Словно почувствовав, что за ней наблюдают, Лола подняла голову и проводила взглядом людей, идущих мимо нее к могиле. Она скользнула взглядом и по Фриско, затем, словно споткнувшись, повернула голову и в упор посмотрела на него. Брови ее взметнулись вверх — она его узнала. Если Лола и была удивлена или раздосадована этой встречей, то она умело скрыла и удивление, и досаду. Напротив, Дэл готов был поклясться, что он увидел вспышку радости в ее глазах, и довольная улыбка на миг коснулась ее губ. В ответ Фриско прищурился и закусил губу, борясь с желанием плюнуть в ее бесстыжие глаза.

Медленно он поднял два пальца к полям шляпы, поприветствовав ее из вежливости, хотя едва ли она заслуживала и этой малости. Лола, будучи в своем репертуаре, в ответ на приветствие слегка наклонилась вперед, подставляя его взгляду грудь, весьма смело выставленную напоказ. По рядам участников церемонии прокатился негодующий ропот. Лола Рорк, едва появившись в Клисе, стала здешней скандальной достопримечательностью. Она никогда не подводила местных сплетниц, своим поведением регулярно давая пищу для все новых пересудов. Сегодняшний день не станет исключением.

Дэл бросил окурок сигары на покосившийся могильный камень, засунул руки в карманы и вновь посмотрел на сестер, проклиная судьбу, которая вверила его будущее в их неверные руки. Противно было чувствовать себя зависимым, тем более зависимым от женщин.

С другой стороны, в свете нового знания перспектива выглядела куда более обнадеживающей. У Дэла появился свой интерес в исходе соревнования, предложенного Джо Рорком. Теперь, когда он знал, что Лола Фидлер — та самая женщина, которой в случае неудачи сестер достанутся все деньги Джо, у Фриско появилась личная заинтересованность в том, чтобы помешать ей достичь желаемого. Следовательно, работая на сестер, он будет работать и на себя. Теперь зависимость от женщин уже не казалась столь тягостной. Взяв на себя руководство перегоном, он мог убить сразу двух зайцев: заработать и отомстить. Отправляясь в Клис, Фриско нуждался в работе. Теперь он еще и желал этой работы, что сильно меняет дело.

— Не может быть, чтобы все обстояло именно так, — повторила Фредди, хмуро глядя в окно гостиной на двух работников ранчо, гнавших в загон полдюжины лонгхорнов. — Не может быть, чтобы не существовало способа получить то, что является нашим по праву, в обход этого идиотского перегона.

Она скорее могла представить себя дефилирующей по главной улице Клиса в корсете и чулках, чем гоняющейся за быками.

— О каких обходных путях может идти речь? Ты же присутствовала, когда Лутер Морланд зачитывал завещание па, — раздался за спиной Фредерики голос Алекс. — Никаких разночтений быть не может. Завещание составлено предельно ясно. Не придерешься. Условия получения наследства расписаны весьма подробно. Если мы не выполним волю отца, эта женщина получит все.

Тяжелые портьеры на окнах пропылились и пропитались запахом дыма. Запах был настолько силен, что Фредди почти верила: вот сейчас за спиной у нее стоит Джо и смотрит в окно, любуясь своим драгоценным ранчо. Поджав губы, Фредди отвернулась от окна и, подойдя к камину, протянула руки к язычкам пламени, лизавшим чугунную решетку.

— Предположим, мы согласимся выполнить волю отца. И что это изменит? Вы верите, что нам удастся преуспеть в этом безнадежном деле? — спросила Фредерика, переводя взгляд с Алекс на Лес. — И вы не верите. И па не верил. Вот это меня и бесит. Па знал, что мы не сможем превратиться в ковбоев. В итоге все получит Лола, как ни дергайся. Все-все…

Фредди обвела рукой воображаемые земли, дом, амбары, загоны для скота, стада и постройки. От бессильной ярости нижняя губа ее подрагивала.

— Черт его подери! Это несправедливо!

— Прошу тебя! — воскликнула Лес, поднося руку к виску. — Па два дня как в могиле. Если ты не можешь сказать о нем что-то хорошее, лучше не говори ничего. И зачем употреблять бранные выражения? Ты же знаешь, я не выношу, когда ругаются.

— О, не извольте гневаться, — язвительно заметила Фредди. — Я не хотела задеть ваших нежных чувств.

Фредди картинно закатила глаза, но, по правде сказать, ей не было никакого дела до того, что чувствует Лес Или что думает насчет ее любви к крепкому словцу. Когда-то давно Фредди решила, что раз все в городе, включая членов ее собственной семьи, считают ее, Фредерику Рорк, аморальной женщиной, она должна и вести себя соответственно.

— Хватит уже защищать папочку. Теперь тебе в этом нет никакой корысти, — язвительно добавила Фредди.

