А как поступить с ним? Сощурившись, Кэтрин разглядывала мощное тело Малкольма. Он станет ее рабом. Ее постельной игрушкой. Пусть только попробует заартачиться — не придумано еще таких пыток, какие она обрушит на него! Впрочем, даже самая рабская покорность лишь на время убережет его от наказания. Но как он хорош! Какое роскошное тело! Нет, Эдварда с ним даже сравнивать нельзя!

«Кончайте же, будьте вы прокляты!» — мысленно воскликнула Кэтрин.

Джейми изогнулась дугой, и Малкольм почувствовал, как сжалось ее лоно в последнем томительном усилии. Когда же она вскрикнула в экстазе, самообладание покинуло его и страсть взорвалась, словно шаровая молния. Он уже не мог удержать свое семя — да и не пытался.

— Джейми! — воскликнул он, перекатываясь на живот и подминая ее под себя. Они катались по кровати, сжимая друг друга в объятиях, и тела их содрогались в экстазе, словно эти двое и вправду превратились в одно.

Лишь через несколько секунд Малкольм вновь обрел способность думать; и хотя сейчас он не смог бы даже повернуться на бок, однако вспомнил, что мгновение назад ему послышался какой-то шорох за дверью. Приподнявшись, он вгляделся в лицо Джейми: на нем застыла счастливая улыбка. Можно было и не спрашивать — Джейми, конечно, ничего не слышала.

Малкольм вгляделся в темноту. Может быть, открылась и закрылась соседняя дверь? Он встал, прикрыл Джейми одеялом и, взяв со стола свечу, подошел к дверям.

Малкольм прислушался — тишина. Шотландец приложил к двери ухо — и снова ничего не услышал. Приоткрыв дверь, он выглянул в тускло освещенный коридор. Никого и ничего — даже стражник куда-то исчез. Малкольм вышел за порог и огляделся — ни души. Он задумчиво почесал подбородок и вернулся обратно, захлопнув за собой дверь.

— Там кто-то был? — спросила Джейми. Она сидела в кровати, скромно прикрываясь одеялом.

— Никого, должно быть, какая-нибудь девица из замка увела моего бдительного стража к себе в постель, — ответил Малкольм, взяв со стола кувшин вина. — Ее-то я и слышал. Хороша же должна быть эта шлюшка, если она заставила стражника забыть о долге!

Джейми откинула одеяло и спрыгнула с кровати.

— Может быть, мне лучше уйти, пока его нет?

У Малкольма перехватило дыхание при виде ее совершенной красоты. Джейми нерешительно потянулась за платьем, и Малкольм вздохнул, с сожалением взглянув на кувшин.

— Ты права, оставим это развлечение до следующего раза. Я вовсе не хочу, чтобы ты рисковала жизнью, лазая туда-сюда по стене.

Джейми подошла к нему ближе, и Малкольм почувствовал, как его решимость тает с каждым ее шагом. Он не мог устоять против прелести ее женственно-округлого тела, длинных ног, густых волос, крепкой юной груди.

— А что ты собирался делать с вином? — спросила она, уронив платье и кладя руки ему на грудь.

— Ну, видишь ли, — хрипловато начал Малкольм, — поскольку у меня здесь только один кубок и он принадлежит тебе, как гостье, я надеялся, уложив тебя обратно в постель и вылив на тебя это вино, слизать его с твоего тела. Думаю, таким способом я смогу расправиться с целым кувшином!

— Малкольм, ты же не переносишь вина!

— Ради такого удовольствия я готов мириться и с тошнотой, и с головной болью.

Даже в свете единственной свечи он видел, как Джейми покраснела. Но спустя мгновение она с улыбкой указала ему на другой кувшин, стоящий на столике.

— Это вода, Малкольм?

— Да, дорогая.

— Любовь моя, я умираю от жажды. Не испробовать ли мне твой способ?

— А как же стражник? — спросил Малкольм.

Джейми беззаботно тряхнула головой.

— Будем надеяться, что сегодня ночью он встретил свою истинную любовь.

— И не расстанется с ней до рассвета!

— Я уверена, так оно и будет, — с улыбкой ответила Джейми.

