Мэй Сартон

Если это любовь

Глава 1

— У нас полагается шпоры и револьверы оставлять у дверей, — сказала пухлая леди лет под пятьдесят, едва он зашел внутрь. Женщина была едва ли в половину его роста, но, казалось, она смотрела на него сверху вниз. По ее белому кружевному платью и жиденьким рыжевато-седым волосам нетрудно было определить, что перед ним хозяйка заведения, где сегодня состоится традиционная вечеринка с танцами.

Мужчине была ненавистна сама мысль о необходимости присутствовать на вечеринке по случаю дня Святого Валентина, но босс собирался туда, а его для того и нанимали, чтобы жизнь и здоровье полковника оставались в целости и безопасности. Делать нечего, торжественно, как на похороны, одевшись, он поскакал за коляской полковника в городок, расположенный в десяти милях.

Выслушав замечание толстухи, мужчина быстро глянул на полковника. Какой толк от телохранителя, кобура которого болтается на крюке у наружной двери? Если известный всему городу бандит со своей шайкой, не дай Бог, объявится здесь, ему ни секунды не медля понадобится револьвер. Вряд ли бандит рискнет объявиться в салуне, но нужно всегда быть начеку: когда этот парень не пьет и не крутит с женщинами, он мутит воду и ищет на свою голову приключений.

Полковник еле заметно кивнул и переключил внимание хозяйки заведения на себя, а мужчина, пользуясь случаем, бесшумно засунул свой кольт в правый сапог. Конечно, с ним малоудобно передвигаться, но если работа состоит в том, чтобы бродить по зале и не спускать глаз с полковника, то можно немного и потерпеть. Участвовать в общем веселье у него не было ни малейшего желания. Некоторые в городке ненавидели его, большинство — уважали за умение выстрелить первым, но все старались держаться на расстоянии, и это его очень устраивало.

Молодой человек медленно оглядел комнату. Салун представлял собой бывшее ранчо с танцевальными мостками. Более вместительного дансинга ему не доводилось видеть. Все выполнено в любимых цветах хозяйки: красных и белых. Маленький оркестрик в углу наяривал так, будто музыканты проводили свою первую в жизни репетицию, а не играли на публику. Но все они были техасцами, а не жителями Далласа, а потому худо-бедно могли исполнить сообща несколько популярных здесь мелодий, так что хозяйка заведения могла гордиться, что смогла заполучить эту четверку.

Судя по числу собравшихся, на приглашение посетить вечеринку откликнулись все обитатели городка Куэйл-Спринг. Дети, оставленные без присмотра, всюду бегали, молодые пары танцевали. В углу в тесный кружок собралась группа пожилых женщин, их мужья, стоя у окна, с достоинством потягивали сигары и трубки. Гул голосов иногда даже заглушал звуки оркестра.

В центре зала на подставке стояла большая хрустальная ваза. Мужчина смотрел, как молодые люди выбирают из нее вырезанные в форме сердечка записки и читают про себя написанное на обратной стороне имя. Одни улыбаются, другие хмурятся, третьи незаметно опускают бумажное сердце обратно в вазу и делают новую попытку. Затем каждому счастливцу поочередно прикалывается на рукав выбранное им сердце, и тот направляется в сторону своей пассии. В конце концов в вазе осталась всего одна бумажка, а в зале — ни одного молодого человека, не испытавшего своего счастья.

— Мистер Мэтьюз, — хозяйка салуна, мисс Пич, колыхаясь, катилась в его сторону, и глаза ее сияли решимостью, — не уделите ли мне пару секунд?

Убедившись, что полковник мирно беседует с компанией местных матрон и, кажется, не подвергается никакой опасности, Клинт Мэтьюз разрешил себе расслабиться и повернулся к женщине.

— Я все гляжу па вас, мистер Мэтьюз, и никак не могу определить: имеет ли такой привлекательный мужчина жену или же он пока еще холост?

Она как бы невзначай приложила руку к его рукаву.

— Нет, я не женат, мэм, — коротко ответил Клинт, давая понять, что не желает продолжать разговор.

