее обычной — накануне вечером. Слушая, как отец выходит из спальни и направляется в коридор, Сэм уже точно знал, что папа уходит, но не на работу, а навсегда. Мальчик на цыпочках подкрался к двери и выглянул наружу как раз вовремя, чтобы увидеть отца, проходящего последние пару метров темного коридора; в руке он нес большой коричневый чемодан. Глядя, как отец уходит, Сэм захотел окликнуть его и сказать что-нибудь вроде подожди, не уходи, но вместо этого подумал: все к лучшему.
Отбросив более сложные чувства, Сэм на цыпочках пробрался в комнату сестры, где, как он знал, после ссоры с мужем спала мама, и принялся трясти ее за плечо, пока та спросонья не проворчала: «Ну что тебе?» «Папа ушел», — прошептал Сэм, чувствуя, что кого-то непременно нужно проинформировать о столь серьезном повороте событий. «Иди спать», — только и сказала мама.
Сэм так и поступил.
Ему было девять лет, и утром надо было идти в школу.
* * *
У каждого психологически устойчивого ребенка есть своя точка отсчета. Начинается она не со слов «я родился», как, например, в случае с Суперменом, отправленным на Землю с планеты Криптон, или Человеком-пауком, который приобрел свои удивительные способности в результате укуса паука. Всегда существует некое событие или обстоятельство, которое ставит ребенка на суровый и отважный путь. По словам педиатра и психоаналитика Дональда Винникотта, «происходит нечто меняющее всю жизнь ребенка» [D. W. Winnicott, «Delinquency as a Sign of Hope» (выступление на конференции заместителей управляющих Борстальского исправительного учреждения для несовершеннолетних преступников, Колледж короля Альфреда, Винчестер, April 1967), по состоянию на 31 февраля 2015 года, https://johnwhitwell.co.uk/archives/general-archive-entries/delinquency-as-a-sign-of-hope.], что-то такое, что оказывает на жизнь столь сильное влияние, что она уже не может быть прежней. «Мой мир семилетней девочки разлетелся на мелкие кусочки, и после этого его уже было не склеить» [Maya Angelou, I Know Why the Caged Bird Sings (New York: Random House, 2009), 53.], — пишет Майя Энджелоу об изнасиловании, пережитом в детстве. Иногда подобные обстоятельства поначалу ничем не напоминают укус радиоактивного паука; они имеют место с самого начала, например, когда ребенок рождается в обстановке крайней нищеты или у психически нездорового родителя. В любом случае непрерывность времени для сверхнормального ребенка прекращается, и связь разрывается: с этого момента его жизнь делится на «до» и «после». Или на «тогда» и «теперь». Или на «я» и «все остальные».
Чаще всего события, меняющие жизнь ребенка, происходят в течение нескольких месяцев или даже лет — скажем, тяжело заболевает родной брат или сестра, существенно ухудшается ситуация в районе проживания, начинает пить родитель, — но они все равно кажутся резкими и катастрофическими. «Никто не нанимал рекламный самолет и не объявлял во всеуслышание о появлении разлома [Shawn Carter, Jay-Z Decoded (New York: Spiegel and Grau, 2010), 12.], — вспоминает рэпер Джей Зи о своем детстве в бруклинском районе Марси-Хаузес. — Но когда он приземлялся в вашем районе, это был полный переворот. Внезапный и окончательный. Все равно что потерять братана в перестрелке. Или все равно что твой отец навсегда уходит из семьи. Необратимая новая реальность. Что было прежде, ушло навеки, и на его месте внезапно возник новый образ жизни, повсеместный, который, казалось, пришел навсегда».
Для Сэма таким полным переворотом был уход отца; это событие стало его точкой отсчета. Когда он думал о своей жизни, его воспоминания всегда начинались именно с этого момента. Та ночь не была самой ранней из всего, что сохранила память Сэма, но это было его первое воспоминание — первый момент — о необратимой новой реальности. Это событие на долгие десятилетия в корне изменило семью Сэма и роли ее членов. Стоя в дверном проеме и наблюдая, как уходит отец, унося с собой привычную жизнь, мальчик пытался рассуждать логично — и быть сильным, — и потому говорил себе, что это к лучшему, ведь его родители большую часть времени не казались счастливой парой. И все же, пробираясь на цыпочках к кровати спящей матери, Сэм где-то в глубине души понимал, что все совсем не к лучшему и их жизнь теперь непременно ухудшится.