Глава 36

Джейми хотела свернуться калачиком, чтобы снова заснуть, но чья-то грубая, мозолистая рука легла ей на лоб, не давая пошевелиться. Это мастер Грейвс, догадалась Джейми. Она хотела взглянуть на него, но не могла поднять отяжелевших век. Вокруг слышались голоса — удивленные, недоверчивые, встревоженные; Джейми разобрала, что говорят о ней.

— Многие умирали от меланхолии, — озабоченно говорил доктор.

— Но это случилось так внезапно! Ведь еще вчера вечером она казалась совершенно здоровой!

В голосе Френсис слышалось недоверие: Джейми надеялась, что доктор сумеет убедить графиню в серьезности мнимой болезни ее подруги, то есть самой Джейми. Мысли Джейми путались, и слова цеплялись одно за другое, все было как в тумане.

— Миледи, за мою долгую жизнь мне встречалось немало подобных случаев. Меланхолия часто начинается внезапно. Мой наставник в Кембридже говаривал, что причины ее коренятся в душе, а не в теле.

Что-то мягкое и мокрое легло на лоб. «Тряпица, смоченная снотворным», — вспомнила Джейми. Теперь она снова уснет.

— Причины болезни — в душевном страдании, леди Френсис, — продолжал мастер Грейвс. — То, что последователи Галена называют неравновесием внутренних жидкостей. У нервных натур к такому состоянию может привести любое сильное волнение или тревога. Более всего мы должны сейчас опасаться мозговой лихорадки!

— Ох, мастер Грейвс! — теперь в голосе Френсис звучала искренняя тревога.

— Если вы, миледи, хотите узнать, что спровоцировало приступ, вспомните события последней недели. Может быть, мистрис Джейми получила какую-нибудь печальную весть? Или что-то ее расстроило?

«Все идет как нельзя лучше», — сонно думала Джейми. Доктор ловко избегает вопросов Френсис. Вместо этого он заставляет ее саму отвечать на вопросы. Интересно, что она скажет? Однако графиня предпочла промолчать.

— Леди Френсис, — прервал краткое, молчание нежный голосок Мэри, — но ведь завтра Джейми должна ехать во дворец! Его светлость ждет ее в конце недели! Бедный лорд Эдвард — мы не можем заставлять его ждать!

— Знаешь, Мэри, — резко ответила леди Френсис, — переживания Эдварда меня сейчас не волнуют. Мастер Грейвс говорит, что меланхолия смертельно опасна. Так что лорду Эдварду придется подождать, хочет он этого или нет. Джейми никуда ехать не может.

— Но как же…

— Мэри, не лучше ли тебе заняться своим делом? — Графиня редко позволяла себе резкости, очевидно, сейчас она была слишком взволнована. — Ты, кажется, забыла, что мой муж приходится лорду Эдварду братом! Серрей все ему объяснит, не волнуйся. А мы должны сделать все, чтобы Джейми выжила. Сейчас меня не интересует ничего, кроме ее жизни и здоровья. Ты все поняла?

Даже сквозь дремоту Джейми различила, как Мэри что-то сердито пробормотала и выбежала из комнаты, хлопнув дверью.

Через мгновение — или, может быть, прошел целый час? — графиня заговорила совсем другим тоном:

— Мастер Грейвс, что мы можем сделать для бедняжки Джейми? Как ей помочь?

Компресс приятно грел голову: что-то покалывало кожу, и по всему телу распространялось ощущение легкости, невесомости. Но даже в таком состоянии Джейми сознавала, что Френсис искренне беспокоится за нее, и душа ее наполнялась теплым чувством к этой женщине.

— Все, что мы можем сделать, — не мешать ее организму бороться с болезнью. Пусть спит: сон не принесет ей вреда. Я, кажется, говорил, что такие приступы случались у нее и раньше?

— Говорили.

— И все обходилось. Правда, сейчас ее организм сильно ослаблен.

Врач смочил тряпку новой порцией снадобья и снова положил ей на лоб. Джейми чувствовала, что падает — медленно, легко, словно кружащийся в воздухе осенний лист, все ниже и ниже. Парить в воздухе было приятно, но сердце не оставляла смутная тревога: кто знает, что ждет ее там, на дне бездны?

— Учтите, миледи, всякая попытка разбудить ее может оказаться роковой. Если начнется мозговая лихорадка — это верная смерть.

— Но она выздоровеет? — дрогнувшим голосом спросила Френсис.

