Глава 18

«Пусть он умрет! Я так хочу! Пусть умирает медленно и мучительно, терзаясь от каждого вздоха и тщетно призывая милосердную смерть! Пусть он узнает отчаяние! Пусть страдает так же, как заставил страдать меня, пусть будет унижен так же, как посмел унизить меня, — нет, сильнее, гораздо сильнее! Пусть не будет конца его мучениям! Я так хочу — значит, так и будет!»

Так думала Кэтрин Говард, выходя из королевского кабинета и направляясь к покоям герцога Норфолка. Навстречу ей попался лорд-канцлер в черной мантии: он поклонился почтительно, помня, что перед ним — будущая королева, и пробормотал дребезжащим голосом какой-то замысловатый комплимент. Кэтрин с улыбкой ответила на поклон и поспешила прочь.

Ей еще многое предстояло сделать.

Постепенно обжигающий гнев в ее душе сменился презрением. «Ничтожество! — думала Кэтрин. — Он просто мне завидует! Еще бы: я невеста короля, а он несчастный младший сын, вынужденный охотиться за приданым, чтобы не умереть с голоду!» Однако этот ничтожный червяк посмел оскорбить ее — и жестоко за это поплатится.

Несколько минут назад Кэтрин беседовала с королем наедине. Она умело разыграла свою роль. Робко потупив глаза и, словно в нерешимости, теребя бахрому роскошного наряда, она поведала королю, что о ее кузене Эдварде ходят дурные слухи. Наверное, она не должна об этом рассказывать — ведь она сама из Говардов; но она не может молчать, зная, что ее повелитель расточает свои милости недостойному.

Нет-нет, она ничего не знает точно, но говорят, что Эдвард ставит личное обогащение превыше интересов короны. Государь предоставил ему корабль и деньги на каперскую экспедицию, а Эдвард отплатил ему черной неблагодарностью. Она слышала, что кузен предоставил казне лишь ничтожную долю захваченного в море: будто бы в сокровищнице Кеннингхолла хранятся неисчислимые богатства, попросту украденные у короля. Может быть, это и сплетни, но ведь будет лучше, если его величество все проверит, не так ли?

Для недоверчивого и подозрительного короля этого было больше чем достаточно.

Кэтрин понимала, что ее клевета может стоить Эдварду головы — но ни минуты не жалела о своем поступке. Он это заслужил. Наглый выродок! Подумать только, она предпочитала его всем прочим мужчинам, можно сказать, была им по-настоящему увлечена. И как же отблагодарил ее этот мерзавец? Гнусно оскорбил; использовал и выбросил, как грязную ветошь; почти изнасиловал. Нет, ни один человек, унизивший Кэтрин Говард, не сможет уйти от наказания. Ни один.

Месть удалась, но только отчасти. Выслушав невесту, Генрих вызвал к себе канцлера, объяснив, что собирается для начала отнять у Эдварда право на каперство. Если обвинения подтвердятся, он, возможно, отправит рыцаря в Тауэр — но пока не видит в этом необходимости. Довольно и того, что надменный и нетерпеливый молодой Говард окажется не у дел. Пусть отдохнет и подумает, чем заслужил такую немилость.

Но Кэтрин полагала, что этого мало.

Теперь она нападет с другой стороны. Очернить Эдварда перед королем, заставить его опровергать ложные обвинения — это хорошо, но не слишком. Он может вывернуться. Эдвард не из тех, кто легко смиряется с поражением, — что, если он представит королю убедительные доказательства своей невиновности? Нет, она поступит по-другому. Посмотрим, как запоет этот наглец, когда она рассмеется ему в лицо и скажет: «На этот раз я покончила с тобой, дорогой кузен!»

Эдвард Говард узнает, какова она в гневе! Он увидит, на какое коварство способна Кэтрин, когда задета ее гордость!

Отмщение! Возмездие! Одна мысль об этом наполняла Кэтрин радостным предвкушением. Но для исполнения своих планов ей придется вернуться в Кеннингхолл. Король уже дал разрешение, хоть и без большой охоты. Он не хочет расставаться с невестой — но понимает, что она должна подготовиться к свадьбе, которая состоится уже очень скоро.

Теперь предстоит убедить дядюшку.