— Помолчи! Ты всю жизнь только и делала, что заставляла его краснеть за тебя. Не понимаю, откуда такое зазнайство! За что па было тебя любить? Ты даже жить здесь, на ранчо, не пожелала. Конечно, куда нам до тебя! Мне на роду написано нюхать навоз, ты же нашла себе местечко в городе. — Лес встала, нервно сжимая кулаки и пряча их в складках юбки. — Могла бы по крайней мере приезжать сюда по воскресеньям на семейные обеды!

— Чтобы общаться с этой тварью, на которой он женился? Ты знаешь, что о ней говорят в Клисе?

— Ты знаешь, что в Клисе говорят о тебе?

— Прекратите, — усталым голосом сказала Алекс. — Вас слышно за милю.

Фредди вспыхнула, покраснела даже шея.

— Мне не нравилось, что ты командуешь, когда мы были детьми, и тем более мне это не нравится сейчас!

Все две недели, с тех пор как Алекс вернулась домой, сестры жили, повинуясь с детства усвоенным привычкам. Алекс, пользуясь своим «высоким» званием старшей, выносила суждения, критиковала, указывала и приказывала. Она по своей воле внесла изменения в церемонию похорон и определила момент, когда Лутер должен был прочесть завещание. Это она, Алекс, убедила Лолу оставить дом и пожить в городе хотя бы до срока исполнения завещания. Алекс настояла на том, чтобы Фредди осталась на ранчо до тех пор, пока все не будет улажено. Фредди и Лес безропотно отошли в сторону, предоставив Алекс роль лидера.

Фредди презрительно фыркнула. Алекс все еще чувствовала себя хозяйкой над ними, считала, что она в ответе за всех троих. И в данном случае не имело значения, были ли принимаемые Алекс решения мудрыми, важно было уже то, что она вернулась домой после пятилетнего отсутствия и тут же перехватила бразды правления, словно никогда и не уезжала.

Сложив руки на коленях, Алекс изучала разгоряченное лицо сестры.

— Я попрошу тебя не высказывать вслух личных претензий, когда нас слушает прислуга.

— Почему ты только ко мне обращаешься? Я что, сама с собой разговариваю?

Действительно, сколько Фредди себя помнила, столько на ней лежала обязанность присматривать за малышкой. Лес давно выросла из пеленок, но все оставалось по-старому. «Позаботься о маленькой», «Ты должна защищать Лес». Фредди тошнило от этого.

— Ты всегда сама начинаешь, Фредди, — поджав губы и вздернув подбородок, заявила Лес. — Не успокоишься, пока не перевернешь все с ног на голову, не заваришь какой-нибудь каши!

— Вам не кажется, что вы обе могли бы немного погодить с выяснением отношений и обсудить сложившееся положение?

Алекс подъехала к маленькому столику и налила себе чаю, воспользовавшись серебряным сервизом, принадлежавшим ее, Алекс, матери.

Внезапно Фредди ее гнев показался преувеличенным и вздорным, вспышкой необоснованной детской ярости, когда хочется неизвестно почему кричать и топать ногами. Сейчас в ней говорила детская обида, но ведь они давно выросли. Глядя на сестру, Фредди попыталась представить, каково это: быть на всю жизнь прикованной к инвалидной коляске. Что это такое: знать, что никогда больше не сможешь покружиться перед зеркалом, любуясь собой в новом наряде. Фредди смотрела, как Алекс, поставив чашку с блюдцем на колени, одной рукой повернула колесо, направляя коляску к ним, при этом стараясь не пролить горячий чай. Самое простое действие, которое выполняешь не думая, автоматически, превращалось для Алекс в серьезное дело, почти вызов судьбы.

Фредди глубоко вздохнула, уговаривая себя успокоиться, смягчиться к сестре.

— Интересно, как ты, Алекс, в твоем положении собираешься участвовать в перегоне? — не скрывая любопытства, спросила она.

Алекс подняла глаза, встретившись взглядом с сестрой.

— Мне причитается треть состояния нашего отца, и я сделаю все возможное, чтобы не дать Лоле наложить лапу на наши деньги.

— Не хочешь ли ты сказать, что Пайтон тебе ничего не оставил?

— Вовсе нет, — как бы делая усилие над собой, произнесла Алекс. — У меня есть дом и скромный доход.

Фредди догадывалась, что Алекс скорее согласилась бы на пытку, чем на честное признание того факта, что ее жизнь в Бостоне отнюдь не соответствовала той картине полного благополучия, которую она рисовала им в письмах. Она также понимала, что «скромный доход» не обеспечивал того уровня жизни, который был у Алекс до смерти мужа. Но Алекс никогда не унизилась бы до того, чтобы признаться в отсутствии денег.