— Думаю, да. Она молода и здорова: главное — не мешать. Ее тело само справится с болезнью. Через несколько дней она просто проснется свежей и отдохнувшей.

Голоса у постели стали далекими и невнятными. Серрей… гонец… лекарство… Малкольм… При слове «Малкольм» Джейми хотела открыть глаза, но ее поглотила тьма.

Не обращая внимания на шепот Кэтрин, Малкольм повернулся к графу и его жене. Они только что послали во дворец гонца с письмом к герцогу. Несколько минут назад Малкольм идеально сыграл свою роль, изобразив удивление и горе по поводу тяжелой болезни, столь внезапно поразившей Джейми. Конечно, он любил и уважал Серрея и леди Френсис, но все же не мог до конца им доверять.

Кэтрин положила руку ему на колено и повторила свой вопрос:

— Не знаете ли вы, отчего с нашей кузиной случилось такое несчастье?

Малкольм осторожно снял ее руку с колена.

— Почему вы думаете, госпожа, что я могу знать об этом больше вашего?

— Н-ну-у… — протянула Кэтрин, водя пальцем по льняной скатерти. — Ведь вы с ней родом из одних мест и, как я слышала, выросли почти что в одном доме. Можно предположить, что вас связывают общие интересы и увлечения?

— Не понимаю, о чем вы, — раздраженно начал Малкольм. — Какая может быть связь между интересами Джейми и ее болезнью!

Вместо ответа Кэтрин облизнула губы, не сводя с него красноречивого взгляда из-под неправдоподобно длинных ресниц. Но полные губы и белоснежная кожа королевской невесты не привлекали Малкольма, а грубое, чисто физическое желание, которое вызывала у него Кэтрин, он подавил силой воли. Он вновь повернулся было к Серрею, но Кэтрин схватила его за руку, и Малкольм, тяжело вздохнув, вынужден был выслушать ее.

— Мне трудно говорить об этом, — начала она вполголоса, наклоняясь к нему. — Особенно здесь, в этом зале, полном людей. Может быть, если бы мы смогли уединиться…

— Нет, госпожа, — возможно, с излишней резкостью ответил Малкольм, высвобождая руку из ее хватки. — Не забывайте, кто вы и кто я.

— Да, конечно. — Кэтрин вздохнула и надула губки; затем начала соблазнительным жестом поглаживать свою грудь, притворяясь, что разглаживает складки на платье. При этом она не спускала с шотландца хитрого и алчного взгляда.

На мгновение Малкольм засмотрелся на ее роскошные формы, но, опомнившись, сердито отвел глаза.

— В вашей спальне? — поинтересовалась она мурлыкающим, дразнящим голосом. — Или вы предпочитаете мою?

— Ни то, ни другое, госпожа.

Ее рука снова скользнула ему на колено.

— Тогда, может быть, в комнате Джейми? Она без сознания, и мы, можно сказать, будем одни.

На этот раз Малкольм еще резче сбросил с колена ее руку. Черт возьми, как же заставить ее понять? Это становится совершенно невыносимо и, чего доброго, опасно. Но Кэтрин продолжала, словно ничего не заметив.

— Мне нравится быть сверху, — прошептала она, не обращая внимания на его реакцию. — И, судя по тому, что мне удалось… — Загадочно улыбнувшись, она сделала выразительную паузу. — Мне кажется, что и для вас это вполне приемлемо.

Вскочив с места, Малкольм пробормотал какое-то извинение Серрею и его жене и выбежал из зала.

Бросив косой взгляд на спящую Джейми, Кэтрин небрежным шагом направилась к столику с лекарствами. Горничная, стоя в дверях, недоверчиво следила за ней.

— Чего ты ждешь? Иди и делай, что приказано!

Девушка нервно сцепила руки.

— Но, миледи, я обещала мастеру Грейвсу ни за что не оставлять больную без присмотра, пока не вернется горничная мистрис Джейми.

— Дура! — выругалась Кэтрин. — Где же «без присмотра»? Ведь с ней остаюсь я! Иди и принеси мне шерстяной плащ, тот, что с золотыми цветами на кайме! И не волнуйся, я никуда не уйду!

Девушка закивала головой:

— Да, конечно, миледи, но только…

— Хватит болтовни! Убирайся! За это время ты могла бы уже три раза сбегать и вернуться! Ну? Иди же!

