—  Я бы хотела осмотреться тут, — произнесла она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более непринужденно.

—  Как хотите, — ответил он, скрипя зубами и сжимая кулаки.

—  Вы могли бы подождать в одном из кафе, — предложила она, зная, что он не согласится.

—  Не думаю, что это хорошая идея.

—  Хорошо, — заключила Изабелла, глубоко вздохнув и пытаясь выглядеть непринужденно — как будто выбирать интимные вещи гардероба вместе с мужчиной было в порядке вещей.

Она подошла к одному из столиков и начала доставать себе самые крошечные, узенькие, тоненькие, как паутинка, трусики, которые только могла найти, и тонги — ее мать не позволила бы ей даже взглянуть на них. По ее мнению, такое нижнее белье носили только женщины сомнительного поведения. Каждый раз, когда она выбирала тонги всех возможных рисунков и оттенков — каждая последующая вещь была меньше и откровеннее предыдущей, — она ликовала, как победитель.

Не важно, что мать не одобрила бы ее выбора. Сейчас принимала решение она сама. Естественно, она наденет эту красоту, только когда останется одна. Она даже вообразить не могла, что можно порадовать этим бельем будущего мужа. Ведь она даже не знала его.

При мысли об этом человеке ей захотелось бросить все вещи на пол и убежать из магазина. Но она не будет делать этого. Сейчас все время — ее.

Адхам ходил за ней следом. Она заметила, как ярко горят его темные глаза и как сильно он сжимает кулаки — шрамы на фоне смуглой кожи казались просто белыми.

Ее задумка действовала. По телу пробежала приятная истома. Она ликовала.

Испытав внезапный прилив смелости, Изабелла медленно прошагала в отдел пеньюаров. Выбор был ошеломляющим — шелка, прозрачные ткани, светло-розовые и цвета электрик. Она никогда не видела более сексуальных моделей, не говоря уже о том, чтобы их примерить. Почему она должна была довольствоваться ночными рубашками длиной до пола?

Она заприметила прозрачную ночную рубашку в стиле беби-долл нежно-персикового цвета, которая едва бы прикрыла верхнюю часть ее бедер. Гофрированные чашечки были слишком малы, чтобы спрятать груди, и ткань была практически прозрачная. Стеклянные бусинки, нашитые под бюстом, наводили на порочные, плотские мысли — она была в восторге.

Вдруг в голове пробежала озорная мысль. Она повернулась лицом к Адхаму, держа в руках пеньюар:

—  Как насчет него? Как вы думаете, он пойдет мне?

Выражение лица Адхама осталось таким же беспристрастным. Скулы слегка натянулись — он ее услышал. Он сделал шаг вперед, в глазах пылал огонь.

Он был так близко, очень близко, аромат мужского тела манил ее, и сердце выскакивало из груди. В горло как будто засунули наждачную бумагу.

Адхам протянул руку и провел по вырезу пеньюара, грубая кожа пальцев цеплялась за тонкую ткань. По телу пробежала дрожь. Глаза его были прикованы к Изабелле. Вглядываясь в глубину его темных глаз, она едва дышала.

Поглаживая пеньюар, его пальцы скользнули вниз и задержались на той части, которая бы прикрывала грудь.

С какой легкостью Изабелла могла представить эти шершавые пальцы — символ силы, труда и воплощение его натуры — скользящими по телу, прикасающимися к ее нежной, мягкой коже.

Грудь потяжелела и как будто окаменела. Неловко, неуютно. Но вместе с тем мощь его тела пленяла ее, завораживала. Ни один человек, ни один кумир не смог бы так подействовать на нее — при этом без единого прикосновения.

Она затаила дыхание, каждый нерв, каждая клеточка напряглись в ожидании.

—  Не думаю, что этот цвет вам к лицу. Попробуй те что-нибудь более насыщенное, — произнес он.

На какой-то момент — пьянящий, удивительный — ей показалось, что он вот-вот зажмет ее в объятиях и поцелует. Он был так близок. Стоило ей потянуться, и в поцелуе бы исчезло все пространство.

—  Что-нибудь более яркое, — продолжил он. — Шейх Хассан предпочитает женщин в ярком.

