6

Он еще не проснулся окончательно, но уже и не спит. Слышит звуки снаружи: пение птиц, шаги туристов по гравию парковки, свист чайника. Жоанна, должно быть, уже встала. А он пока в странном полусне. Под утро ему вспомнилась Лора, и он плывет в воспоминаниях. О втором годе их совместной жизни. О том, как она впервые заговорила о ребенке. Тогда он просто обратил все в шутку.

Он пошел выпить пива с Рено. Они с Летисией тогда еще не планировали детей. Друзья пили пиво в ирландском пабе, потому что Летисия уехала на несколько дней к матери и Рено пользовался свободой. Эмиль предложил Лоре присоединиться к ним, но она тоже встречалась с подругами. Они собирались каждую неделю, в пятницу вечером: красное вино и тапас «Лока Чика». Поначалу Лора не пропускала этих встреч. А потом, когда они поселились вместе, она все чаще пренебрегала подругами. Говорила, что предпочитает остаться с ним, даже если они ничего не делали, просто засыпали на диване. Время от времени она все-таки ходила, чтобы «быть в курсе, кто с кем спит». В ту пятницу она решила пойти. Когда он вернулся после встречи с Рено, у него кружилась голова. Он слегка перебрал пива. Он нашел ее на диване в белой пижамке: мини-шортики и кружевной топ, пожалуй, слишком соблазнительный. Ему ужасно хотелось опрокинуть ее на диван, но личико у нее было грустное. И он просто спросил:

— Ты уже вернулась?

Она поджала губы.

— Да.

— Было плохо?

— Да. Очень плохо.

Он сел рядом с ней на диван, обнял ее за талию.

— Что было плохо? Расскажи мне.

Она прижалась к нему.

— Всё. Никто не пришел. Нас было только двое.

— Только двое?

— Да. Инес и я.

— Почему же?

Она глубоко вздохнула.

— Я столько всего пропустила! Я, например, не знала, что Лиза ждет ребенка!

— Лиза? Блондинка, которая с тобой училась?

— Да. Ну вот, она беременна четыре месяца. Она что-то говорила, но я не думала, что это серьезно. А теперь еще и Надя!

— Надя…

— У которой парикмахерский салон.

— А!

— Она меньше. Всего два месяца. Это произошло случайно, но она, кажется, счастлива. Они уже придумали имя…

— А!

— Какой удар!

— И поэтому они не пришли?

— Да. Поэтому.

Он нахмурился, не понимая ее грусти.

— Ничего страшного, моя Ло. Они придут в следующий раз.

Лора посмотрела на него, не понимая.

— Что?

— Они же могут есть тапас, правда? Это не запрещено беременным.

— Нет.

— Значит, ты увидишься с ними в следующую пятницу. Они же не будут сидеть взаперти всю беременность.

— Ну, нет.

Он хотел ее поцеловать и приподнял ей подбородок, но вид у нее был по-прежнему надутый и грустный.

— Что с тобой, Ло?

— Ничего. Хреново это все может быть.

— Что они ждут детей?

— Ну да… Все теперь будет иначе.

Он пожал плечами, не обращая внимания на навалившуюся вдруг тяжесть. Подумал, что она, пожалуй, преувеличивает.

— Они будут меньше выходить в люди, вот и все.

— Ты шутишь? У нас будут противоположные жизни!

— Настолько?

— Они уходят в другое измерение!

Он ласково усмехнулся.

— И только-то?

— Ты смеешься, но это правда! Им больше нечего будет нам сказать! И нам им тоже!

Он снова пожал плечами и, с головой, еще затуманенной пивом, посмеялся над ее раздосадованным видом.

— Тогда у тебя останется Инес. Инес ведь не ждет ребенка?

Он таки заставил ее улыбнуться.

— Ей до этого далеко…

— Она по-прежнему спит с разными парнями каждую неделю?

Но Лора не ответила на его вопрос. Она подтянула колени к груди с задумчивым видом. Он снова обнял ее за талию.

— Брось, моя Ло, твои подруги просто дуры. Уж не знаю, что им взбрело в голову. Пойдем в спальню? Я тебя утешу как полагается.

Она вяло оттолкнула его. Взгляд у нее был отсутствующий.

— Я одолжу тебе моих друганов, если хочешь. Они-то не забеременеют! Я возьму с них слово!

Она улыбнулась уголком рта.

— Мы пойдем с тобой пить красное вино и есть тапас. Мы-то не бросим тебя, как твои подружки!

Он силой поднял ее с дивана.

— Эмиль…

Она протестовала для проформы, а на самом деле поддалась, улыбаясь. Он отнес ее в спальню, перекинув через плечо, глухой к ее притворным возражениям. Уложил ее на постель и стал целовать.

— Эта белая пижама под запретом, — прошептал он между поцелуями.

— Вот как, а почему?

У нее снова был дерзкий вид, который он обожал.

— Я не могу держать себя в руках, когда ты в ней.

Она прикусила губу.

— Пиво тоже под запретом. Ты не можешь держать себя в руках, когда злоупотребляешь им.

