Принц Мерек был хорош собой. Такого красавца, как он, я видела впервые: благородное лицо в обрамлении волны темных кудрей, раздуваемых ветром, когда он кивал головой в ответ на сыпавшиеся под ноги его лошади цветы и монеты. И пусть в Трегеллане не было королевской семьи — мы давно изгнали своих королей, но мы были рады приветствовать будущего короля Лор-мира. Мерек был таким, каким и положено быть принцу.

До того как сюда пришли солдаты, я, бывало, разговаривала с беженцами, спешившими через нашу деревню в Тирвитт. От них я узнала, что голова короля, в грубом деревянном венце, вместе с головами верных ему людей нанизана на шпиль над главными воротами Лортуна. Я не собираюсь лить слезы по этому поводу, но мне неприятно думать, что теперь его красивое, но, увы, мертвое лицо смотрит с высоты ворот на королевство, которым ему никогда не править, а рядом на шпили насажены головы тех, кто до самого конца хранил ему верность. Что, если одна из этих голов принадлежит моему брату Лейфу?

Я спрашивала у каждого беженца с потухшим взглядом, с которым мне только удавалось заговорить, не слышали ли они что-то о молодом трегелланце, убитом Спящим Принцем, и не сидит ли на спице рядом с головой короля еще одна, похожая цветом волос и формой скул на мою? Или, может, они слышали о том, что какой-то трегелланец был схвачен и брошен в темницу? Или что он где-то прячется?

Я долгими часами ходила по лесам, в надежде на то, что он появится из чащи, улыбаясь своей нахальной улыбкой и даже не сожалея о том, что заставил меня волноваться за него.

Я не могу поверить, что мой брат мертв. Он сделал бы все, чтобы остаться в живых. Он не из тех, кто готов броситься на собственный меч. Если бы Спящий Принц повелел ему ради спасения жизни преклонить колена, он бы так и сделал. Он бы выполнил его повеление и выждал бы время, чтобы потом сбежать. Мой брат был умен. Он и сейчас умен. Он наверняка угодил в какую-то западню, или заболел, или ранен, или просто ждет удобный момент, чтобы сбежать.

«Семья на первом месте», — говаривал мой отец, когда мы ссорились. И всегда напоминал нам про свою бабку, которая увела сыновей из старого Трегелланского замка в ту ночь, когда народ восстал против королевского семейства и перебил его. Наша прабабка был фрейлиной королевы и женой главнокомандующего королевской армией. Услышав крики толпы у ворот, она взяла своих детей и бежала. Бежала от своей старой жизни, чтобы начать новую в безопасном месте. Чужие люди приходят и уходят, а семья остается.

Лейф поступил точно так же. Он перевез нас, чтобы мы остались живы. Сам он был вынужден уехать в Лормир, потому что мы не остались ни с чем. Перед тем как уехать из Тремейна, мы расплатились по всем нашим долгам. Эта лачуга, эта убогая, грязная, тесная, продуваемая ветрами хижина и апатичные соседи — это все, что есть у нас с матерью, пока мы ждем возвращения Лейфа. И вот теперь, похоже, мы лишимся даже этого. И нам будет больше негде спрятаться.

А нам нужно где-то спрятаться, потому что как только луна начинает наливаться и расти, моя когда-то нежная, любящая мать превращается в монстра с красными глазами и когтистыми пальцами. Она шепчет мне через закрытую дверь, какие мерзости хотела бы сотворить со мной.

Но, по крайней мере, когда в ней просыпается зверь, она по-прежнему видит меня. Слышит меня. Потому что как только она вновь становится моей матерью, я превращаюсь для нее в призрака. Как и мой отец, мой брат — с той разницей, что я еще жива. И все еще хожу по этой земле.

Глава 3

Семнадцать разъяренных односельчан вскакивают с мест, кричат и потрясают кулаками. Одни сжимают в руке свои амулеты, другие размахивают ими. В их возмущенном гаме невозможно разобрать слова, мое ухо выхватывает лишь самые бранные.

Зал, который в первый миг, когда я вошла, представлялся мне огромным, теперь казался тесным, душным и опасным. Я сжимаюсь в комок. Рука машинально нащупывает в кармане флакон. Солдаты криками призывают к порядку, умоляя людей сесть и выслушать их. На возвышении Анвин стучит кулаком по столу, требуя тишины, но я уже отключила внимание от царящего в зале шума. В ушах у меня шумит кровь, пальцы крепко вцепились в край скамьи.

Я не могу уйти из Альмвика. У меня нет денег. Мне некуда идти. Я должна дождаться брата. Если мы уйдем отсюда, он уже не никогда не найдет нас. Но главным образом я не могу оставить свою мать. Мне ни за что не удастся незаметно вывести ее из дома. Я же не хочу, чтобы ее видели. Тем более такой.

Наконец солдатам удается восстановить порядок, однако обстановка в зале остается накаленной. Со всех концов доносятся ругательства и недовольный ропот.