Он отступил, глаза пустые, без искры пламени. Опрокинь он на нее ведро со льдом, Изабелла бы поразилась меньше. Еще мгновение назад она была словно зачарованная — не понимала, ни где она, ни кто она. Каково же было ее удивление, что она все еще в «Принтемпс», под ярким светом софитов, окруженная снующими туда-сюда людьми. А на пальце — кольцо Хассана.

—  Мне нравится этот пеньюар, — уверенно произнесла Изабелла.

Прижимая пеньюар к груди, она устремилась к кассе. Адхам попытался смутить ее, но она не позволит этого сделать.

Он хотел показать, что был главным, что она ничего не смыслит. И в этом он преуспел, как ни противно было ей признаться.

Она протянула кредитную карточку, и ее милые вещички упаковали в два аккуратных бумажных пакета с сатиновыми ленточками-ручками. Она взяла их вместе с другими покупками, и по телу пробежала приятная истома.

Возможно, Адхаму походы по магазинам казались глупостью, для нее же — правом на крупицу своей жизни, и в этом не было ничего зазорного.

—  Вы готовы? — спросил он, голос его звучал резче обычного, а акцент был сильнее.

—  Я проголодалась, почему бы нам не перекусить где-нибудь здесь…

—  Всему есть свой предел, и магазинам тоже, — произнес он, слегка поджав губы, — обычно я даю женщинам кредитку, и мы расходимся.

Он направился к выходу, Изабелла поспешила вслед за ним.

—  Что? Женщинам, с которыми встречаетесь? Он обернулся и взглянул на нее, нахмурив брови:

—  Не знаю, так ли это называется. Конечно, не так. Скорее всего, такие мужчины, как он, вовлечены в любовные связи. У него наверняка есть множество богатых наложниц. Хотя он не выглядел человеком, который согласился бы быть игрушкой. И, как он сам сказал, кредитные карты выдавал он, а не они.

Изабелла посмотрела на него с замиранием сердца, обведя взглядом широкую мускулистую спину, сужающуюся конусом талию и красивые бедра. О нет, ни одна женщина не сможет играть Адхамом. Он был Мужчиной с большой буквы. Во всех ситуациях он будет доминировать.

Уже не в первый раз ей подумалось, что он совсем не похож на дворцовый персонал Турана. Он не считался с ней. Никогда. Он вел себя как человек, привыкший все держать под контролем, отдавать команды и добиваться своего. Но с другой стороны, он служил в войсках — скорее всего, был командиром, так что поведение его вполне можно объяснить.

—  А как же по-другому это называется? — задала она вопрос. Любопытство взяло верх.

—  Я никогда не задерживаюсь в одном месте долго, чтобы встречаться с кем-то. У меня есть договоренности.

В груди расползлось что-то горячее. На этот раз она знала — это ревность. Ревность не к женщинам, ревность к тому, насколько обыденно он говорил об этом. У него были договоренности.

—  У меня никогда не было отношений, — сказала Изабелла, жмурясь при выходе из магазина, — прохладный воздух дул в лицо и ерошил волосы.

—  Вы помолвлены. Для большинства людей это и есть отношения, — произнес Адхам натянуто.

—  Большинство помолвленных людей видели своих женихов или невест или, по крайней мере, сами выбрали их.

—  Вы знаете, что у членов королевских семей все по-другому.

—  Конечно, знаю.

Адхам внезапно остановился и повернулся, взял сумки из ее рук. От прикосновения по телу Изабеллы пробежал заряд. Он зашагал дальше как ни в чем не бывало, не замечая, что мир слегка перевернулся. Хотя вряд ли, ведь для него все и всегда было строго по горизонту.

—  А что насчет вас? — спросила Изабелла. Ей хотелось узнать как можно больше про этого человека со шрамами. — Вы собираетесь жениться?

—  Нет.

—  Нет — и все?

—  Мой стиль жизни не годится для брака и семьи. В моих планах им нет места. И желания иметь жену у меня тоже нет.

—  Что ж, хорошо, что вы не великий шейх, иначе вам пришлось бы жениться на мне.

—  Если бы пришлось, то я бы женился, — ответил он после секунды молчания. Плечи его были напряжены — едва заметно.

—  Да? Если бы пришлось, вы бы на все наплевали ради долга?