— Насколько я понимаю, отец оплачивал тебе расходы на дом, который ты снимала в Клисе, когда сам он женился на Лоле. Да и твои наряды, питание, содержание прислуги также оплачивал он.

— Если ты хочешь сказать, что мне нужны папины деньги, то ты абсолютно права, — с некоторым вызовом заявила Фредди. — Меня не устраивало жить отдельно от него, но он не оставил мне выбора.

В свои двадцать семь лет Фредди уже не надеялась, что когда-либо сможет вернуть себе доброе имя в обществе, после того как полгода провела в актерской труппе. Ни один порядочный мужчина не предложит ей теперь руку и сердце, а содержать себя самостоятельно она не смогла бы.

Разве что Джек Колдуэлл… но нет, она никогда не посмела бы рассказать сестрам, что последний кавалер Лолы и был тот самый мужчина, на которого она, Фредди, имеет виды. Не стоит унижаться перед ними, сообщая подобные факты.

— Ты сама виновата! — язвительно заметила Лес. — Надо было подумать о будущем, прежде чем убегать с этими актерами. Но ты ведь никогда не заботишься о последствиях.

— Поверь мне, я бы скорее предпочла остаться старой девой, чем выйти за кого-нибудь вроде Уорда Хэма!

Лес вскочила на ноги, малиновая краска залила ее лицо и шею, на виске забилась жилка.

— Ты просто бесишься из-за того, что у меня будет муж, а у тебя нет! Притом — никогда! Ты мне всегда завидовала!

Фредди от удивления раскрыла рот.

— Тебе… завидовать? С какой стати?

— Потому что в отличие от тебя я выйду замуж. Тебя всегда возмущало, что моя мама жива, а ваши с Алекс матери умерли. Ты вечно злилась, что па любил меня больше всех!

— Па никого из нас не любил! Ты заблуждаешься, если думаешь иначе. Он хотел сыновей, а не нас. Он терпел наше присутствие, стараясь по возможности просто не замечать. Конечно, он нас одевал и кормил, но это потому, что считал себя ответственным за наше существование, так, словно мы были частью его стада!

Фредди тоже вскочила на ноги. От гнева руки и голос ее дрожали.

— А что до моей зависти к тебе и Уорду Хэму, — переходя на крик, продолжала Фредди, — так это просто смешно! Он… жалкий лавочник, Бог ты мой! К тому же мелочный и жадный тиран. И… — Фредди презрительно прищурилась. — Тебе не приходило в голову, отчего это он не начинал свои ухаживания до тех пор, пока па не заболел? Не кажется ли тебе, что его интересовали папины деньги, а вовсе не ты!

— Ты… ты…

Брызгая слюной от гнева, Лес подобрала юбки, выбегая из комнаты, но, круто обернувшись к сестре, бросила ей в лицо:

— Я тебя ненавижу!

С этими словами она взлетела по лестнице на второй этаж и, промчавшись по коридору, влетела в свою спальню, громко хлопнув за собой дверью.

Фредди налила оставшийся чай в свою чашку и поднесла ее к губам трясущимися руками. Да если бы она приревновала сестру к Уорду Хэму, это было бы фактом самого глубокого падения. Уж лучше Джек Колдуэлл, игрок и шулер, дамский угодник и развратник, чем этот жалкий Уорд Хэм.

— Ты должна перед ней извиниться, — тихо сказала Алекс.

Фредди забыла о том, что Алекс все еще здесь.

— Мне так противно, что Лес вечно защищает па! Он отвадил от нее всех ухажеров, которые у нее когда-нибудь были, точно так же как отвадил твоих и моих. Будь у него достаточно времени, он и Уорда тоже выгнал бы навсегда.

— Лес любит его.

— В самом деле? — Фредди почувствовала, как гнев закипает в ней с новой силой. — Тебе никогда не приходит в голову, что ты можешь ошибаться?

— Теперь ты собираешься нападать на меня? — слегка приподняв бровь, холодно спросила Алекс.

— Лес уже подготовилась к тому, что всю оставшуюся жизнь проведет с отцом, будет вести дом, выполняя роль хозяйки. Она надеялась стать его другом, компаньонкой. И вот отец погнал стадо в Санта-Фе и привез оттуда Лолу… и Лес вдруг перестала быть ему нужной. Тогда и появился Уорд Хэм. Лес использовала его, чтобы наказать отца. Любовь тут была ни при чем. Лес выбрала такого мужчину, которого, она знала наверняка, отец стал бы презирать!

— Тогда почему она не разорвала помолвку сразу же после смерти отца?

— Не знаю, — развела руками Фредди. — Это кажется странным.

— Странным? — переспросила Алекс, откатывая кресло к двери. — А может, ты просто боишься признаться самой себе, что не всегда бываешь права?