* * *
Как известно, треть браков [D’Vera Cohn, «At Long Last, Divorce», Washington, DC: Pew Research Center, June 4, 2010, по состоянию на 20 декабря 2015 года, http://www.pewresearch.org/2010/06/04/at-long-last-divorce; Центры по контролю и профилактике заболеваний, «Divorce Rates by State: 1990, 1995, and 1999–2011», National Vital Statistics System, 2013, по состоянию на 30 декабря 2016 года, https://www.cdc.gov/nchs/fastats/marriage-divorce.htm] распадается в течение первых пятнадцати лет, что делает развод родителей самым распространенным неблагоприятным обстоятельством [Emmy E. Werner and Ruth S. Smith, Overcoming the Odds: High Risk Children from Birth to Adulthood (Ithaca, NY: Cornell University Press, 1992), 198.], с которым сталкиваются дети. По оценкам специалистов, ежегодно свидетелем развода родителей становится миллион детей, однако столь широкая распространенность этого явления не означает, что оно проходит без негативных последствий для ребенка, так же как и ежедневное рождение в мире 350 тысяч младенцев не делает роды ни менее болезненными, ни менее важными для женщины. Каким бы будничным ни казался развод, он, по словам Винникотта, потенциально способен в корне изменить весь мир ребенка, потому что, как правило, в этот период жизни весь его мир состоит из родителей. Развод наглядно показывает ребенку, что его мир может быть расколот надвое не только в результате редких, экстремальных актов насилия или запугивания, но и из-за события намного более обыкновенного — иногда даже действия, совершенного из лучших побуждений, — после которого его родители идут дальше не вместе, а каждый своим путем.
В 1969 году губернатор Калифорнии Рональд Рейган подписал первый в США закон о разводе по взаимному согласию сторон [Общий обзор законодательной базы развода по взаимному согласию сторон представлен в Herma Hill Kay, «Equality and Difference: A Perspective on No-Fault Divorce and Its Aftermath», University of Cincinnati Law Review 56 (1987): 1, по состоянию на 31 декабря 2015 года, http://scholarship.law.berkeley.edu/facpubs/1220.]. До его принятия, чтобы освободиться от уз брака, один супруг должен был доказать явную вину другого в распаде брачного союза; наиболее распространенными основаниями для развода считались прелюбодеяние, сексуальные извращения, уход супруга или супруги, безумие одного из супругов и отказ от интимной близости. По мнению многих юристов и защитников прав женщин, эти условия делали развод излишне сложной и состязательной процедурой, и предъявление доказательств казалось весьма непростым, особенно для жен, у которых было меньше доступа к деньгам и другим ресурсам, необходимым для подтверждения своей правоты. Вслед за Калифорнией в 1970-х и 1980-х соответствующие законы были приняты и в других штатах США, так как и мужчины, и женщины по достоинству оценили возможность освободиться от неблагополучного, лишенного любви брака. К 1985 году развод по согласию сторон можно было получить в сорока девяти штатах из пятидесяти. Свобода и возможность выбора должны были помогать супругам и родителям принимать более обоснованные решения и жить счастливее, что, как представляется, соответствует и интересам их детей.