У дверей в покои Норфолка Кэтрин оправила юбки, пригладила прическу и сделала знак привратнику, поспешившему отворить дверь.

В Кеннингхолле ее ждет сладкая месть. Она будет действовать через невесту Эдварда! Судя по его словам прошлой ночью, он и в самом деле неравнодушен к этой шотландской сучке. Что ж, в этом вся прелесть мести — найти слабое место в обороне врага и целить в него!

Сияя улыбкой, Кэтрин вошла в покои и присела перед герцогом в глубоком реверансе.

Мастер Грейвс задумчиво вертел в руках запечатанное письмо.

— Не понимаю, мистрис Джейми, почему вы хотите отослать его непременно через моих друзей?

— Мастер Грейвс, у меня нет другого выхода. Только так я могу быть уверена, что письмо дойдет.

Врач провел рукой по лысеющей голове.

— Но за прежние свои письма к родным вы не боялись, не так ли? Почему же вдруг испугались за это?

Джейми молчала, нерешительно глядя на врача. Он был еще в дорожной одежде, хранящей на себе следы красноватой дорожной пыли. Услышав о его возвращении из Кембриджа, Джейми поймала его буквально на пороге и повела в музыкальную комнату. Сокольничий Эван и другие простые люди в замке отзывались о докторе как нельзя лучше. По их рассказам Джейми и решила, что может ему доверять. Однако теперь она понимала, что должна объяснить, если не все, то хотя бы то; что возможно.

— Вы знаете, я живу здесь уже больше года, — медленно начала она, — но по-прежнему чувствую себя чужой. Хоть Говарды и называют меня кузиной, но ни на минуту не забывают о моем шотландском происхождении. Я уверена, что за мной присматривают. Несколько раз письма от родных приходили ко мне распечатанными. Я знаю, что мне здесь не доверяют.

— У Говардов есть причины не доверять вам, госпожа?

— Нет! — покраснев, воскликнула Джейми. — Я никогда и никому здесь не причиняла вреда и не собираюсь этого делать! В моем письме нет ничего такого, что могло бы навредить герцогу или его семье! Нет, я не сделала ничего дурного, но… — Джейми тяжело вздохнула. — До сих пор я не задумывалась о том, как все это выглядит в чужих глазах.

— Все это? О чем вы говорите, мистрис Джейми? — спросил врач, почесывая подбородок. Джейми молчала. — Послушайте, что я вам скажу. Я много лет знаю герцога. Он очень умный и осторожный человек. Я видел его и в милости, и в немилости у короля, но, заметьте, он жив, богат и влиятелен, тогда как многие его сверстники потеряли не только поместья, но и головы. В наше время, чтобы выжить, надо хорошо знать и своих друзей, и своих врагов. А главное — уметь отличать одних от других.

— Мастер Грейвс, это всего лишь письмо! Письмо к моим родным! Клянусь вам, оно не принесет беды Кеннингхоллу!

— Многие здесь считают, что с севера приходят только беды.

— А что приходит с запада, мастер Грейвс? — тихо спросила Джейми. — Из вашего родного Уэльса?

Старый врач задумался, прикрыв глаза рукой.

— Много лет назад, — заговорил он наконец, — я принес клятву. Клятву верности герцогу. Я здесь чужак, мистрис Джейми, еще больший чужак, чем вы, — однако его светлость доверяет мне и считает меня преданным слугой. И я горжусь его доверием. Госпожа, что заставило вас обратиться ко мне? Почему из всех в замке вы выбрали именно меня?

— Потому что вы — добрый человек, мастер Грейвс. Потому что вы не жалели сил, чтобы спасти пленника. — Она говорила прямо, не сомневаясь, что врач догадывается о содержании письма. — Вы не смотрели на него с ненавистью и не желали ему смерти только потому, что он родился в другой стране и принадлежит к иному народу.

— Я выполнял свой долг.

— Я слышала, — прервала его Джейми, — что ваша мать была родом из Шотландии.

— Она давно в могиле, — глухо отозвался Грейвс. — В юности я сражался в шотландских войнах.

— А я покинула отца и мать, решив никогда больше не возвращаться, — ответила Джейми.

— Кто рассказал вам о моей матери? — резко спросил врач.

