Помнишь, мы как-то висели над обрывом? Классно было.

— Я просто хочу домой. Мне нужно к маме, — обратилась я к женщине, которая меня осматривала.

Если честно, она выглядела ненамного старше меня. Боже, куда подевались все взрослые?

— Келси, ты потеряла сознание. Нам нужно осмотреть тебя в больнице. Твоя мама может приехать туда.

— Не может. — Она не могла. — Мне надо ей позвонить. Мне нужен мой телефон.

Фары собравшихся на дороге машин светили так ярко, что я прищурилась, почувствовав, как у меня начинает болеть голова. Через стихийное скопление машин и спецтехники пробирался Райан, одна рука у него висела как-то неестественно — видимо, ему тоже нужен был медицинский осмотр. Он остановился, здоровой рукой протянул мне телефон.

— Прости, — сказал он. — Твой телефон аварию не пережил.

Я взяла телефон из его протянутой руки и набрала домашний номер, пока он переминался с ноги на ногу, делая вид, что не смотрит на меня. Только со второго раза я набрала нужный номер трясущимися руками, что он, конечно же, заметил. Через четыре гудка, как я и думала, искусственный голос автоответчика вежливо попросил меня оставить сообщение после сигнала. Я старалась говорить тихо.

— Мам, это я. Возьми трубку.

— Келси?

Даже через телефон я будто слышала, как напряженно работает ее мозг. Дочь звонит с чужого телефона. Где опасность?

— Мама, у меня все хорошо, но я попала в аварию, мне очень жаль, но меня сейчас повезут в больницу, чтобы убедиться, что я здорова. Но я тебе точно говорю, я в полном порядке.

Она глубоко вздохнула:

— Позвоню Джен.

— Нет, — запротестовала я. — Правда, у меня все нормально. Мне только нужно как-то добраться до дома. Я вызову такси, когда закончу. Ой, и я, кажется, потеряла телефон.

Я услышала, как она медленно выдохнула, мысленно увидела, как она закрывает глаза и делает дыхательные упражнения, представляет, что я жива, у меня все хорошо, и я дома.

— У тебя все нормально, — ответила она. — С тобой врачи. Ты скоро приедешь домой. Сначала хорошее, потом плохое.

— Прости, что разбила машину.

— Ничего страшного. Ты в порядке. Забудь про машину. — Пауза. — Но я все-таки позвоню Джен.

Я вернула Райану телефон, и фельдшер, слишком молодая для такой работы, проводила меня до дверей скорой помощи.

— Стой, подожди, — сказал Райан.

Я остановилась на металлической подножке, схватилась за ручку двери и посмотрела на него сверху вниз. Он выглядел так, будто хотел столько всего мне сказать. Я тоже о многом хотела ему сказать. Но с чего начать? Я даже не знала.

— Подвезти тебя домой?

— Я вызову такси. Номер службы такси был одним из первых номеров, которые я вызубрила в детстве.

— Но я все равно тоже еду в больницу. Так что…

Так что. У нас всегда были проблемы с коммуникацией.

— Хорошо. Если встретимся там…

Он кивнул:

— Я найду тебя, когда закончу.

Пока скорая помощь отъезжала, я видела через окно, как он разговаривает с другими пожарными. Но в голове застыло его лицо в момент, когда я дотянулась до него. Когда он понял, что мы сейчас упадем.

«Не бойся», — шепнул он, когда еще не знал, что я жива, что я в сознании. «Все хорошо», — сказал он, когда еще не знал, так ли это на самом деле. Я цеплялась за эти слова, пыталась поверить в них. Но, оглядываясь назад, спрашивала себя: а вдруг он разговаривал сам с собой?

Глава 4

В приемном отделении больницы Ковингтона на стенах были развешаны фотографии Зеленых гор Вермонта — видимо, чтобы успокоить пациентов. Если бы я только что не сорвалась с обрыва как раз одной из этих гор. Пейзажи чередовались с табличками с просьбой при плохом самочувствии надеть защитную маску.

Фельдшер настояла на том, чтобы завезти меня в больницу на кресле-коляске — такие правила, но, как только мы оказались в приемной, я тут же встала, несмотря на ее недовольство. Я оглядела помещение, полное незнакомцев. Все пялились на меня.

Слышались мерные сигналы приборов, треск громкоговорителя, детский плач. Все было незнакомо: узкие коридоры, звуки, резкий запах антисептика — всю дорогу по коридору я держалась поближе к фельдшеру. Я оглянулась посмотреть на двойные двери, через которые мы вошли. Там не было окон, не было выходов, только еще двери в другие коридоры. Из-за стеклянных панелей пробивалось флуоресцентное свечение. Лабиринт помещений, из которого я никогда не выберусь без посторонней помощи.

