— Меня приперло, — сообщил я, подкрепив слова еще одним взрывом смеха, после чего направился в ванную.

Грейс сумела меня опередить и первой оказалась возле двери.

— Потерпишь, — криво усмехнувшись, заявила она. — Сначала я.

Она проскользнула в дверь и уже собиралась закрыться, но оставила достаточно широкую щель, в которую было видно ее ухмыляющееся лицо.

— Извращенец!

Дверь захлопнулась, что вызвало у меня новый взрыв оглушительного смеха. Мне нравилось несерьезное отношение Грейс ко мне и готовность смеяться вместе со мной, преодолевая смущение. Я испытывал необыкновенную легкость. Уже и не помню, когда мне было так легко.

Минут через двадцать мы покинули хижину и зашагали к столовой. Лагерь выглядел гораздо оживленнее, чем обычно. Я вдруг почувствовал, что забыл о чем-то очень важном. Обитатели лагеря, сбившись в кучки по три-четыре человека, возбужденно переговаривались и тащили непонятно куда какие-то вещи. Кто-то поздоровался со мной. Остальные были настолько поглощены своим делом, что даже меня не заметили.

— Слушай, мне это кажется… или действительно сегодня все какие-то взбудораженные, а не только я? — спросила Грейс, недоуменно косясь в сторону трех пробегающих девиц.

Те были немногим младше нас и неслись вприпрыжку, визжа от восторга.

— Тебе не кажется. Я тоже заметил.

Слева от нас двое мужчин катили к центру лагеря большую бочку.

— Никак что-то затевается? — спросила Грейс, тоже взглянув на мужчин.

— Понятия не имею, — признался я.

Грейс насмешливо фыркнула. Мне оставалось лишь выпучить глаза и вопросительно посмотреть на нее.

— А разве ты не командир? Тогда почему не в курсе?

Она по-детски хихикнула и пихнула меня локтем под ребра. Мне оставалось лишь улыбаться.

— Прикуси свой язычок, уроженка Грейстоуна, — сказал я и тоже пихнулся, но так, чтобы не задеть поврежденное ребро.

Перед уходом я буквально силой заставил Грейс проглотить болеутоляющие таблетки. Вначале она заявила, что вполне обойдется и без них, и только когда не смогла самостоятельно натянуть рубашку, сдалась и приняла лекарство.

— Ты так и будешь тыкать мне в нос моим происхождением?

Я не знал, обидело ли это ее всерьез, а поскольку улыбка не окончательно сползла с лица Грейс, я решил сменить тему и больше не говорить ей подобных слов. Не то чтобы они ее оскорбили, но ей было неприятно их слышать. Черт, умею же я все испортить.

Остаток пути мы проделали молча. В столовой было на удивление пусто. Казалось, население лагеря забыло о завтраке. Незабывших насчитывалось человек десять, включая Мейзи, стоявшую за раздаточным прилавком. Она весело поздоровалась с нами и спросила:

— Вы уже предвкушаете вечернее празднество?

Только сейчас я понял причину царившей в лагере приподнятости. Мейзи спрашивала меня о празднике еще недели две назад. В тот момент я думал о чем-то более важном и согласился, даже не вслушавшись. Изрядную часть моих мозговых извилин занимала некая пленница из враждебного лагеря, и мне было трудно сосредоточиться на других делах.

— Еще бы! Как идут приготовления? — спросил я, делая вид, что все помню.

Грейс смотрела на нас с Мейзи и ничего не понимала.

— Великолепно! Я уже несколько дней подряд вожусь с угощением. Пердита наготовила достаточно браги. Хватит на всех. Теперь нужно все разложить и расставить, а потом — милости просим!

Мейзи вся сияла от воодушевления. Как ни странно, ее энтузиазм передался и мне.

— Рад слышать, — кивнул я, беря тарелку с едой. — Скажешь, если что-нибудь понадобится.

Грейс взяла свою и улыбнулась поварихе.

— Вечером обязательно приходите! — Мейзи приветливо помахала нам и вернулась к приготовлениям.

— Так что сегодня затевается? — спросила Грейс, когда мы уселись за шаткий стол.

— Я напрочь забыл. Сегодня Мейзи… можно сказать, устраивает торжество. У меня это совершенно вылетело из головы.

— Торжество? — повторила ошеломленная Грейс. — А по какому поводу?

— Честно говоря, сам не знаю. Последние недели успешными не назовешь. Вот Мейзи и решила: пусть все сбросят напряжение и немного повеселятся. Раньше она устраивала такие праздники почти ежемесячно, но потом наступил перерыв. У нас не хватало припасов.

Я не стал говорить, что «кувыркания» Кита и Мэлин на складе тоже произошли во время одного из таких «торжеств».

— А мне нравится эта затея, — призналась Грейс, с улыбкой берясь за еду.

— Ну да, неплохо, — пожал я плечами.

Я-то никогда не мог веселиться, забыв обо всем: моей главной заботой оставалась безопасность. Учитывая, что в такие вечера большинство обитателей лагеря находились вне своих хижин да еще изрядно напивались крепкой браги, обеспечение безопасности приобретало особое значение.