— Не все ли равно, мастер Грейвс? Я просто объясняю, почему обратилась за помощью именно к вам.

Несколько секунд длилось молчание.

— В этом письме, несомненно, известия о пленнике, — заговорил наконец врач. — Что, если я сейчас же отнесу его герцогу Норфолку и открою ваше предательство?

— Вы этого не сделаете! — живо отозвалась Джейми. — И я не предаю герцога Норфолка!

— Уже предали, моя дорогая, — мягко ответил врач. — Ведь шотландец — пленник герцога.

— Нет! — возразила Джейми. — Эдвард взял его в плен. Теперь его жизнь в руках у Эдварда. — Джейми знала, что этот аргумент подействует. Хоть мастер Грейвс и относился ко всему семейству Говард с неизменным почтением, девушка догадывалась, что младший сын герцога, распутный и жестокий, не вызывает у него ничего, кроме неприязни.

— Мастер Грейвс, я была в замке Норвич. Думаю, что вы тоже.

Лицо врача исказилось: своими словами она задела его за живое. Однако он еще колебался.

— Что в этом письме, госпожа? — резко спросил он. — Можете ли вы ручаться, что оно не приведет сюда шотландские войска? Что, решившись исполнить вашу Просьбу, я не стану причиной гибели ни в чем не повинных людей?

— Мастер Грейвс, он же не король Яков! Для своего клана он и царь, и бог; но Шотландия никогда не начнет войну из-за небогатого лэрда с маленького островка.

— Однако лорд Эдвард надеется на хороший выкуп.

— Потому что верит моим словам.

— Очень любопытно! — Грейвс бросил на нее изучающий взгляд. — Но, так или иначе, я вижу, что ради спасения этого шотландца вы готовы рисковать всеми нами.

Джейми затрясла головой:

— Ни на минуту не поверю, что вы так дурно обо мне думаете! Как я могу подвергать опасности такого доброго и благородного человека, как вы?

Старик тяжело опустился в кресло. Перед ним на подставке лежала лютня: доктор провел рукой по струнам, и они отозвались печальным и нежным звоном.

— Вы правы, мистрис Джейми, — ответил он наконец. — Я не верю, что вы способны на такую бездумную жестокость. И скажу вам правду — не я один. Все простые люди в этом замке уважают вас и восхищаются вами. Вы не похожи на остальных господ: вы не чванитесь своей знатностью и в слугах видите людей, а не животных. Вы полны доброты и сострадания ко всем несчастным — редкие добродетели в наше жестокое время! Но… — голос его дрогнул, — но поймите же и меня. Вы втягиваете меня в какую-то интригу, которой я не понимаю. Один бог ведает, что из этого выйдет. Я не хочу, чтобы по моей вине гибли люди. Не хочу больше войн и безвременных смертей!

— Клянусь вам, мастер Грейвс, войн и смертей не будет, — торжественно пообещала Джейми, смахнув непрошеную слезу. — В моем письме — весточка для его родных: там сказано, что он жив, был ранен, но поправляется — и только. Подумайте, как они терзаются, не зная, где он и что с ним!

— Но они все узнают от лорда Эдварда!

Джейми покачала головой:

— Я слышала, что лорд Эдвард в таких делах торопиться не любит. Обычно он тянет до последнего, ожидая, когда родные пленника потеряют всякую надежду.

Грейвс промолчал, и ободренная его сомнением Джейми продолжала:

— Сколько раз несчастные родственники надеялись в обмен на выкуп вернуть домой своего брата, сына, мужа, а получали безжизненный труп! Мастер Грейвс, я не хочу освобождать его или устраивать ему побег — это невозможно. Я просто хочу, чтобы семья не тревожилась о нем.

— Госпожа, вы знаете его семью?

Не было смысла отрицать правду. Джейми сама удивлялась, почему Эдвард не расспрашивал ее о знакомстве с Малкольмом.

— Да, — коротко ответила она.

— Поэтому и рассказали о нем лорду Эдварду?

— Я не могла оставить его там! — горячо воскликнула Джейми. — Он бы умер в руках этих мясников…

— Но ведь он и умер, госпожа! Умер и вернулся к жизни. Там, на конюшне, во время операции. Поверьте мне, я видел в жизни немало смертей. Он не дышал, и сердце его перестало биться. — Врач встал со своего места и подошел к девушке. — Это вы, — прошептал он, — вы, мистрис Джейми, вернули его к жизни!