Многие женщины находили его привлекательным. Но все это было до того, как последние четыре года жизни вырезали твердые складки в уголках губ и потушили последний огонь его темно-голубых глаз.

Стараясь поддержать начатый разговор, мисс Пич на свой страх и риск продолжила дознание.

— И сколько вам может быть лет, сэр?

Клинт окинул ее жестким взглядом.

— Достаточно для того, чтобы я и дальше желал оставаться вольной пташкой.

Мисс Пич засмеялась, колыхаясь всем телом, и хлопнула его по плечу, словно услышала с его стороны невероятно остроумную шутку. Если бы она заглянула в холодные, безжизненные глаза собеседника, то, вполне возможно, вела бы себя иначе. Но он был такой высокий, а она такая маленькая…

— Буду с вами честной, мистер Мэтьюз, у меня незадача. Как вы могли заметить, я положила имена всех приглашенных девиц вон в ту вазу. — Она потащила его в центр зала, как ковбой тащит за собой упирающегося годовалого теленка. — Но судя по всему, я что-то не рассчитала, и одна миленькая и молоденькая особа осталась без кавалера. Ну скажите, мистер Мэтьюз, что это за празднование дня Святого Валентина, если хотя бы одна из девушек оказалась без сопровождающего?

Клинт с трудом сдержался, чтобы не высказать толстой карге, как мало занимают его ее проблемы. Если бы мисс Пич была мужчиной, она бы в недвусмысленных выражениях узнала, как ей следует поступить с последней бумажкой, оставшейся в вазе. Но они уже были в середине комнаты, и все с ленивым любопытством следили, чем закончится сцена.

— Только не беспокойтесь, — похлопала его по плечу мисс Пич. — Я уже успела переговорить с полковником, и он нашел, что это блестящая идея: дать вам хотя бы на один вечер немного расслабиться.

Клинт свирепо оглянулся на полковника Уинтерса и увидел, как старик добродушно улыбается ему.

Хозяйка приподнялась на цыпочки, достала из вазы последнюю оставшуюся там бумажку и развернула ее.

— О-хо-хо! — пробормотала она с тем же благоговейным ужасом, с которым говорят разве что о неизлечимых болезнях.

Клинт стоял на месте, а она суетливо прикрепляла бумажное сердечко на его рукав. Он был не из тех людей, которые позволяют собой манипулировать, но мисс Пич не могла видеть раздражения на его лице.

— Ваша суженая на этот вечер — мисс Аманда Гамильтон. Прелестная женщина. Просто прелестная. У нас в городке нет человека, который не уважал бы ее.

Клинт хотел напомнить мисс Пич, что ее золотая Аманда Гамильтон осталась последней из барышень, кого не разобрали. Прими Боже, что нам негоже, — так это, кажется, называется? Прищурив глаза, Клинт выругался про себя. Мало того, что он терпеть не может танцульки, так ему еще предстоит потратить время на болтовню с самой непопулярной и, вероятнее всего, с самой невзрачной из всех местных барышень.

Мисс Пич по-родственному, с долей сочувствия, потрепала Клинта по руке.

— Ее пока что нет. Может быть, она и не появится. — И тут же, словно почувствовав угрызения совести за свою весьма нелестную характеристику отсутствующей девушки, леди-коротышка поспешила прибавить: — Но она прелестная женщина. Просто прелестная.

— Вы уже говорили об этом, — хмуро напомнил Клинт.

— Да, неужели? — Мисс Пич завертела головой, пытаясь найти повод к бегству. — Ну ладно, только ни о чем не беспокойтесь, мистер Мэтьюз. Когда она придет, я вас представлю. Она не смогла посетить мою вечеринку в прошлом году, но на этот раз твердо обещала прийти.

— Блеск! — пробормотал Клинт, подозревая, что это не только самая некрасивая из старых дев городка, но и самый настоящий товар с гнильцой, на который никто не позарился. Ему вдруг сильно захотелось пить.