Фредди осталась одна, но и после ухода сестер в воздухе пахло ссорой. Казалось, все раскалилось от гнева. Пыхтя от злости, Фредди подошла к окну, подставив лицо потоку прохладного воздуха.

Они не любили друг друга еще детьми. Вся жизнь прошла в постоянном стремлении что-то друг другу доказать. Перепалки и ссоры были их постоянными спутницами. Они спорили о том, чья из матерей была лучше, чью Джо любил больше и кто сядет рядом с отцом за ужином. Девочки взрослели и, взрослея, учились не говорить вслух того, что чувствовали. Но, привыкая не выливать друг на друга накопившихся обид, они не становились ближе. Каждая уходила в свою скорлупу, каждая стремилась уединиться, не пускать никого в свой внутренний мир, возможно, из желания защитить свою индивидуальность. Каждая боролась за себя, как могла. Алекс старалась уйти от поручений, навязываемых ей мачехами. Фредди до смерти надоело быть на побегушках у властной Алекс, научившейся спихивать поручения на сестру помоложе. Фредди противно было донашивать наряды старшей сестры. Порой она чувствовала себя заброшенной и никому не нужной. Внимание доставалось старшей или младшей, но не ей. Лес мечтала о том, чтобы ее воспринимали всерьез, но мечты никогда не сбывались: ее мнением пренебрегали только на том основании, что она была самой маленькой и оставалась таковой в глазах домочадцев даже тогда, когда стала взрослой девушкой. Каждая из них видела в другой только препятствие, закрывающее путь к отцу, или преграду для получения желаемого.

Так стоило ли удивляться, если они никогда не действовали заодно, пытаясь противопоставить себя железной воле Джо? Отец правил твердой рукой, не встречая общего сопротивления. Сестры восставали против деспотизма отца каждая сама по себе. Алекс удрала с бостонским профессором, прослушав несколько лекций, которые он читал во время поездки по южным штатам. Фредди присоединилась к гастролирующей труппе, побывав на одном из спектаклей в Клисе. Лес дала согласие выйти замуж за человека, в котором не было ничего привлекательного или достойного, — только назло отцу.

Впрочем, какое ей, Фредди, дело до того, за кого выходит замуж Лес и по каким причинам?

Никакого.

У Фредди хватало своих проблем. О Лес может позаботиться ее ненаглядный Уорд Хэм, у Алекс по крайней мере есть дом и скромный доход. А вот у Фредерики Рорк ничего нет. Без финансовой поддержки отца перед ней открывалась весьма пугающая, хотя и реальная перспектива остаться вообще без всяких средств к существованию. Тогда останется одно — просить милостыню, чтобы не умереть с голоду.

Прижав лоб к прохладному оконному стеклу, она смотрела, как погонщики ранчо «Королевские луга» загоняют в хлев отбившийся от стада скот. Эту картину она ежедневно наблюдала всю свою жизнь. Крики загонщиков и мычание быков были унылым фоном ее существования в отчем доме, ей и в голову не приходило приглядываться к работе ковбоев пристальнее. И вот сегодня она увидела сотни раз виденную сцену по-новому. Но, присмотревшись получше, Фредди еще больше пала духом, дальше некуда.

Что знала она об этих длиннорогих мощных животных? Ничего, кроме того, что от них воняет и у них жуткие острые рога, которых она всегда боялась. К ним и подойти-то страшно, не говоря о том, чтобы что-то с ними делать. Не хотелось и думать о том кошмаре, который ждал их впереди.

Но если она не въедет в Абилин вместе с двухтысячным стадом норовистых рогатых животных, она останется без единого пенни. Без крыши над головой, без друзей. Идти ей тоже будет некуда. И Фредди охватила паника. На миг ей показалось, что она летит в пропасть.

Заставив себя успокоиться и отдышаться, Фредди мысленно запретила себе думать о самом страшном. Можно, например, поразмышлять над своими отношениями с Джеком Колдуэллом. Мысли тоже невеселые, но не такие пугающие. Джек и Лола позволяли себе выезжать вместе еще до смерти Джо, чем вызывали бурю возмущения у местного населения. Впрочем, обоим, кажется, нравилось раздувать скандал. Им не было дела до того, что подумают люди. Им не было, а Фредди — было. Для нее лишиться наследства в пользу ненавистной мачехи — страшный удар.

Хорошо еще, что никто не знал о ее отношениях с Джеком. Теперь она благодарила небеса за то, что они остались тайной. Ей было стыдно перед Джеком за то, что она отказалась открыто появляться в обществе в сопровождении карточного шулера. Истины ради она уже решила было не скрывать ухаживаний Колдуэлла, сделать их отношения достоянием общественности, но еще до того, как она осуществила свои намерения, Джек потерял терпение и стал встречаться с Лолой.

Ну и черт с ним. Ей не нужен был ни Джек, ни кто-либо другой. Она и сама справится.