По телу Джейми пробежала дрожь, и она невольно поежилась.

— Что вы, мастер Грейвс! Я просто звала его по имени и молилась. Это воля божья спасла его, а вовсе не я!

— Может быть, моя дорогая, все может быть. Но скажите мне правду: кем вам приходится этот шотландец?

Джейми смело встретила его проницательный взгляд.

— Что значит — кем? Разве я не могу сострадать ему просто как человеку?

— Я видел достаточно смертей, госпожа. Сколько раз я звал умирающих по имени и молился, чтобы господь вернул им жизнь! Нет, мистрис Джейми, этот шотландец услышал ваш голос, а не мой. И вернулся к вам. Так кто он вам и кто ему — вы?

Джейми отвернулась.

— Когда-то, — еле слышно прошептала она, — я называла его своим суженым.

Глава 19

Подходя к бедному жилищу Эвана, Джейми увидела с полдюжины детишек, резвящихся у крыльца. Дверь была открыта, и сердито-ласковый голос матери сливался со взрывами детского смеха. Джейми улыбнулась и ускорила шаг.

Едва завидев гостью, дети с радостными криками окружили ее: каждый старался протиснуться поближе к мистрис Джейми, получить поцелуй в макушку и посмотреть, чем это так вкусно пахнет у нее из корзины.

— Здравствуй, Нелл, как ты себя чувствуешь? — поздоровалась Джейми, входя в дом и ставя свою корзинку у очага.

— Все хорошо, госпожа, спасибо вам.

Действительно, жена сокольничего, стоящая возле колыбели, выглядела здоровой и бодрой. Трудно было поверить, что малыш появился на свет только вчера!

Джейми подошла к колыбельке, чтобы взглянуть на новорожденного.

— Какой хорошенький! И, кажется, крепкий паренек!

— Да, госпожа, в отца пошел, — улыбнулась в ответ Нелл, и глаза ее засветились теплым светом. Рыжеволосая и зеленоглазая, Нелл как две капли воды походила на свою младшую дочь — точнее, Кейт на нее.

— И родился он быстро и легко, — продолжала она, поправляя растрепанные рыжие косы и садясь у очага.

— Чудесный малыш!

— Скажите лучше — еще один маленький дьяволенок! Едва ли он будет тише своих братьев и сестер!

Обе женщины рассмеялись. Джейми качнула колыбельку: ей хотелось взять малыша на руки, но она не решалась попросить об этом.

— Твои старшие, наверно, без ума от маленького братика!

— Они больше радуются, что я снова на ногах. А братик еще слишком маленький — играть с ним нельзя, а горластый он — будь здоров! Сегодня ночью никому спать не давал!

Ребенок завозился в колыбели, и мать, отстегнув фартук, поднесла его к груди. Приглядевшись, Джейми заметила, что Нелл все-таки осунулась, а под глазами у нее черные круги — следы родовых мук.

— Может быть, тебе не стоило так рано вставать и приниматься за хозяйство? — тихо спросила Джейми, переводя взгляд на малыша. Он сосал, сжав кулачки и жадно причмокивая, и на красном сморщенном личике его отражалось довольство.

Перехватив взгляд Джейми, Нелл протянула ей насытившегося младенца.

— Хотите подержать?

— А можно? — робко спросила Джейми.

— Госпожа, это у меня десятый! Пусть благодарит бога, что я вам его насовсем не отдаю!

И обе женщины снова от души расхохотались.

Присев рядом с Нелл, Джейми осторожно взяла малыша и прижала к груди. Что-то сдавило ей горло, и глаза вдруг защипало от слез. Ей до боли захотелось держать на руках собственного ребенка. Ребенка от Малкольма…

— После рождения Кейт мы с Эваном думали, что больше детей у нас не будет.

Голос Нелл вывел Джейми из задумчивости: она покраснела и мысленно обругала себя за глупые и неприличные фантазии.

— Да что там — еще до Кейт я считала, что мне поздно рожать! — продолжала мать, с любовью глядя на своего малыша. — Но Эван, знаете, он меня уговорил. Он такой.