Клинт потягивал пунш и наблюдал за танцующими. Вечер тянулся, и он понемногу начал забывать о своей «миссии». Прислонившись к стене, молодой человек изучал жителей этого городка. На вид один добродушней и милей другого, но Клинт давно уже понял, как обманчива внешность: одна и та же публика на воскресной проповеди и за пределами праздничных стен — как будто совершенно разные люди. Те самые парни, что спалили его дом в Канзасе и довели до смерти жену, как ни в чем не бывало явились на похороны в своих траурных костюмах. Если бы тогда, во время службы, он знал их, то перестрелял бы на месте как куропаток.

Нет, самое лучшее — не завязывать ни с кем близких отношений. Это он усвоил твердо. Тот, кто для тебя ничего не значит, не сможет причинить тебе боль. Этот урок он выучил наизусть.

— Мистер Мэтьюз, — позвала из фойе мисс Пич. — О, мистер Мэтьюз!

Клинт выглянул в коридор. В дверном проходе показалась хозяйка салуна, волоча за собой новую жертву. На этот раз ее трофеем оказалась высокая женщина, лет этак двадцати пяти. Ее каштановые волосы были закручены тугим узлом на затылке, а платье напоминало скорее наряд учительницы, и не очень подходило для вечеринки. Вырезанный в форме квадрата жакет тяжело свисал с плеч до талии, и вся она напоминала собой высоченный стебель кукурузы, нечаянно выросший на клумбе в окружении нежных разноцветных цветов.

Подойдя ближе, женщина посмотрела на Клинта. Взгляд у нее был стальной, осанка прямая и, казалось, несгибаемая.

— Мистер Мэтьюз, — начала мисс Пич, — я знаю, вы с нетерпением ожидали появления своей суженой, и ваше терпение вознаграждено сторицей. Позвольте представить вам мисс Аманду Гамильтон. Она лично заведует выпуском городской газеты и вообще ведет титаническую работу.

Клинт понимал, что ему полагалось бы потрясти ей руку или хотя бы что-то сказать, но все, что он смог сделать, — это пялиться на особу, стоящую перед ним. Он ожидал увидеть дурочку-лилипутку, которая хихикает при каждом его слове, трещит без умолку и кокетливо стряхивает хлебные крошки с оборок платья. Между тем Аманда Гамильтон, если не замечать ее неестественно прямую осанку, и в самом деле вполне соответствовала определению, которое дала ей мисс Пич: прелестная женщина.

— Прошу прощения за опоздание, — без тени сожаления или смущения в голосе сказала она. — Мне нужно было успеть считать гранки завтрашнего выпуска газеты.

— О, да, конечно же, дорогая. Я так счастлива, что вы смогли прийти. — Мисс Пич, как истинная леди из южных штатов, умела вести себя даже в самой неприятной ситуации. — Мистер Мэтьюз ждал вас с поистине ангельским терпением. Вы пока познакомьтесь друг с другом, а я позабочусь о напитках. Из-за этих танцев все пьют как сумасшедшие.

И она удалилась, оставив Клинта и Аманду наедине. Он по-прежнему не мог оторваться от глаз женщины. Они были цвета бескрайнего неба в облачный день: голубоватые, но в то же время серые. О Боже, подумал он, а ведь в этих глазах можно и утонуть…

— Не желаете… не хотите ли присесть? — запинаясь как мальчишка, спросил Клинт.

— Благодарю.

Аманда направилась к паре свободных кресел в углу залы. Усевшись, она принялась рассматривать танцующих, скорее изучая, чем восхищаясь ими.

Клинт примостился на стульчике, задаваясь вопросом, осознает ли она вообще, что он рядом. Казалось, девушке было интересно все, кроме него. Вообще-то молодому человеку нравилось одиночество, но он не любил, когда его в упор не замечали.

— Извиняюсь, не принести ли вам пунша? — попытался он сломать лед молчания.

— Прошу прощения, а не извиняюсь, — поправила она. — Извиняюсь это значит — извиняю себя. Что ж, я не против.

Клинт, бормоча, побрел к стойке:

— Черт бы вас побрал, леди. В следующий раз сами берите пунш.

Когда он вернулся, Аманда поблагодарила за напиток и возобновила свои наблюдения за танцующими, не попытавшись даже завязать с ним разговор.