—  Да, наплевал бы.

Его слова не вызывали ни доли сомнения — с такой уверенностью они были сказаны. Но Адхам — это другое дело. Он не мечтал о любви или романтике. Изабелла же, даже зная о предопределенном ей замужестве, не оставляла мыслей о любви. Думать о чувствах — совершенно естественно для женщины. Все хотят, чтобы их любили.

Все, вероятно, кроме Адхама. Ему подавай только любовниц. Какая коварная мысль.

Они повернули за угол. Плотно стоящие здания заливались лучами полуденного солнца. Изабелла зажмурилась, и перед ней предстало лицо Адхама.

Глава 5

Адхам повел ее в кино, и она очень сильно волновалась. Словно… словно они шли на свидание — хотя об этом не было и речи. Последние несколько дней он, казалось, нарочно игнорировал ее — вел какие-то переговоры в офисе, проверял информацию по нефтяным месторождениям, разговаривал с другими сотрудниками охранной службы, и она была оставлена без внимания.

Но сегодня утром она заговорила о кинотеатре, и он согласился.

Наряд Изабелла выбирала минут сорок, что было абсолютной глупостью. Она почему-то все время представляла лицо Адхама, его реакцию и гадала, появится ли у него огонек в глазах и какую вещь лучше надеть, чтобы добиться этого.

Она пересмотрела все свои обновки и в конце концов остановилась на длинной блузе темно-красного цвета, которую купила во время похода по магазинам. Мягкая ткань обтягивала бедра и обнажала грудь ровно настолько, насколько было нужно. К ней она подобрала темные джинсы и босоножки с завязками на высоких каблуках. Наверняка через несколько часов ноги ее начнут ныть, но ей было все равно.

Нижнее белье выбиралось с такой же тщательностью — что было еще большей нелепицей. Но для Изабеллы это было важно. Адхам видел белье, видел, как она рассматривала и покупала его — возможно, он будет гадать, что на ней надето. От этой порочной мысли она занервничала и затрепетала.

Она выбрала бюстгальтер цвета слоновой кости с тонкими, словно паутинка, кружевами. Затейливый цветочный рисунок привносил нотку провокационности, обрамляя ее смуглую грудь, которая виднелась сквозь прозрачную ткань. Трусики были не менее соблазнительными.

Изабелла смотрела на себя и дивилась своей красоте — неужели она могла выглядеть столь соблазнительно? Никогда раньше она не обращала внимания на свою сексуальность.

Она громко вздохнула и быстро натянула блузу, джинсы, босоножки, пытаясь скрыть под одеждами свой чувственный образ в нижнем белье. В белье, словно созданном для демонстрации.

Открыв рот от изумления и восхищения, Изабелла смотрела на свое отражение в зеркале. Никогда в жизни она не выглядела столь соблазнительно. Повернувшись, она посмотрела на себя со спины. Да, она выглядела очень сексуально. Но не просто сексуально — она чувствовала себя самой собой.

Она глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями. Она нервничала, сознавая, что вот-вот предстанет перед очами Адхама.

Изабелла повернула ручку, открыла дверь и вышла в гостиную. Адхам сидел на диване с закрытыми глазами, руки сложены за головой, черная футболка плотно обтягивала его широкую мускулистую грудь. От вида его загорелых крепких рук сердце ее замерло.

И опять ей подумалось о том, что он видел ее нижнее белье. Какая глупость! Он видел ее нижнее белье, а не ее в нижнем белье.

Но, приоткрыв глаза, он медленно обвел Изабеллу взглядом.

—  Я готова, — сказала она хриплым голосом.

Пламя в его глазах вспыхнуло с новой силой.

Пусть ей не хотелось быть обрученной с Хассаном, но это было ее долгом. Все ждали от нее, что на свадебное ложе она ляжет девственницей, но ей было противно думать о ночах с нелюбимым мужчиной.

А теперь… теперь все было еще хуже. Мечтая о поцелуе, она представляла губы Адхама, прикосновение его каменной груди, его сильные руки, заключающие ее в объятия, словно она была чем-то особенным, хрупким, — так, чтобы удержать, но не уронить.