Райана нигде не было — может быть, его уже осматривал врач. Или он находился на другом этаже. Может быть, в этой толпе он никогда меня и не найдет. Фельдшер провела меня мимо кучки людей, которым явно нужно было надеть маску, полицейских у коридорных выходов к узкой кровати, окруженной синими шторками. С тех пор как меня вытащили из машины, меня непрерывно трясло.

— Наверное, остатки адреналина, — сказала она, увидев мои руки.

— Да, — ответила я, сжав пальцы. Да, остатки адреналина, а не ужас оттого, что я только что висела на руках над обрывом, — ужас, который сочился из всех пор, парализуя и вгоняя меня в панику.

«Это просто страх перед неизвестным», — сказала бы Джен. Я повторяла эту фразу весь прошлый год, когда мне пришлось пойти в школу, — маме настоятельно рекомендовали прекратить домашнее обучение. Настоятельные рекомендации мама воспринимала очень серьезно. Мои регулярные вылазки из дома были важнейшим условием Джен и службы опеки. Именно поэтому Джен нашла мне летнюю подработку.

Фельдшер неуклюже похлопала меня по плечу и ушла — шторку отодвинула женщина в голубой форме. Я не застряла в машине. Я не падаю с обрыва. Мне не угрожает опасность. Дрожь медленно отступила.

Доктор светила мне чем-то в глаза, просила следить за ее пальцем, потом меня допросил полицейский. У меня на голове не было шишек, я вроде бы не ударялась головой, тем не менее, пока в машину не залез Райан Бейкер, я была без сознания. Интересно, надолго ли я отключилась.

— Перед аварией ты говорила по телефону? — спросил полицейский.

— Телефон был в сумке. И телефон, и сумка свалились в пропасть.

Доктор пальцами ощупывала мой череп — приятные ощущения, в отличие от вопросов полицейского.

— Ты что-нибудь употребляла? — спросил он. — Кроме кофеина.

— Нет.

— Значит, ты просто устала? Уснула за рулем?

Конечно, я устала. Восемь часов у меня были уроки, а потом еще два часа я занималась химией с Лео Джонсоном. Но я часто слышала, как подобные вопросы задавали маме — она умела увиливать от прямых ответов, оставаясь посередине между правдой и ложью. Слишком многое стояло на кону.

— Да не то чтобы, — ответила я. — Я пила газировку, потому что в автомате она самая дешевая. Мне навстречу вылетела машина. Поэтому мне пришлось свернуть на обочину.

— Как выглядела эта машина?

Было темно. Я закрыла глаза, пытаясь что-нибудь вспомнить. Один взгляд. Жар в салоне. Вспышка света фар, я резко выкручиваю руль…

— Я видела только фары.

Доктор мягко крутила мне голову — вперед-назад.

— Следов другой машины не обнаружено, — сказал полицейский.

Я закрыла глаза, пытаясь воспроизвести картинку. Что, если свечение было отражением моих собственных фар от разделителя? Что я на самом деле видела? Момент длился всего долю секунды. Теперь, вернувшись в него, я засомневалась в собственной памяти.

— А вы смотрели на дне обрыва? — спросила я.

Он взглянул на меня так, будто я неудачно пошутила, но я говорила серьезно. Он кивнул доктору.

— У меня больше нет вопросов, Келси. Не могла бы ты оставить дату своего рождения, адрес и телефон, на случай, если у нас появятся еще вопросы.

— Хорошо. — Я взяла у него блокнот.

Выходя, полицейский раздвинул шторки, и я сразу увидела Райана, который стоял буквально в паре метров, облокотившись на стойку регистратуры. Я невольно улыбнулась, а он неловко махнул мне в ответ. Он был единственным, кого я там знала, и, увидев его, я неожиданно успокоилась и вспомнила наши вечера в «Хижине» до того неловкого разговора, когда он сидел на барной стойке и, улыбаясь, слушал меня.

Из-под рукава рубашки у него выглядывала повязка — интересно, это из-за спуска в машину или из-за падения? Доктора хлопали его по плечу, Райан весело с ними болтал — в форме он выглядел здесь совсем как свой.

— Кажется, тебя пришли проведать, — заметила доктор.

— Он подвезет меня до дома, — сказала я. И увидев, как она недоверчиво щурится, прибавила: — Мы вместе учимся.

Врач прощупала мне руки и спину. Я вздрогнула, когда она надавила на левую руку, и напряглась, когда дошла до локтей.

— Скорее всего, будут синяки, — сказала она.

Женщина быстро сканировала мое тело: взяла за руки, мягко разжала пальцы.

— Ой! — воскликнула она. Взглянула на меня и снова на руки. — Не помнишь, как это произошло?

Поперек пальцев красовался глубокий порез. Мне захотелось снова сжать их в кулак. Неизвестно, насколько действительно мы были близки к смерти.

— Нет, — ответила я. — Не знаю. — Маленькая ложь. Привычка.

Сжав губы, она обработала и перевязала мне руки.

— Тебя родители заберут? — спросила она. — Для выписки надо заполнить кое-какие документы. И нужен страховой полис.