Откинувшись на стуле, Клинт рассматривал ее. Внешность очень даже ничего, но за милю веет крещенским морозом. Все в ней говорило, что она жаждет общения не больше, чем ее нелюдимый напарник. И одета она была в зимние сапоги со шнуровкой, а не в мягкие атласные туфельки для танцев, как большинство других молодых барышень. Клинт решил, что, если ему суждено сегодня застрять в городке, он выведает о ней побольше. Не ради того, чтобы завязать знакомство, нет, конечно, а просто из любопытства.

Ее молчание становилось совсем нестерпимым.

— Вы любите танцевать, мисс Аманда?

Спрятанный в сапоге кольт меньше всего благоприятствовал танцам, но и дальше переносить вечер без единого слова в адрес друг друга он был не в силах.

— Нет, благодарю, — ответила она, не удостоив его взглядом.

Злость охватила Клинта быстрее, чем он обычно успевал нажать на курок.

— Отлично. Почему бы и в самом деле не посидеть, отвернувшись друг от друга, еще какое-то время.

Аманда впервые за полчаса взглянула на него. Глаза их встретились, и, казалось, каждый ждал, кто отведет взгляд первым. Клинт увидел, что в глубине ее глаз, как в грозовых облаках, сверкнули искры.

Затем она медленно повернулась к нему, и голос у нее чуть смягчился.

— Прошу прощения, мистер?..

— Мэтьюз. Клинт Мэтьюз.

— Прошу прощения, мистер Мэтьюз. По-видимому, следует дать кое-какие пояснения. Видите ли, я в курсе, что мое имя было вытащено из хрустальной вазы мисс Пич последним, и вас почти насильно сделали моим суженым.

У Клинта от удивления поползли вверх брови. Если чем-то он искренне восхищался в этой жизни, так это честностью.

— Вы, что же, сыщик или репортер, мисс?

К его изумлению, Аманда улыбнулась:

— Не обязательно быть сыщиком, чтобы понять, что здесь происходило до моего прихода. Видите ли, мистер Мэтьюз, из всех незамужних женщин в городе со мной предпочитают связываться менее всего.

Клинт не стал ее прерывать или спорить с ней.

— Во-первых, — продолжила она, оценив его деликатность, — я ростом выше половины мужчин, собравшихся в этой зале, а мало кто из них любит смотреть на женщину снизу вверх. Во-вторых, у меня есть образование, а образованная женщина хуже, чем больная сифилисом.

Впервые за несколько долгих месяцев Клинт по-настоящему от души рассмеялся. Отхохотавшись, он сказал:

— А я, выходит, ничего не сведущий чужак, которого запрягли с вами в одну упряжь?

Аманда подняла голову.

— Ну, вы тоже далеко не подарок. Вы, насколько я знаю, наемный громила в хозяйстве полковника, и едва ли какая-либо из женщин в этой комнате жаждала бы пришпилить ваше имя на свой рукав.

Клинт кивнул, и на этот раз они уже смеялись оба. На них начали оглядываться, решив, по-видимому, что старая дева и бандит перебрали пунша.

— Все так, — поднял руку Клинт. — Но поскольку на эти несколько часов мы обречены быть вместе, постараемся хотя бы не убить друг друга.

— И наплевать нам на других в этой комнате, — сказала Аманда.

— Наплевать, — согласился Клинт.

— В таком случае, мистер Мэтьюз, я желаю танцевать. — Аманда встала, улыбаясь, видя, как он поднялся вслед за ней, с удовольствием распрямляя свое длинное, худое тело. — Я уже забыла, когда последний раз танцевала с мужчиной, который не был вынужден класть голову на мое плечо.

Клинт привлек ее к себе, наслаждаясь тем, что во время танца может смотреть партнерше в глаза. Ее гибкое, стройное тело двигалось в такт с ним, не отставая от его широких, размашистых движений. Они три раза протанцевали рилу, прежде чем Клинт осознал, что в сапоге у него спрятан очень неудобный предмет.

Глава 2

— Вы не станете возражать, если мы на минуту выйдем на волю? — спросил Клинт, стараясь не хромать.