Именно к нему она хотела прикасаться снова и снова, а не к какому-то случайному мужчине, пусть этот случайный мужчина подарил ей обручальное кольцо. Ей казалось, будто она начинала узнавать Адхама лучше. Ей хотелось заботиться о нем, несмотря на всю его внешнюю грубость. А может, благодаря ей.

Ей хотелось достучаться до него, понять, есть ли что-нибудь человеческое за той каменной стеной, которой он отгородился от мира. Откуда эти шрамы — не только на коже, но и глубоко в душе. Ей хотелось облегчить его страдания.

Она посмотрела на него. Пламя потухло, взгляд его темных глаз был ровным и холодным.

—  Мы пойдем пешком или возьмем такси? — спросил он, протягивая ей пальто.

—  Пешком. Мне нравится осматривать достопримечательности по пути.

Вечерний воздух ласкал лицо — ей это нравилось, ведь рядом был Адхам, излучающий тепло. С какой легкостью она воображала, будто они на свидании.

О свиданиях она мечтала много и часто. Мыслей о сексе она не допускала — это было бы слишком смело с ее стороны. Она понимала, что предназначена только для одного мужчины — мужчины, которого ей выбрала семья благодаря его статусу, а не каким-либо другим достоинствам. Но ходить на свидания…

Просто быть рядом с мужчиной — общаться с ним, завязывать романтические отношения. Она думала об этом долгими ночами, воображала своего избранника, их первый поцелуй, как они будут держаться за руки.

Что ж, первый поцелуй состоялся, несмотря на то что он не имел ничего общего с ее фантазиями. Но вот за руки с мужчиной она еще не держалась.

Все мысли были отброшены — не отброшены, а запрятаны в дальний уголок памяти, — стоило им прийти в кинотеатр.

Кинотеатр был именно таким, каким Изабелла его себе воображала — с неоновыми огнями и яркими плакатами, отражающимися в лужах тротуаров, что придавало темным улицам города сумеречное мерцание.

—  О боже, как красиво! — не смогла она сдержаться.

—  Вы хотите сделать снимок, не так ли?

—  Адхам, это всего лишь кинотеатр, — сказала она.

—  Да, но вам опять хочется сделать снимок, так же как с той синей дверью, — ответил он, угадав ее желание, и от этой мысли ей стало не по себе.

Комок в горле не давал ей говорить. Она вынула из сумочки фотокамеру и сделала десяток снимков плакатов, фонарей, архитектурных форм. Каждый раз, рассматривая изображения, она будет вспоминать кинотеатр. И тепло, которое излучал Адхам.

Она посмотрела на дисплей. Он пристроился позади и тоже разглядывал снимки. Пытаясь откинуть ее волосы, он задел шею.

—  Вы видите красоту в разных местах, в разных вещах, — произнес Адхам хриплым голосом.

Сердце сильнее забилось в груди.

—  Часто люди не замечают красоты в повседневной жизни, но проявления обыденности не являются для меня повседневными.

Он слегка усмехнулся, и она почувствовала его дыхание на своей щеке.

—  Обыденность и вы — понятия совершенно несовместимые.

Она повернулась к нему и успела уловить едва заметное выражение доброты на его лице, прежде чем он надел маску равнодушия и сделал шаг назад, отстраняясь.

—  Пойдемте внутрь, иначе опоздаем на сеанс, — сказал он, открывая для нее дверь кинотеатра.

Адхам заплатил за билеты. Чувство, что у них свидание, усилилось. Он купил ей попкорн — масляный и пересоленный, но это был самый вкусный попкорн, который она когда-либо ела.

Изабелла с нетерпением ожидала начала фильма. Свет погас, и она подумала, как хорошо и приятно сидеть рядом с Адхамом в темноте.

Она подвинулась и задела его руку. Сердце ушло в пятки. Она украдкой посмотрела на Адхама — он сидел неподвижно, словно камень, с пустым выражением лица. В свете мерцающих огней черты казались необычайно мужественными и резкими, шрамы выглядели более глубокими.

От одной мысли о том, что кто-то причинил ему боль, что перед ним стоял вопрос жизни и смерти, ей становилось дурно. Ей было жаль ту женщину, которая его любила. Он говорил, что не хочет жениться, но так же говорил и ее брат, которому нужна была лишь правильная женщина. Адхам встретит правильную женщину, но жизнь ее будет обречена на муки беспокойства и тревоги. Она представляла себе жену Адхама, одиноко свернувшуюся калачиком на кровати, погруженную в мысли о том, вернется ли ее муж живым домой.