Девушка поспешно исчезла. Кэтрин принялась разглядывать баночки и бутылочки, расставленные на столе. Глупышку-служанку даже не пришлось особенно мучить вопросами — она охотно поделилась с госпожой всем, что слышала от доктора и Кадди о действии каждого из этих снадобий. «Все еще легче, чем я думала», — улыбнулась Кэтрин.

Подойдя к постели, она вгляделась в бледное, осунувшееся лицо Джейми. Да, выглядит она так, словно вот-вот отправится к праотцам — нипочем не догадаешься, что это сплошное притворство! «Полезный человек мастер Грейвс, — решила Кэтрин, — может пригодиться в будущем». Теперь Эдвард долго не увидит свою невесту!

На табуретке у кровати лежало влажное льняное полотенце. Понюхав его, Кэтрин сообразила, что тряпка пропитана каким-то одурманивающим составом, а поднеся к носу по очереди все бутылочки, выяснила, каким именно. Прекрасная возможность для мести — всем известно, что лекарство в больших дозах может стать ядом! Кэтрин припомнились страшные рассказы, слышанные при дворе, о том, как герцогиня Бэкингем однажды приняла слишком большую дозу лекарства от мигрени. У бедняжки отнялись ноги, и во цвете лет она превратилась и жалкую калеку.

Времени мало. Вот-вот должна вернуться горничная. Кэтрин торопливо смочила полотенце в дурмане и еще посыпала сверху снотворным порошком — для верности.

«Получай, гадюка!» — думала она, кладя Джейми на лоб отравленное полотно. Но какова стерва — довела Эдварда до того, что он решился просить ее руки! Уже за одно это она заслуживает наказания. А увидев Джейми в постели с шотландцем, будущая королева возненавидела ее самой лютой ненавистью. Эта сучка узнает, как отбивать мужчин у Кэтрин Говард!

Джейми что-то прошептала и беспокойно заворочалась во сне. «Одной тряпки мало, — решила Кэтрин, — надо дать ей еще снотворного». Растворив снотворный порошок в кружке с водой, она присела на край кровати и, приподняв Джейми голову, поднесла к ее сжатым губам ложку смертоносного питья. Джейми стонала и, не просыпаясь, слабо вертела головой, но в конце концов проглотила снадобье. На мгновение лицо ее исказилось, а затем потеряло всякое выражение, став бесстрастным и безжизненным, будто у покойницы.

— Что, каково тебе теперь? — прошипела Кэтрин.

Все оказалось гораздо легче, чем она думала. Если сегодняшняя доза не подействует, никто не мешает ей прийти завтра и продолжить начатое дело. И послезавтра тоже. И так до самого конца.

Это развлечение пришлось ей по вкусу.

Глава 37

Стук конских копыт, лай собак и голоса ловчих заглушали тихую беседу двоих мужчин во дворе замка. Мимо прошла толпа слуг, нагруженных луками, арбалетами и копьями. Малкольм и врач на мгновение замолчали. Шотландец не сводил глаз с северных дверей, откуда вот-вот должен был появиться Серрей.

Малкольм торопливо сунул письмо за пазуху — и очень вовремя: к ним уже приближался молодой паж.

— А вы, мастер Грейвс, не поедете с нами? — громко спросил Малкольм, поймав любопытный взгляд пажа.

— Еще чего не хватало! — отозвался старик. — Как будто у меня других дел нет.

На крыльце появился граф Серрей, как всегда улыбающийся и уверенный в себе; натягивая перчатки, он направился к охотникам.

Мастер Грейвс задумчиво проводил его глазами.

— Если бы он заботился о людях хоть вполовину так же, как о своих конях, соколах и книгах!

Малкольм усмехнулся:

— Он начнет думать о людях, когда придет время. Конечно, ему предстоит многому научиться, но ведь герцог, его отец, здоров и полон сил и к тому же больше любит младшего сына, хоть, между нами говоря, Эдвард ничем не заслужил такого предпочтения. Нет, мастер Грейвс, тут дело не в безразличии Серрея: у него просто нет возможности заботиться о слугах.

Доктор молча вздохнул.

— Как себя чувствует Джейми? — спросил Малкольм, понизив голос.

— Спит, как ей и положено!