— Брагу готовит Пердита. Вкус у этого пойла отвратительный, но забирает быстро. Самое интересное всегда происходит к концу вечера. Ощущение такое, как если смешать вино и виски.

— Кто такая Пердита? — спросила Грейс, словно припоминая, встречалась ли ей женщина с таким именем.

— Ты ее еще не видела, — сказал я и, прожевав кусок, продолжил: — Ей где-то восемьдесят пять. Немного не в своем уме, но потрясающе умеет делать взрывчатку, если под рукой есть все необходимое. И…

— И что? — спросила Грейс, поднимая глаза от тарелки.

— Она делала все мои татуировки, — сообщил я, внимательно наблюдая за реакцией Грейс.

Ее глаза слегка округлились, переместившись к моей левой руке, где находилась основная часть узоров. Грейс давно разбирало любопытство насчет моих татуировок, но спросить, как они появились, она не решалась.

— Восьмидесятипятилетняя старуха не в своем уме, которая обожает готовить брагу и взрывчатку. И ты позволил ей делать татуировку? — с усмешкой спросила Грейс.

Я пожал плечами:

— Звучит жутковато, но… больше никто не умеет.

— А чем она их делает? — с неподдельным любопытством спросила Грейс.

— В основном собственными ногтями и звериной кровью.

К выпученным глазам добавился открытый рот.

— Что? Серьезно?

— Нет, конечно, — засмеялся я. — У Пердиты есть татуировочная машинка. Когда мир летел в пропасть, ей удалось спасти это сокровище. С ним она явилась сюда. Кстати, машинка до сих пор исправно действует.

— Ну ты и дурень, — сказала Грейс, улыбаясь и качая головой.

Меня обдало волной счастья. Я радовался, что Грейс сидит напротив, улыбается и легкомысленно смеется. Я и сам находился не в своей тарелке. Сейчас я думал не о безопасности лагеря, а о румянце на щеках Грейс. Об огне ее глаз, вспыхивавшем всякий раз, когда она смотрела на меня. Я не представлял, что можно быть настолько счастливым просто от присутствия другого человека и чувствовать себя легко и непринужденно. Я не хотел расставаться с этим состоянием.

Наверное, Грейс уловила мысли, бродящие в моей голове. Улыбка на ее губах потускнела, глаза стали серьезнее. Мне ужасно хотелось знать, о чем думает она. Участившееся дыхание указывало на не слишком-то веселые раздумья. Казалось, мы сидим внутри пузыря, который в любой момент может лопнуть.

Так оно и случилось.

— Хейден! — послышалось слева.

Грейс подпрыгнула и заморгала. Как и меня, этот крик вернул ее в реальность. Стараясь не поддаваться досаде, я повернулся поглядеть, кто нарушил нашу идиллию. Это оказался перевозбужденный Джетт. Я хотел откинуться на спинку стула, но внезапность появления мальчишки сбила меня с толку, и я, наоборот, подался вперед. То же произошло и с Грейс.

— Привет, Джетт, — как ни в чем не бывало поздоровался я.

— Ты готовишься к празднику? Мейзи позволила мне оставаться, пока совсем не стемнеет! — с восторгом сообщил Джетт.

До сих пор Мейзи загоняла мальчишку домой на закате, говоря, что в темноте находиться на улице небезопасно.

— Значит, позволила? — удивился я.

Джетт возбужденно закивал, пританцовывая на месте:

— Да-а! Грейс, а ты готовишься к празднику?

Он и сейчас немного побаивался Грейс, но решительно смотрел ей прямо в глаза. После того как Грейс спасла мальчишке жизнь, застрелив налетчика из Уэтланда, страх Джетта перед ней поуменьшился. Повязки на его шее уже не было, и о том случае напоминала лишь тонкая белая черта шрама.

— Я не знаю, как здесь проходят праздники, но готовлюсь, — улыбнулась мальчишке Грейс.

С улыбкой искреннего восхищения она смотрела на Джетта и слушала его болтовню: энтузиазм мальчишки передался и ей.

— Я, как и ты, не могу дождаться вечера, — весело добавила она.

— Ну, мне пора. Я отвечаю за расстановку стульев, — с гордостью сказал Джетт, улыбнувшись Грейс.

— Это серьезное дело, маленький человек, — сказал я, ободряюще ему кивнув.

— Хейден, — заскулил Джетт, раздосадованный своим прозвищем.

— Прости, забыл, — усмехнулся я. — Тебе, Джетт, дали важное задание. Так что беги выполнять.

— До встречи! — весело крикнул нам Джетт, и его вынесло из столовой.

— Ох этот малец… — пробормотал я, отправляя в рот последний кусок с тарелки.

Грейс лишь усмехнулась.

Окончив завтрак, мы отнесли тарелки в корзину для грязной посуды и вышли. Снаружи царила все та же предпраздничная суета. Предвкушение вечернего праздника ощущалось почти физически. Приготовления продолжались. Центр лагеря преображался у нас на глазах.