Несомненно, иногда развод необходим и действительно наилучшим образом отвечает интересам всех сторон, включая детей разводящихся родителей. Не каждый развод — несчастье. Но не каждый развод и благо, и иногда, даже когда «это к лучшему» — как говорил себе Сэм, стоя в ту ночь в дверном проеме, — он означает резкие перемены и потери. Согласно результатам одного масштабного общенационального исследования, после развода родителей у 20–25 процентов детей возникают эмоциональные или поведенческие проблемы [См. обзор в E. Mavis Hetherington and Anne Mitchell Elmore, «Risk and Resilience in Children Coping with Their Parents’ Divorce and Remarriage», in Resilience and Vulnerability: Adaptation in the Context of Childhood Adversities, ed. Sonya S. Luthar (New York: Cambridge University Press, 2003), 182–212.], такие как депрессия, тревожность, агрессия, непослушание или трудности в учебе; для сравнения скажу, что в полных семьях этот показатель составляет 10 процентов. Хотя это означает, что в разведенных семьях вероятность явных, даже диагностируемых проблем у детей вдвое выше, чем у их сверстников, эти данные также свидетельствуют о том, что от 75 до 80 процентов детей переносят развод родителей вполне успешно [См. обзор в E. Mavis Hetherington and Anne Mitchell Elmore, «Risk and Resilience in Children Coping with Their Parents’ Divorce and Remarriage», in Resilience and Vulnerability: Adaptation in the Context of Childhood Adversities, ed. Sonya S. Luthar (New York: Cambridge University Press, 2003), 182–212.]. «Так что с детишками все в порядке», — могли бы с облегчением заключить мы, однако отсутствие очевидных проблем и патологий еще не говорит об отсутствии стресса [См. обзор в Joan B. Kelly and Robert E. Emery, «Children’s Adjustment Following Divorce: Risk and Resilience Perspectives», Family Relations 52, no. 4 (2003): 352–362; Lisa Laumann-Billings and Robert E. Emery, «Distress Among Young Adults from Divorced Families», Journal of Family Psychology 14, no. 4 (2000): 671–687.]. «Главное тут — четко отделить патологию от страданий» [Tamar Lewin, «Poll Says Even Quiet Divorces Affect Children’s Path», New York Times, November 5, 2005, по состоянию на 22 января 2017 года, http://www.nytimes.com/2005/11/05/us/poll-says-even-quiet-divorces-affect-childrens-paths.html.], — утверждает психолог, специалист по проблемам разводов Роберт Эмери.
Многочисленные клинические и практические исследования, проведенные за последние сорок лет, позволяют предположить, что дети, растущие в разведенных семьях, «психологически устойчивы, но не неуязвимы» [См. обзор Joan B. Kelly and Robert E. Emery, «Children’s Adjustment Following Divorce: Risk and Resilience Perspectives», Family Relations 52, no. 4 (2003): 352–362; Lisa Laumann-Billings and Robert E. Emery, «Distress Among Young Adults from Divorced Families», Journal of Family Psychology 14, no. 4 (2000): 671–687.]. Со стороны может казаться, что они успешно приспосабливаются к ситуации, берут на себя больше обязанностей по дому, усердно выполняют домашние задания, заботятся о братьях, сестрах и о себе и становятся посредниками в дальнейших взаимоотношениях родителей, но нередко, делая все это, они одновременно ведут незаметную, но трудную борьбу, которая обнаруживается только спустя годы и даже десятилетия [См. обзор в E. Mavis Hetherington and John Kelly, For Better or for Worse: Divorce Reconsidered (New York: Norton, 2003); Lisa Laumann-Billings and Robert E. Emery, «Distress Among Young Adults from Divorced Families», Journal of Family Psychology 14, no. 4 (2000): 671–687; Judith S. Wallerstein, Julia Lewis, and Sandra Blakeslee, The Unexpected Legacy of Divorce: A 25 Year Landmark Study (New York: Hyperion, 2001).] после распада их семей. Психолог Джудит Валлерстайн утверждает, что «развод — это кумулятивный опыт. Его негативное влияние накапливается и усиливается cо временем, достигая наивысшей точки уже во взрослом возрасте» [Judith S. Wallerstein, Julia Lewis, and Sandra Blakeslee, The Unexpected Legacy of Divorce: A 25 Year Landmark Study (New York: Hyperion, 2001), 298.]. Возможно, это относится не ко всем молодым взрослым, чьи родители развелись, когда они были детьми, но очень многие из них живут с болезненными ощущениями и воспоминаниями.