Аманда окинула его таким взглядом, будто он попросил нечто совершенно неуместное, но спустя пару секунд медленно кивнула.

Они пересекли мостки и фойе. Не колеблясь ни секунды, она прошла в дверь, которую он распахнул перед ней. Большая широкая веранда казалась идеальным местом для любителей побродить в темноте, но погода в эту беззвездную ночь мало располагала к такого рода занятиям. Холодный ветер пронизывал до костей, и воздух казался тяжелым в ожидании скорого дождя.

Клинт мгновенно вынул револьвер из сапога и быстро засунул его в кобуру.

— Благодарю, — сказал он, улыбаясь отсутствию боли в ноге. — А то я уже сомневался, смогу ли выдержать следующие танцы.

Он не видел в темноте глаз Аманды, но в голосе ее услышал бешенство:

— Вы носите за голенищем револьвер?

— Ага, — ответил Клинт, не веря, что это для нее может оказаться неожиданностью. Вне сомнения, еще пара-другая мужчин на вечере имели при себе припрятанное оружие, просто они догадались прихватить что-нибудь поменьше кольта. — В случае заварушки лучше всегда иметь оружие под рукой.

Аманда повернулась к нему спиной и поплотнее закуталась в жакет.

— Не люблю всего, что стреляет. Даже просто находиться рядом с оружием мне кажется непереносимым. Вам не приходилось слышать, что перо могущественнее, чем меч?

— Очень может быть, леди, но чернилами не остановить пулю.

— А пулями не разрешить проблем. — Она вгляделась в его темный силуэт, забыв на время о холодном ветре. — Вам известно, что фермеры вооружились как раз после того, как полковник нанял вас к себе на службу?

— Я здесь не для того, чтобы накликать беду.

— Конечно, вы для того, чтобы помочь выпутаться из нее, если перестрелка все-таки начнется. Но тогда придется кого-то убить.

Она бы едва ли сумела сказать эти слова на свету, но в темноте чувствовала себя более защищенной. Танцуя с ним, легко было забыть, чем он зарабатывает себе на жизнь. Теперь, в тени веранды, она вспомнила о причине, из-за которой он оказался в городе.

— Ну что вы, леди, не надо на меня так сердиться. Не я начал эту разборку. — Клинта всегда злило, когда на него смотрели, как на предвестника беды. А все потому, что он быстрее других успевает спустить курок. — Не моя вина, что я оказался в этом вместилище злобы и ненависти. Не я их принес в своем заплечном мешке, если на то пошло.

Аманда отвернулась от него. Мужчина был прав — вражда и ненависть копились и росли с каждым месяцем в Куэйл-Спринге. Фермеры стремились огородить земли, чтобы защитить свои урожаи, а скотоводы вроде полковника Уинтерса нуждались в пастбищах для выпаса скота. Но появление Клинта Мэтьюза ознаменовало, что большая беда приблизилась еще на один шаг.

— Скажите мне, мистер Мэтьюз, — она никак не могла остановиться в своих расспросах, сказывалась въевшаяся в кровь и плоть от трех поколений газетчиков привычка вгрызаться в каждый факт, — скольких людей в своей жизни вы убили?

В голове у нее уже созрел план и примерный набросок ее будущей статьи в газете.

Прежде чем ответить, Клинт вытащил толстую сигару и прикурил. В любом городке, куда его забрасывала за последние четыре года судьба, ему вечно задавали один и тот же вопрос.

— Если не считать тех людей, кого надлежало убить, то… ни одного.

— А как вы определяете, кого надлежит убить?

— По тому, целится он в меня или нет, — просто ответил Клинт.

Поскольку она воздержалась от комментариев, он продолжил — Видите ли, мисс Гамильтон, я не коллекционер чужих жизней. Это не игра, а моя работа. Я не профессиональный убийца. Меня нанимают, чтобы сохранить себе жизнь.

— Полковник Уинтерс, например?

— Полковник Уинтерс, например, — эхом отозвался он.

Пользуясь тем, что мужчина не видит ее, девушка нагнулась к нему ближе.

— А если полковник что-то делает не так?

— Пусть с этим разбирается закон, меня увольте.