Джейми улыбнулась в ответ, задумчиво глядя на младенца. Что-то изменилось в ней: казалось, она начала понимать сердцем то, что раньше понимала только разумом. Разумеется, Джейми уже много лет знала, откуда берутся дети; но только теперь почувствовала, какая тайна кроется за простыми, ничего не значащими словами, улыбками, обменом взглядами.

В дни своей прежней любви к Малкольму Джейми любила его как ребенок, а не как взрослая женщина. Тогда она не знала ни испепеляющего желания, ни мечты о материнстве. Еще не знала…

— Говорят, мастер Грейвс скоро вернется, — заметила Нелл.

— Да, — ответила Джейми. — Он говорил, что после полудня зайдет проведать тебя и маленького.

— Хороший он человек, мастер Грейвс, — среди образованных такие не часто встречаются. Только зачем он хлопочет над нами, словно наседка над цыплятами? Я уже столько раз рожала, что знаю об этом, конечно, больше его. А малыша я осмотрела сама — с ним все в порядке. Конечно, он лекарь и человек ученый — но, сказать по совести, что мужчина может понимать в беременности, родах и во всем таком?

— Послушать твоего мужа — так он во всем этом разбирается получше тебя!

Нелл досадливо хлопнула рукой по колену.

— Чуяло мое сердце! И что же он болтает?

— Я встретила его по дороге сюда, у конюшен, — улыбнулась Джейми, продолжая нянчить ребенка. — Там собралась такая толпа, что я подумала, уж не явились ли к нам цыгане?

— Ну какие там цыгане! Это мой муженек трепал языком на потеху всему народу!

— Эван — прекрасный рассказчик, я сама заслушалась.

— Век бы его не видать и — не слыхать! — проворчала Нелл.

— Когда он разъяснил все о беременности и дошел до самих родов, все прямо замерли.

— О боже! — густо покраснев, воскликнула Нелл.

Среди слушателей были мальчишки, и Эван начертил им на земле картинку, чтобы объяснить, откуда именно появляется ребенок.

— Прибью мерзавца!

— Не переживай так, Нелл, он гораздо больше рассказывал о собственных волнениях и страданиях. По его словам, самое страшное в родах — то, что роженица своими стонами никому в доме не дает спать!

— Ну, попадись он мне только! — И Нелл сверкнула глазами в сторону двери.

— Ну а если серьезно, — с улыбкой закончила Джейми, — то Эван гордится тобой и в восторге от малыша.

. — Это верно, — улыбнулась в ответ Нелл. — Такие мужчины редко встречаются. Эван просто обожает детишек: ему нравится, когда вокруг все время копошатся малыши.

— Он, наверно, захочет еще детей?

— Может быть, — поморщившись, ответила Нелл. — Но пока я в здравом уме, этому не бывать! Пусть себе хочет, мне-то что за дело? Я ведь, вы знаете, не молодею с годами. Кстати, если уж зашла об этом речь: думаю, Эван-то и позвал ко мне мастера Грейвса! Не иначе, решил удостовериться, что я смогу рожать и дальше!

— Бог с тобой, Нелл! Хочешь уверить меня, что ты старуха? Да ты сможешь родить еще полдюжины!

— Нет, вы только себя послушайте! — расхохоталась Нелл, но затем, став серьезной, добавила: — Я, госпожа, люблю детей, но все-таки десять маленьких бесенят — многовато. А уж больше…

— Тебе лучше знать, Нелл, — согласилась Джейми.

Нелл смущенно заерзала на скамейке, словно хотела что-то сказать, но не могла решиться.

— Нелл, я слушаю, — тихо подбодрила ее Джейми, гладя малыша по головке.

— Не хочу я больше рожать! — почти прошептала женщина.

Джейми ощутила стыд от того, что сама не догадалась о чувствах подруги. Не страх перед лишними хлопотами удерживал Нелл от новой беременности — она боялась умереть родами. Случалось, что ни заботливый уход, ни умелые доктора не спасали несчастную женщину от смерти.

— Трудно об этом говорить, госпожа. Меня пугает даже мысль о том, чтобы пережить это еще раз.

— Но, Нелл, — заметила Джейми, стараясь успокоить испуганную женщину, — ведь эти роды у тебя прошли легко!