Он зажал ей рот.

— Говорить не разрешается, мадемуазель.

Она рассмеялась под его ладонью. Попыталась его укусить. Он поцеловал ее в губы.

Потом они любили друг друга, а после этого она встала и подошла, голая, к зеркалу на стене в спальне. Стояла так несколько секунд в странной позе, расставив ноги, выгнув спину.

— Что ты застыла?

Он хотел поймать ее за ногу и опрокинуть на постель, но она увернулась.

— Смотрю кое-что…

Она продолжала рассматривать себя со всех сторон в этой странной изогнутой позе.

— Смотришь, что было бы, будь у тебя пенис?

Он улыбнулся, гордый своей жалкой шуткой, но она выбила у него почву из-под ног, ответив ему в тон:

— Я смотрю, что было бы, будь я беременна.

Он был не в состоянии ни улыбнуться, ни сказать что-то умное. Она так и стояла, выпятив живот, расставив ноги, рассматривая себя. Ему казалось, что она рассматривает в зеркале и его, ловит его реакцию. Он ляпнул глупость, сев в постели:

— Пойдем злоупотребим пивом с Рено, и ты увидишь, как было бы. У Рено уже наметилось хорошенькое брюшко. Он где-то на четвертом месяце.

Она даже не дала себе труда отреагировать на эту шутку. И была права. Он точно сморозил глупость. Она стала поглаживать свой живот круговыми движениями.

— Должно быть, странно видеть, как твое тело преображается…

Он не смог ничего ответить. Буркнул что-то, надеясь, что она быстро сменит тему.

— Как ты думаешь, мне пойдет? Маленький животик. Совсем маленький животик.

Ее отражение в зеркале слабо улыбалось. Он выбрался из постели, желая во что бы то ни стало избежать этого разговора, повергавшего его в панику.

— Куда ты? — спросила она, видя, что он встает.

— В туалет.

На ее лице отразилось разочарование, и все-таки она еще раз спросила, когда он был в дверях:

— Ну как, мне пойдет?

И он равнодушно передернул плечами, чтобы скрыть охватившую его панику.

— Да. Наверно.

— Понятно… — холодно обронила она.

— Что тебе понятно?

Он занервничал. Ну почему она хочет во что бы то ни стало затеять этот разговор и не дает ему спокойно сходить в туалет?

— Тебя, похоже, это восхищает. — Он заговорил жестко, чтобы покончить с этим как можно скорее. — Твои подруги беременны, и поэтому ты хочешь, чтобы мы сделали ребенка прямо здесь и сейчас?

Он почувствовал себя жалким и гадким, когда она покраснела и залепетала:

— Да нет… Ты же знаешь, что нет… Ты несешь чушь!

— Ну и ладно, — буркнул он.

Она сделала еще одну тщетную попытку вернуться к теме:

— Я не сказала «здесь и сейчас»… Это смешно… Но когда-нибудь, может быть…

Он чмокнул ее в щеку, и она замолчала.

— Когда-нибудь, может быть. Но пока мы еще не готовы, дай мне сходить в туалет!

Она ничего не смогла ответить. Он скрылся с облегчением. Думал, что выкрутился, перехитрил ее. Он почти гордился, закрывая за собой дверь туалета.

Он повел себя как последний идиот, но понял это только позже. Много позже. Она заговаривала об этом еще не раз. Все серьезнее и все чаще. Когда Лиза родила, стало еще хуже.

— Когда я вижу ее с младенцем на руках, знаешь… Это глупо… Ты будешь смеяться…

— Скажи мне.

— Ну, понимаешь… я не знаю, но… У меня, мне кажется, тоже мог бы быть малыш… Я думаю… думаю, что я, пожалуй, готова.

Он каждый раз уклонялся, отшучивался все более плоско, самым жалким, наверно, было замечание насчет груди, которая удвоится в объеме, эта шутка была встречена самым напряженным молчанием, какое он когда-либо слышал.

Через несколько месяцев она снова начала уходить по вечерам, сначала на «Лока Чика» по пятницам, потом все чаще. А ведь когда они поселились вместе, произошло обратное. Лора почти отгородилась от мира. Мне вполне достаточно тебя. Остальной мир мне пофигу, заявляла она со своей дерзкой гримаской. Он гордился. Он любил ее. Он думал, что им очень хорошо вдвоем и ничто не может их разлучить. Так что ее капризы насчет ребенка он не воспринял всерьез. Да, но Лора стала уходить по вечерам. Даже по нескольку раз в неделю. Возвращалась с работы и сразу уходила.

— С кем ты встречаешься? Я думал, твои подруги больше никуда не ходят теперь, когда у них есть дети…

— С Инес.

— И все?

— Нет. Не только.

Она была уклончива. Она красилась, покупала новые платья. Крепко душилась.

— Ну так… Ты наводишь красоту, чтобы встретиться с Инес и не только?

Иногда, возвращаясь, она дышала на него алкоголем.

— С кем ты была?

Он задавал все более прямые вопросы.

— Я же тебе сказала.

— Нет.

— С Инес… И ее друзьями.