Сердце Изабеллы подскочило в груди. Картинка перед глазами стала более четкой: на той кровати, в темноте, сидела женщина, поджав коленки к груди, и этой женщиной была она.

Моргнув, Изабелла сконцентрировалась на романтической истории о любви. Когда герой наконец-то поцеловал героиню, она вспомнила о поцелуе Адхама, прикосновении его губ, о том, как напряглась ее грудь. Так же как сейчас.

Она взяла горсть попкорна из пакета и прикоснулась к его руке. Она негромко ахнула и быстро посмотрела на Адхама.

Почему ее так сильно тянет к нему? Почему к ней не приставили какого-нибудь маленького толстенького коротышку? Почему рядом с ней этот человек-загадка, пробуждающий в ней женское начало?

Адхам открыл для нее целый новый мир фантазий и желаний, заставил ее хотеть то, чего никогда раньше не хотелось.

Она посмотрела на его руку, покоящуюся на подлокотнике кресла, на шрамы. Возможность легкого романа с таким мужчиной была под большим сомнением. Он принадлежал к тому типу людей, которые предпочитают все или ничего. Серединой они не довольствуются. И она… она была готова отдаться полностью и хотела получить то же самое взамен.

Адхам снова коснулся ее, и она чуть не подпрыгнула от неожиданности. Оказывается, влечение не ограничивается нервной дрожью и волнением — оно могло быть всепоглощающим, и его хотелось так же сильно, как пищу и воду.

Любопытство. Вот и все. И никак иначе. В конце концов, ее никогда так сильно не тянуло к мужчине. Все те мужчины, которых она встречала на празднествах, приемах и танцевальных вечерах, были скучны, особенно в сравнении с Адхамом.

Когда наконец пошли титры, Изабелла глубоко вздохнула. Ей нужен был воздух, иначе она лишится чувств.

Адхам как будто испытывал то же самое.

—  Вам понравился фильм? — спросил он на выходе из кинотеатра. Голос звучал ровно, а выражение лица было отстраненным.

—  Да, понравился, — ответила Изабелла в надежде, что он не станет расспрашивать о подробностях, потому что на протяжении всего фильма только и делала, что считала, сколько раз его рука касалась ее.

—  Я рад, — ответил он безрадостно, отстраненно, без энтузиазма, и это вывело ее из себя. Она нервничала, была раздражена и… взволнована. А он умирал от скуки.

Она шла быстрыми, учащенными шажками, цокая каблуками по асфальту. Он приводил ее в ярость. Да, требовать от него ответных чувств было бы бессмысленно, ведь никто из них не имел права считаться со своими желаниями. Но он мог хотя бы сделать вид, что ему тоже неуютно.

Адхам шел за ней следом, ничего не подозревая, и Изабелла злилась еще сильнее. Неудивительно, что героини романтических фильмов иногда ведут себя так странно. Мужчины порой способны повергнуть женщину в ярость.

—  Изабелла! — крикнул он резко.

Изабелла вздрогнула, оступилась, и чуть не упала на бордюр.

Адхам подхватил ее. Она замерла, прижатая к крепкой мускулистой груди, ощущая его тяжелое дыхание на своей щеке.

—  Осторожно, — резко выпалил он, не убирая рук.

—  Это все туфли, — произнесла она, переводя дыхание.

—  Вы ведете себя как напыщенный подросток.

Она отдернула руку, задев его грудью:

—  Неправда.

—  Нет, правда.

—  Нет, неправда! — Она посмотрела на него и увидела раздражающе равнодушное выражение лица. — Вас вообще что-нибудь волнует?

—  Нет.

—  Что ж, а вот меня волнует. Такое ощущение, что мое воображение может потрясти все что угодно, а ваше — ничего.

Она имела в виду походы по магазинам и синие двери, но кажется, ее слова прозвучали по-иному. Стоило словам вырваться наружу, ей сразу же захотелось взять их обратно. Она чуть ли не в открытую демонстрировала свое влечение к нему, а он только таращился, но держал себя в руках.