— Она достаточно ест и пьет? — продолжал расспрашивать Малкольм, стараясь, чтобы голос не выдал его тревогу. — Вчера за ужином леди Френсис говорила, что Джейми не просыпается уже два дня! Скажите, так и должно быть?

— Должен сказать, ваша Джейми — прирожденная актриса! — ответил врач, растирая ноющее плечо. — Вчера я уменьшил дозу лекарств, чтобы она начала постепенно приходить в себя. Сейчас она должна была бы уже прийти в сознание, сил у нее еще мало и встать она пока не может, но сознание к ней уже вернулось. Но мне ни разу не удавалось увидеться с ней наедине, а присутствие посторонних заставляет ее по-прежнему притворяться спящей.

— Не давайте ей больше лекарств, — потребовал Малкольм. — Серрей уже отправил письмо отцу: он не пошлет Джейми во дворец, пока та окончательно не по правится. А слабость можно изобразить и без столь сильных средств.

Грейвс кивнул:

— Я и сам подумывал, что пора прекратить прием лекарств. Кадди, горничная мистрис Джейми, уже начала беспокоиться о своей госпоже. Очень преданная женщина.

Охотники садились в седла, готовые отправляться в путь. Малкольм свистом подозвал своего коня.

— Когда вы уезжаете? — тихо спросил врач.

Малкольм вскочил на коня и наклонился, притворяясь, что поправляет стремя.

— В канун Иванова дня. Может быть, даже раньше.

— Меньше чем через неделю! Послушайте, голубчик, к этому времени она еще не сможет двигаться достаточно быстро!

— Тогда мы что-нибудь придумаем. — Малкольм ощупал пояс, где было спрятано еще не прочитанное письмо. — Впрочем, кто знает, какие новости принесли вы мне сегодня? Может быть, побег придется отложить. Возможно, времени у нас больше, чем мы думаем.

***

Дверь отворилась, на пороге комнаты стоял герцог Норфолк. Эдвард поспешно сунул за пояс письмо от Кэтрин, которое он не успел прочесть.

Герцог не сел и не стал наливать себе вина. Даже не вошел — так и стоял у дверей. Эдвард еще не осужден, ему даже не предъявлено обвинение, однако хитрый царедворец уже торопится отречься от запятнанного сына. Ни улыбка его, ни слащавый тон не могли обмануть Эдварда.

Рыцарь знал, зачем явился его отец. Гонец, принесший ему письмо от Кэтрин, сообщил, что доставил герцогу весть от Серрея. С Джейми случилось что-то непредвиденное: кажется, она заболела или что-то в этом роде — в общем, не приедет. Подробностей гонец не знал, но намекнул, что в письме мистрис Кэтрин Эдварду написаны все подробности. Эдвард машинально похлопал себя по поясу, где лежало письмо.

— Итак, отец, моя милая нареченная решила снова поиграть в недотрогу?

— Она больна, Эдвард. Но скоро поправится, — добавил герцог. — Серрей уверил меня письмом, что отправит ее во дворец, как только ей станет лучше.

— К тому времени моя голова уже будет торчать на пике! — с горькой усмешкой ответил Эдвард и одним глотком опорожнил свой кубок. — Или вы полагаете, что письмо брата послужит мне защитой? И лорды судьи оправдают меня, поверив моим собственным словам? — Он горько усмехнулся. — Как сейчас вижу, я поднимаюсь со скамьи и говорю: «Помилуйте, милорды, меня никак нельзя казнить — ведь я жених Джейми Тюдор! Да, милорды, вы не ослышались: Джейми — незаконная дочь короля. И не кто иной, как я сам, установил истину. Не правда ли, как благородно с моей стороны — воссоединить отца с давно потерянной дочерью!»

— Я напишу его величеству и попрошу отложить слушания, — резко прервал его герцог.

— Может быть, не стоит? — мрачно прервал его Эдвард. — С вашей репутацией, отец, боюсь, вы принесете мне больше вреда, чем пользы. — Он судорожно схватился за кубок, словно утопающий за соломинку. — Разве я теперь не обуза для вас? Благодаря страсти короля к Кэтрин наша семья была уже на вершине благополучия, и вдруг какой-то провинившийся сын может все испортить! Неудивительно, что вы во мне разочарованы! — Эдвард отсалютовал отцу вновь наполненным кубком и опрокинул в рот все до последней капли.