Анвин с возвышения взирает на нас с фальшивой жалостью в глазах.

— Я отлично понимаю, вы расстроены тем, что должны покинуть свои дома, — вкрадчиво говорит он. — В решении Совета сказано, что если вам некуда податься, вас с радостью встретят в новом лагере беженцев рядом с Тирвиттом. Никаких вопросов вам не зададут. Главное, имейте при себе бумаги с моей печатью, чтобы там знали, что вы трегелланцы, а не пришли искать убежище, придя из Лормира.

— В лагере мы не будем чувствовать себя в безопасности, — раздается голос из середины зала. Если не ошибаюсь, это Старый Сэм, завзятый игрок, но в целом человек довольно приветливый. — Разве мы сможем пережить зиму в палатках, тем более такую, когда на нас в любой момент может напасть Спящий Принц?

— Я только что сказал: вы вольны податься куда угодно, — презрительно фыркает Анвин. — Лагеря предназначены для тех, кому больше некуда пойти и кто не хочет быть привлечен к ответственности за бродяжничество. Ну, или за что-то еще.

Атмосфера в зале вновь накаляется, грозя перейти в мятеж. Анвин отлично знает: никто из нас не жил бы здесь, имей мы возможность куда-то уйти.

— Вот оно как? — продолжает Старый Сэм. — То есть нас просто вышвыривают отсюда, а там хоть трава не расти?

— Это война, — с пафосом произносит Анвин, оглядываясь на солдат, как будто ища в их глазах поддержку. Лично мне они нравятся чуть больше, чем он. Их лица остаются каменными. Анвин так и не добился от них одобрения, на которое рассчитывал. — Это война, — повторяет он. — Отсюда нет легких дорог. Мы все должны быть готовы к жертвам и лишениям. Альмвик станет тем местом, откуда наши самые лучшие солдаты будут оборонять весь Трегеллан.

— А как они защитят нас от големов? — не унимается Старый Сэм. Анвин вновь оборачивается за поддержкой к солдатам. Увы, он опоздал. При упоминании големов зал взрывается криками, все внезапно вскакивают на ноги. — Как солдаты защитят нас от монстров, которых нельзя убить? Эти големы каменные и ростом в десять футов! Им не страшны никакие солдаты, тем более безусые юнцы! — Слова Сэма тонут в гуле голосов, и все как один эти голоса полны ужаса.

— Поговаривают, будто Спящий Принц одним взглядом способен превратить человека в камень. Это правда? Таким способом он пополняет свою армию? Его големы — это заколдованные им люди? Защитят ли нас наши амулеты от его чар?

— У нас нет никаких храмов. Наверняка он не тронет нас.

— А я слышала, будто он требует дань в виде молодых женщин и потом съедает их сердца, — раздался пронзительно визгливый женский голос.

— В таком случае тебе нечего опасаться, ты уже тридцать лет как немолода, — раздался насмешливый мужской голос за ее спиной.

— Разве остролист не действует вечно? — выкрикивает другой голос. — Или те ягоды должны быть свежими? А если намазаться их соком, это его отпугнет?

— Может, ему что-нибудь предложить? У нас есть что-то такое, что ему нужно?

Гул нарастает. Люди задают вопросы, требуют на них ответы, или выкрикивают ругательства. Взявшись за рукояти мечей, солдаты угрожающе делают шаг вперед. Но присутствующие не обращают на них внимания. Их голоса становятся еще громче, сами они вскакивают со стульев. Все, мое терпение лопнуло. Я перелезаю через спинку скамьи, крадусь вдоль стены к двери и выскальзываю вон.

Выйдя на улицу, я на миг прислоняюсь к позорному столбу на площади. Мое сердце колотится так сильно, что я боюсь, что меня вот-вот вырвет. Сначала меня бросает в жар, затем прошибает холодный пот. Солнце начинает клониться к горизонту, и мой страх вновь поднимает голову. Скоро стемнеет. Я должна успеть дать матери снотворное. А еще нужно разыскать Сайласа и раздобыть деньги для Анвина.

Как жаль, что со мной нет отца и брата! При этой мысли мое сердце сжимается от боли, и я спешу ее отогнать. Не сейчас. Меня ждут другие дела.

Но мое тело не слушается меня. Страх железным обручем сжимает мне ребра. Не обращая внимания на взгляды двух солдат, шагающих в сторону леса, я, спотыкаясь, бреду к нашей хижине.

Я задыхаюсь.

Как только солдаты проходят мимо, я останавливаюсь и массирую веки подушечками пальцев, стараясь успокоиться. Мой мозг выплевывает мысли с такой быстрой, что я не поспеваю за ними. Может, мне стоит усыпить мать прежде, чем отправиться в дорогу? Какую дорогу? Куда? Мне некуда пойти и не к кому.

Или мне лучше притвориться, что она больна и у нее какая-то заразная болезнь?